3
Вместо возгласа радостного удивления в трубке прозвучало ледяное: — Надо же! Ты наконец вспомнила обо мне?
— Ты же знаешь, что у меня туго с деньгами. Звонить очень дорого, — извиняясь, сказала Тамина.
— Могла бы написать. Марка для письма, надеюсь, тебе по карману! Я уж и не помню, когда получила от тебя последнее письмо.
Тамина поняла, что разговор со свекровью начался скверно, и потому сперва долго расспрашивала ее, как живет и что делает, прежде чем осмелилась сказать: — Я хочу тебя кое о чем попросить. Уезжая, мы оставили у тебя один пакет.
— Пакет?
— Да. Петр при тебе запер его в письменном столе своего отца. Ты же помнишь, у него там всегда был свой ящик. А ключ отдал тебе.
— Ни о каком ключе я и понятия не имею.
— Как же так, мама! Ключ должен быть у тебя. Петр точно дал его тебе. Это было в моем присутствии.
— Вы мне ничего не давали.
— Прошло много лет. Ты, может, забыла. Я прошу тебя только посмотреть, где этот ключик. Ты наверняка его найдешь.
— А что мне с ним делать?
— Просто посмотри, в ящике ли этот пакет.
— А почему бы ему там не быть? Вы положили его туда?
— Положили.
— Тогда зачем мне открывать этот ящик? Вы думаете, что я что-то сделала с вашими записными книжками?
Тамина опешила: откуда свекровь знает, что там записные книжки? Они же были завернуты, и сверток тщательно заклеен скотчем. Тамина, однако, не выдала своего удивления.
— Я ведь ничего такого не говорила. Я только прошу тебя посмотреть, все ли там в порядке. А потом скажу тебе еще кое-что.
— А ты не можешь мне объяснить, в чем дело?
— Мама, у меня нет времени долго говорить. Это очень дорого!
Свекровь расплакалась: — Тогда не звони мне, если это дорого!
— Не плачь, мама, — сказала Тамина. Она прекрасно знала эти слезы. Когда свекровь хотела чего-то добиться от них, она всегда плакала. Своим плачем она обвиняла их, и не было на свете ничего более агрессивного, чем ее слезы.
Трубку, казалось, сотрясали рыдания, и Тамина сказала:
— Мама, я еще позвоню.
Свекровь плакала, и у Тамины не хватало смелости положить трубку прежде, чем она услышит слова прощания. Но рыдания не утихали, и каждая слеза стоила немалых денег.
Тамина повесила трубку.
— Мадам Тамина, — сказала хозяйка кафе удрученным голосом, указывая на счетчик: — Вы разговаривали по телефону ужасно долго. — Она подсчитала, сколько стоил разговор с Чехией, и Тамину ужаснула величина суммы. Ведь Тамине приходилось считать каждый сантим, чтобы дотянуть до следующего жалованья. Но не сказав ни слова, она заплатила положенное.