Итак, моим детям предстояло прожить три дня на обширном чердаке Киселевки, где стояло два десятка утащенных ночью с пляжа лежаков. Кормиться им надлежало на оставшиеся у них в наличии деньги под горой в столовой. Название последней было «Левада». Ехидные же киселевцы присоединили к нему спереди еще одну букву, и без того не очень хорошую. Видит бог, столовая этого не заслуживала. На Киселевке уже стоял целый сервиз посуды с общепитовским клеймом из достославной «Левады». Голодные киселевцы были рады знакомым лицам. В первый же день они проели ребячьи деньги. На другой день они уж послали моих детей воровать пирожки на двадцать душ в столовую дома творчества союза писателей – «Дома Волошина». Совершенно одинаковые ангелоподобные пятнадцатилетние мальчики должны были пройти по накрытым столам и собрать пирожки в сумку. Ты, конечно, догадываешься, мой читатель, что задание было выполнено с блеском, иначе они не были бы моими детьми.

Дальше – больше. На третий день киселевцы послали моих бедных ребят в магазин воровать какие-то паршивые брикеты пшенной каши. Больше в магазине ничего не было, а это было несъедобно, то никто и не караулил. И с этим справились мои талантливые дети. Тут, к счастью, приехала я и конечно же поняла, что трясу бедой. Свои проделки полбеды, детские полторы беды. Киселевцы, когда я вошла, уж наливали им что-то в стакан. Я бросилась, как голкипер, через весь стол. Перехватила стакан, выплеснула, и мы пошли ставить палатку как можно подалей.