Бен Пэриш мертв.

Я по нему не скучаю. Бен был слабаком, размазней, нытиком.

Зомби не такой.

Зомби – противоположность Бена. Зомби – жесткач. Зомби – крутизна. Зомби холоден, как лед.

Зомби появился на свет, когда я вышел из палаты для выздоравливающих и поменял тонкую пижаму на синий комбинезон. Мне выделили койку в десятой казарме. Трехразовое питание и зверская физическая подготовка загнали меня обратно в форму. Но главную роль сыграл Резник, старший инструктор полка по строевой подготовке. Он уничтожил Бена Пэриша, разобрал на миллион деталей, а потом собрал из них Зомби – безжалостную машину для убийства, то есть меня теперешнего.

Не поймите неправильно: Резник – жестокий, холодный подонок с наклонностями садиста, и я каждую ночь, засыпая, придумываю разные способы его убить. С самого первого дня он решил, что его миссия – сделать мою жизнь невыносимой, и, надо сказать, он в этом преуспел. Он давал мне оплеухи, бил под дых, толкал, пинал, плевал в меня. Он надо мной насмехался, передразнивал, орал так, что у меня звенело в ушах. Заставлял часами стоять под ледяным дождем, драить казарму зубной щеткой, до содранных в кровь пальцев разбирать и собирать винтовку, бегать, пока ноги не превращались в студень… ну, вы понимаете.

Я не понимал. Сначала не понимал: он делает из меня солдата или хочет убить? Одно время я склонялся ко второму варианту. А потом понял – и то, и другое. Резник пытался меня убить, это был его способ сделать из меня солдата.

Приведу только один пример. Одного будет достаточно.

Утренняя зарядка во дворе. На плацу все подразделения полка, больше трехсот солдат, и Резник выбирает это время для моего публичного унижения. Я отжимаюсь семьдесят восьмой раз. Резник нависает надо мной – ноги широко расставлены, уперся руками в колени. Его лицо рядом с моим.

– Рядовой Зомби, у твоей матери были дети, которые выжили?

– Сэр! Да, сэр!

– Держу пари, когда ты родился, она посмотрела на тебя разок и сразу попыталась запихнуть обратно!

Он ставит ногу в черном ботинке на мой зад и придавливает меня к земле. Моя группа отжимается на кулаках на асфальтовой дорожке, которая огибает двор. Земля промерзла, асфальт впитывает кровь – не так скользко. Резник хочет, чтобы я сдался, не дотянув до ста. Я поднимаю туловище с его ногой на моей заднице. Нет, я не начну сначала. Только не перед всем полком. Я чувствую, что новобранцы наблюдают за мной. Они ждут моего неизбежного поражения. Ждут, когда победит Резник. Резник всегда побеждает.

– Рядовой Зомби, ты считаешь, что я ничтожество?

– Сэр! Нет, сэр!

У меня горят мышцы, костяшки кулаков ободрались об асфальт. Я наращиваю мускулатуру, но верну ли я обратно свою душу?

Восемьдесят восемь. Восемьдесят девять. Еще немного.

– Ты меня ненавидишь?

– Сэр! Нет, сэр!

Девяносто три. Девяносто четыре.

Кто-то из другой группы шепчет:

– Кто этот парень?

Кто-то еще, по голосу девушка, отвечает:

– Его зовут Зомби.

– Ты убийца, рядовой Зомби?

– Сэр! Да, сэр!

– Ты ешь мозги инопланетян на завтрак?

– Сэр! Да, сэр!

Девяносто пять. Девяносто шесть.

Во дворе гробовая тишина. Я не единственный новобранец, который его ненавидит. Наступит день, когда кто-нибудь из нас обыграет Резника на его собственном поле.

– Дерьмо собачье! Я слышал, ты трус. Я слышал, ты боишься драться.

– Сэр! Нет, сэр!

Девяносто семь. Девяносто восемь.

Еще два, и я победил. Я слышу, как та же девушка – она, наверное, стоит рядом – шепчет:

– Давай же.

На девяносто девятом жиме Резник придавливает меня пяткой. Я падаю на грудь, щека касается твердой утрамбованной земли. Его одутловатое лицо всего в дюйме от моего. Я смотрю в его бесцветные глазки.

Девяносто девять. Оставался только один жим. Мразь.

– Рядовой Зомби, ты – позор своего рода. Я уделывал недоносков покруче тебя. По твоей вине я начинаю думать, что враг не зря презирает нашу расу. Тебя следует пропустить через мясорубку и скормить свиньям! Чего ждешь, мешок с блевотиной? Нужно особое приглашение?

«Это было бы мило, спасибо, сэр».

Я поворачиваю голову и вижу девушку примерно моего возраста. Она стоит со своей группой. Скрестила руки на груди и качает головой.

«Бедный Зомби».

Девушка не улыбается. У нее темные глаза, темные волосы, а кожа такая светлая, она словно бы светится. Я вижу ее в первый раз, но у меня такое чувство, будто я ее знаю. Здесь готовят к войне сотни ребят и ежедневно подвозят еще сотни. Каждому выдают синий комбинезон, потом приписывают к взводу и селят в одну из окружающих двор казарм. Но у этой девушки запоминающееся лицо.

– Вставай, червяк! Встань и выдай мне еще сотню. Еще сотня или, клянусь Богом, я вырву тебе глаза и подвешу у себя на зеркале заднего вида!

Я выдохся; не думаю, что у меня остались силы даже на одно отжимание.

Резнику плевать на то, что я думаю. Это тоже до меня дошло не сразу. Им не только плевать на то, что я думаю, они вообще не хотят, чтобы я думал.

Его лицо так близко, что я чувствую запах у него изо рта. Похоже на мяту.

– В чем дело, сладенький? Устал? Пора сменить подгузник?

Хватит у меня сил еще на одно отжимание? Если получится, я не проиграю. Упираюсь лбом в асфальт и закрываю глаза. Мне есть от чего оттолкнуться. Это место, которое я нашел в себе, когда подполковник Вош показал мне поле последней битвы. Это центр абсолютного покоя, там нет усталости, нет ни отчаяния, ни злости, нет ничего, что принес в нашу жизнь повисший в небе зеленый глаз. В этом месте у меня нет имени. Я не Бен и не Зомби, я – просто я. Ничто не может на меня повлиять, ничто не способно меня контролировать, ничто не в силах меня сломать. Я последний во Вселенной, в ком сконцентрирован весь потенциал человечества, включая способность выдать самому злобному придурку на Земле еще одно отжимание.

И я отжимаюсь.