13 апреля, 21 час 10 мин
Николай Нечудотворец

Коля Сачков сидел дома в одиночестве перед неработающим жидкокристаллическим экраном и разговорил сам с собой. Его правоверная опять убежала устанавливать порядок. Неймется ей, неймется. Всех достала, кого еще не достала, достанет обязательно. Говорила же ему мама: не женись на этой белобрысой бестии! Сгнобит она тебя! Не послушался Коля маму, не послушался…

Но хватит! Он теперь не агнец на закланье, он теперь феникс, восставший из пепла забвения. Она еще увидит, кто такой Коля Сачков! Коля не без удовольствия вспомнил перекошенное Алкино лицо после того, как он съездил по нему дверью. Всякому терпению приходит конец, и его тоже! В Бирюлево она его послала! Дурак он, конечно, что квартиру в «Куполах» на баб своих записал. Говорила же ему мама: не записывай на свою ведьму квартиру, не записывай! А он-то думал, что у него еще много таких квартир будет.

И ведь все из-за нее. Всеми способами старался добыть деньги! Законными, незаконными… А где в этой стране вы увидели закон? Кто смел, тот и съел. А потом приходят голодные и съедают тех, кто раньше съел. Если не успел вовремя отвалить от кормушки с жирным куском и тихонько пристроиться где-нибудь у теплого моря или посреди туманного Альбиона, тут тебе и хана! Вот и его съели, беда лишь, что к пирогу только-только успел пристроиться. Говорила же ему мама: посмотри по сторонам, Коля, прежде чем руку к пирогу протягивать… Утратил бдительность, утратил.

И три года коту под хвост, нет, не коту, крысе этой. Взбрело же ему в голову подарить жене эту тварь. Хотел пошутить, пошутил, называется. Алка так к ней привязалась, в постель с собой брала. А еще спрашивает, почему он с ней не спит. Какой тут сон, если того и гляди отгрызут тебе чего-нибудь. А недавно заметил, что крыса ревновать его стала к Алке. Шипит, фыркает, если слишком близко Коля к жене подходит. Отравить животное рука не поднялась, он ее просто выпустил погулять по паркингу — там тепло, и еда найдется. Она, правда, исключительно к сырому мясу приучена, ну так у Додика в ресторане мясных обрезков туча, учует без сомнения, где Додик свои отходы складирует.

Алка-то прямо словно тяжелую утрату понесла, даже волосы зачернила. По нему, небось, не зачернила бы… Рано она его списала, рано… Ему приятели из «Ремикса» шепнули, что Аполлонский ставку именно на него сделал, когда они там совещались, чтобы «Купол’ок» под собой удержать. Это раньше Сеня деньги считал миллиардами, а теперь каждый маленький мильончик на счету. А кто лучше него «Купол’ок» может удержать от кавказского натиска? Да никто. Денег он, правда, взял с кавказцев на юриста, чтобы интересы ТСЖ по «Куполку» тот отстаивал. Придется, наверное, отдать обратно. Ладно, отдать так отдать. Но с дисконтом. Тридцать процентов — нормальный дисконт. Пятнадцать ему, пятнадцать юристу — они же первое письмо в суд написали. Не побьют? Не побьют. Он им все-таки сосед, соседи у них там, на Кавказе, неприкасаемые. Вот замшелые — полжизни в московских джунглях прожили, а все по понятиям гор судят: брат, друг, сосед. Ну, да и хорошо, значит он в безопасности.

Колин монолог был прерван звонком. Иванько! Вот уж кого Сачков не ожидал услышать. Этому что надо?

— Коля? Это Боря. Узнал? Я коротко. С миссией. Тебя Сеня на встречу вызывает. Сегодня в двенадцать. Под «Куполком». Что так поздно? Он большой хурал собирает, раньше народ не доедет. Видел, что в городе творится? Не выезжал? Счастливые пробок не наблюдают. Все стоит. Такой дождина, разверзлися хляби небесные. Ну, до встречи! Я еще не всех обзвонил, связь плохая после грозы, наверное, где-то по ретрансляторам шарахнуло.

Вот оно, вот оно, сбывается! Ну что, Алла Борисовна, недооценили ситуацию? Козел, значит я, злокозненный? От козы слышу! Тоже мне, Аленушка нашлась! Язык-то прикусила. И поделом! Язык иногда лучше придерживать, чтобы у окружающих не появилось желание руки распускать.

— Ага, явилась — не запылилась. Всё злобой пышем, Алла Борисовна? На кого, позвольте узнать? На Клару и Кислицкого? На этих — пожалуйста, им не привыкать. Публичные люди. Куда звонишь? В жизнь? В чью жизнь ты теперь хочешь вмешаться? А, в газетенку эту. Что скажешь? Что Кислицкий с Кларой кувыркается? Ну, это пожалуйста. Они, может, тебе и спасибо скажут. Лишний пиар им не повредит, им ведь все равно, кого с кем молва скрестит, лишнее упоминание в прессе шоубизу всегда в плюс. Вон тезка твоя, бабушка Пугачева с кем только не скрещивалась, лишь бы народ про нее не забывал. С крысами не скрещивалась, это правда. Да что ты все про эту крысу?! Я тебе вместо нее ручного крокодила куплю, Гену. Будешь с ним в ванне плавать. На какие шиши? А на такие! Меня Аполлонский сегодня на хурал в «Купол’ок» вызывает! Съела? Что, онемела? Совсем язык проглотила? Выплюнь немедленно, он же у тебя ядовитый!

— А ты подумал, Сачков, — медленно, но членораздельно произнесла Алла, — зачем он тебя на хурал зовет? С чего ты взял, что он тебя назад возьмет? Ты что, забыл, что он Газидзе бандюков на прошлой неделе присылал с ультиматумом? Которые ему в доступной форме изложили, что если он, Газидзе, будет от имени ТСЖ к «Куполку» руки тянуть, ему ноги безымянно переломают? А ты же с Газидзе в одну тележку запрягся. Второй раз решил «Куполком» помахать перед Сениным носом? Домашешься — костей не соберешь, будешь потом всю жизнь на лекарства работать, вот только не знаю, куда б тебя, сердешный, пристроить-то на работу!

— А вот тут ты ошибаешься, сахарная моя. У меня в смысле информации все схвачено, внутрикорпоративная разведка работает.

— Ну, дай бог, чтоб твой информатор двойным агентом не оказался. Только я на твоем месте сегодня на встречу идти бы воздержалась. Я бы лучше незримо поприсутствовала. Они же в бывшем кафе встречаются? Там стойка барная осталась. Под боковую полочку нырнешь — и сиди там тихохонько, слушай, что они там перетирают. Если поймешь, что опасности нет — выйдешь из укрытия. Ты что, прямо сейчас намылился? Рано еще, почти три часа в запасе.

— Я в спа, кости размять.

— Посмотрите на него! Он — в спа! Еще денег не заработал — а уже транжирить собирается.

Но Коля решительно вышел и со стуком закрыл за собой дверь. В спа! В спа… В спа? Ладно, не в спа. Остановимся на тренажерном зале. Сейчас перчатки наденет и груше-то морду набьет! По черепу ей, по черепу! А может, права Алка? Она, как ни крути, баба умная, хоть и натуральная блондинка. Не зря же он на ней женился. Не с бухты-барахты, не по залету. Первая отличница в институте была, к тому же староста группы. Всегда умела прикрыть, если на лекцию идти недосуг. Даже если лектор обнаруживал его отсутствие — Алла с каменным лицом говорила, что только что его видела. И ей верили! Верили! Подружек, правда, у нее не было, так — тактические партнерства, как она это называла. С фамилией ей, конечно, не повезло — но ведь отказалась сменить, когда брак оформляли. Пакостинен — это говорит, знаменитая финская фамилия, мой прадед с этой фамилией Зимний дворец брал, ты что хочешь, чтобы я от своего исторического наследия отказалась! Был бы ты Свердлов или Троцкий, на худой конец, — я бы еще подумала. А то Сачков! Хорошо, что не Пучков!

Нет, Сеня Аполлонский — это тебе не Газидзе, миндальничать не будет, этот не разбирается: брат, сват; чуть что не так, раз — и в чушку. Было такое, было. Так что и впрямь, надо аккуратнее. Береженого бог бережет. А то может и действительно в ловушку заманивает. А он, Сачков, как кролик к удаву на задних лапках, прямо в пасть. Нет, он вам не агнец на закланье! Размечтались! Да он вообще туда не пойдет! Не пойдет… Нет, хорошо бы все-таки узнать, что у Аполлонского на уме. И вообще, в своем ли он еще уме? А то ходят слухи, что ум его совсем покинул. А как узнать, если не идти? Права Алка, трижды права, надо пойти, но присутствия своего не обнаруживать. А если охрана будет предварительно обыскивать помещение? А если его камеры отфиксируют? Вот будет всем умора, когда Аполлонский его за шкирку из-за стойки достанет. Нет, надо срочно жучка туда засадить. А если заглушат? Раньше Аполлонский заглушками не баловался, но теперь, может, поумнел. Так, надо срочно к Козюлькулиеву обратиться, он этими жуками торгует направо и налево, интересно, в аренду на пару часов даст?

Так, ищем номер Козюлькулиева. А номера-то и нет, нет номера-то. Что делать? Что делать? Домой к нему сходить. Неудобно без звонка… Неудобно под барной стойкой сидеть скрючившись, вот это точно неудобно! Что ему там может быть неудобно? Живет один как сыч, ни детей, ни плетей. Даже баб не водит, как, впрочем, и мужиков.

…Вместо того чтобы направиться вниз, в тренажерку, Коля решительно нажал на кнопку последнего этажа, где располагался пентхаус Геймураза. Кнопка не среагировала. Он нажал еще раз. Тот же эффект. Коля спустился вниз к охране, узнать, что это еще за фокусы. Охранник ему доходчиво объяснил, что Геймураз Ненашевич пользуется личным ключом в лифте, что если ему, Коле, надо его увидеть, он сейчас с Геймуразом Ненашевичем свяжется и узнает, сможет ли тот Колю принять. Коля попросил передать, что дело срочное и конфиденциальное. Геймураз на звонок охраны ответил не сразу, а когда ответил, то голос его был какой-то сбивчивый и дыхание неровное. Коле он явно не был рад, но сказал, чтобы кнопку активировали.

Коля вошел в лифт и взмыл под крышу. Геймураз в халате и тапочках ждал его перед дверью квартиры, больше похожей на дверь в мавзолей. Внутрь не пригласил. Показал жестом на маленький диванчик перед дверью. Коля присел. Геймураз тоже устало приземлился.

— Чем могу быть полезен? — сухо спросил он.

— Жук нужен на пару часов, — кратко ответил Коля.

— Ну, знаете ли, Николай, у меня тут не лавка по прокату бытовой техники.

— В виде исключения.

— А что исключаем?

— Мою внезапную смерть от асфиксии.

— Как у вас все запущено… Ладно, хорошо, будем считать, что я как гуманист не могу допустить вашей безвременной кончины. Посидите здесь, будет вам жук новейшей конструкции. Разработчики прислали мне тестовый экземпляр.

Геймураз встал и скрылся за дверью. Дверь за ним подтянулась на магнитах и автоматически закрылась с глухим стуком. Коля был впечатлен. Через пару минут дверь медленно открылась, Геймураз протянул две пуговички на бархате в прозрачной коробочке.

— Пользуйтесь. Вот это передатчик, а вот вам приемник. Передатчик можно хоть в уксус, хоть в масло опускать — ему ничего не будет. А приемник прямо в ухо вставляйте, громкость регулируется автоматически. Дальность приема — сто метров на открытом пространстве, пятьдесят — в помещении. Устроит?

— Устроит. Сколько денег?

— Даром, я сегодня добрый.

— Ну, с меня причитается!

— Да ладно, считайте, что уже оплатили. Будьте здоровы!

И Геймураз исчез за дверью прежде, чем Коля успел произнести «И вам не хворать». Странный он, этот Козюлькулиев. Автономная подводная лодка в степях Казахстана. Ладно, фиг с ним, теперь в «Купол’ок». Как бы невзначай, походя… А зачем бы ему нужно было в «Купол’ок»? Там же девственная тишина, все магазины съехали. Одна химчистка осталась. Ну, как бы в химчистку, цену чистки ковра узнать. Утром Алка весь ковер кровищей залила. Так, проходим по кафе… Куда уронить? Уронить некуда. Ни масла, ни уксуса не наблюдается. И аквариум с рыбками убрали. Химчистка уже закрыта, конечно закрыта, время-то позднее. Присядем на пуфик, пуфик мохнатый, мохнатенький. Дырочку бы найти в обшивке. Дырочки нет. Дырочку сделаем. Чем сделаем? Ключиком. Дырочка есть. Пуговичку в дырочку. Отлично. Теперь встаем и идем в тренажерку. Вот теперь от всей души можно и грушу по черепу! Левой — раз! Правой — два!

…Но груша была занята. Ее с энтузиазмом мутузил Гена Сволочников, этот иваньковский прихвостень. В наушниках, музон себе в уши врубил, весь в мыле, давно, поди, лупит. Тоже мне, Майк Тайсон! Дохлячок мелкотравчатый!

Сачков со Сволочниковым не общался, даже не здоровался. Хотя по типажу они были похожи, с двадцатилетней разницей в возрасте. Рост, комплекция, даже очки. Колину внешность дополняли приобретенный в процессе жизни животик и утраченные волосы, а Гена был пока поджар и вполне волосат. Но Колиного хитрованного ума Гене явно не доставало. Он был прост как сибирский валенок, хоть и родился в столице. Но услужлив, этого не отнять, услужлив. Сделал ставку на Иванько и служит ему как Бобик, хотя хозяин этого Бобика уже и выгнать со двора успел. Но Бобик вернулся, залез обратно в конуру и ошейник хозяину в руках принес: надень, мол, еще пригожусь. А Иванько подумал и надел. Такая собачья преданность Сачкову претила. Где элементарное самоуважение, ну хотя бы его видимость?! То ли дело он, вот его сегодня Аполлонский позвал, а он не пойдет! Пусть еще позовет, позвонит лично, так, мол, и так, Коля, забудем прошлое, уставим общий лад…

Смотри-ка, как заводной молотит! Заяц заводной! Был завод, да весь и вышел. Иванько поперли, и тебя вслед за ним. Теперь без работы только по груше и стучать, главное, чтоб перестукиваться не пришлось. А то на Иванько уголовку уже завели, чтоб тебя, зайчик, не замели невзначай. За компанию. Иванько, он-то выкрутится, у него во всех инстанциях все схвачено, нет такой общественной структуры, где он членом не состоял. Членом здесь, членом там… А ты можешь крайним оказаться. Так что скачи внимательнее, в силки-то не прыгай. Раздухарился!

Коля перевел взгляд вбок… В стороне, задумчиво оперевшись грудью на козла, стояла его дочь Вера и увлеченно следила за Генкиной баталией с воображаемым противником!

Вот дура, прости господи! А этот, тоже мне, петухом скачет! Перед женой своей скачи, боксер хренов! Доскачешься, я тебя лично в нокаут пошлю! Телефон вон вибрирует, по полу круги выписывает, а этот скакунец даже не замечает. Перед девчонкой выдрючивается!

Гена наконец заметил телефонные пляски. Остановился, снял наушники и запыхавшимся голосом сказал: «Слушаю вас». Лицо его вдруг приобрело подобострастное выражение, тон повысился, и Гена зачастил: «Да, Борис Игоревич, конечно, Борис Игоревич!» Инструкции получает… Интересно, на какой предмет? Неужели и его на хурал зовут? Мелковата сошка-то… Зачем бы Аполлонскому он сдался? Зачем, зачем, узнаешь зачем, все узнаешь. Главное — приемник не выронить из уха, мелковат, зараза, зато незаметно.

Сачков поманил пальцем дочь. Верино лицо не выражало радости от встречи с отцом, скорее досаду.

— Ну? — спросила она вместо приветствия.

— Ты, Верка, с Генами-то аккуратнее, среди них крокодилы встречаются.

— Ну и что? Думаешь, проглотят? Не проглотят, па, не волнуйся, подавятся. Я такие гены унаследовала, что акула поперхнется, не то что крокодил.

— Ты где прошлой ночью шлялась? Мать волнуется и мне спать не дает.

— Па, не забывай, что я уже совершенно совершеннолетняя. Даже по судам ходить могу, не то что по постелям.

— Вера!

— Да, Вера, в нашей семье только одна Вера. Надеждой и Любовью вы с мамой не обзавелись.

— А ты, значит, пробелы заполнить хочешь?

— Я, пап, над дипломным проектом работаю. «Влияние высокоразвитой женской груди на получение нематериальной выгоды».

— Чего, чего?

— Шамиль всю ночь над моей контрольной по методам математического анализа бился. А я его вдохновляла.

— А перед Геной тогда зачем витрину выставила?

— А Гену я хотела просить помочь с маркетинговым исследованием: «Изменение цветовых предпочтений состоятельных российских граждан при выборе автомобиля в условиях политического застоя». У него же вся статистика по нашему паркингу за семь лет есть: кто на чем ездил раньше и на что сменил теперь.

— Это я тебе и без Гены скажу: раньше зайдешь в гараж — полная палитра, а теперь сплошная чернота.

— Это, па, общее впечатление, а мне детали нужны, цифры и факты, на пятнадцать страниц, и с графиками. Слабо? Ну тогда отойди и не мешай работать.

Но работать Верке уже было не с кем. Гена исчез, как корова языком слизнула. И только груша все еще вздрагивала после его яростной атаки.