XXXIII
Костя сидел в 72-м отделении милиции и ждал Разбирина. Тот появился в рекордный срок – буквально через полчаса после Костиного звонка.
– Ну ты как, бегун? – сказал Разбирин, пожимая руку.
– Нормально, – ответил Костя, вставая. – Спасибо за оперативное появление.
– Да не за что, – усмехнулся подполковник. – Интересное место для встречи выбрал.
– А у меня, знаете ли, особого выбора не было. Я как оторвался от хлыстовских ментов, так в соседнее отделение решил рвануть – вспомнил, что тут ваш приятель работает.
– М-да. Видать, сильно Хлыстов обосрался, когда ты ему про Карася намекнул. Ход был, конечно, интересный, но рискованный – видишь, как ты воду в этом болоте взбаламутил.
– А что менты хлыстовские?
– Эти? Да пусто. Кроме приказа о задержании тебя, они больше ничего не знают. Ну, мы их пока взяли, чтоб не бегали зазря.
– А что с Гремлиным?
– А что с ним может быть? Лежит у тебя в квартире. Думаю, Хлыстов не ожидал такого поворота.
– С чего вы взяли?
– Потому что он полчаса назад выбросился из окна. Или его выбросили.
– Тьфу, мать твою! – сплюнул в сердцах Костя. – А насчет моего запроса что?
– Квартиры и прочая собственность? Работаем. М-да, – почесал переносицу Разбирин, – интересно только, почему тебя раньше не хлопнули.
– Это действительно очень интересно.
– Погоди, а Ленка где?
– Вот за ней-то я и пойду сейчас. К тому же… мне надо Геныча найти. Без него, как без поллитры, не разберешься.
– А если Геныч уже слился? – спросил Разбирин.
– Найду через Бублика или Димона. Да и не слился он никуда.
– Почему это?
– Он – идейный.
Около продмага тусовались какие-то молодые ребята. Но Бублика среди них не было. Единственным знакомым «пятном» был Димон. Его Костя заметил издалека. Несмотря на все Костины старания подойти максимально быстро и не привлекая лишнего внимания, Димон каким-то шестым чувством ощутил сконцентрированное на нем внимание и поднял голову, озираясь по сторонам. Заметил приближающегося Костю, он в ту же секунду рванул с места через кусты за угол продмага. Костя рванул следом. Далеко, впрочем, Димон не убежал, так как зацепился капюшоном за ветку и, пока отчаянно пытался высвободиться из лап природы, оказался в руках Кости.
– Ты чего? – сказал Костя, одной рукой держа Димона за рукав, другой отцепляя капюшон.
– А ты чего? – огрызнулся Димон.
– Я ничего. Ты убегаешь, я догоняю, кино помнишь?
– Ни хера я не помню, че те надо?
– Я гляжу, тебя на мой счет уже просветили. Раз так резво от меня ноги сделал. А ведь я тебе жизнь спас.
– Ты Бублику жизнь спас.
Димон угрюмо засопел.
– А где Бублик?
– Не знаю, – буркнул Димон. – Дома сидит, наверное.
– Слушай, Димон, – сказал Костя, наконец высвободив капюшон, – я вот удивляюсь. Тебе ведь сколько? Девятнадцать? Ну да. И ты все лезешь на рожон, за кем-то гоняешься, от кого-то убегаешь, дерешься, мальчиком на побегушках у Геныча шестеришь. А вдруг милиция загребет?
– Ну загребет, и что? – хмыкнул Димон.
– Как что? – наигранно улыбнулся Костя. – Димон, дорогой! А армия? А как же наша родная армия?
– Какая в жопу армия? – буркнул тот. – Я учусь.
– На кого?! На профессионального косильщика от армии? Про учебу ты девкам в кровати заливай, а я твою биографию лучше своей знаю. Нигде ты не учишься. Справку липовую из института принес и год болтаешься между небом и землей. А ведь я могу тебя хоть сейчас забрить. Призыв продлили до июля, слыхал, наверное?
Димон исподлобья посмотрел на Костю, но ничего не сказал.
– Значит так, студент-невидимка, у меня времени с гулькин хуй. Поэтому давай быстро – ты мне говоришь, где Геныч, а я тебе говорю, где находится ближайший военкомат, чтоб ты ненароком не зашел туда поссать.
– Да откуда я знаю?! Позвони ему сам. Или сходи к нему домой.
– Звонил. И ходил. Глухо.
– Тогда я не знаю. Может, Бублик в курсе.
– У меня нет времени бегать сначала за одним, потом за другим, потом за третьим.
Димон пожал плечами.
Костя секунду помедлил, а затем, вздохнув, схватил Димона за капюшон и потащил за собой.
– Ну ладно, ладно! – закричала упирающаяся жертва. – Отпусти! Договорились!
– Ну? – остановился Костя, не выпуская капюшон.
– Ага. Я тебе скажу, а нас с Бубликом потом…
Тут Димон издал невнятный звук губами, напоминающий «чпок».
– С чего это вы такими пугливыми стали? Да и на кой вы с Бубликом им нужны? Вы и не знаете-то ни хера. А вот кого точно, – тут Костя повторил чпокающий звук, – так это вашего дружка Геныча. Если только я раньше не поспею. А времени мало. Так что у тебя уникальный шанс – спасти жизнь друга и в армию не загреметь. Ты, можно сказать, миллион у Галкина выиграл. А ты в отказ. Ну?! – и Костя резко встряхнул Димона за рукав.
– В гараже отчима он сидит, – помявшись, ответил Бублик. – Отчим все равно в отпуск умотал.
– Где гараж? Адрес, номер.
Димон неуверенно почесал голову.
– Чеши свою голову быстрее, – разозлился Костя.
Геныч действительно сидел в гараже, но явно не собирался ни «сливаться», ни прятаться. Он неторопливо возился в капоте машины – дверь гаража была открыта настежь. Заметив подошедшего Костю, он не удивился, а только буркнул что-то приветственное и полез обратно в капот.
По тому, что никакого удивления Костино появление у него не вызвало, было ясно, что Геныч понятия не имел о миссии Гремлина.
– Машинку починяешь? – спросил Костя, садясь на табуретку у стены.
– Да. Отвлекает, знаешь ли.
– От грустных мыслей? Понятно. Про Хлыстова слыхал?
– Слыхал.
– Не боишься?
– За кого? За себя? Нет. Хлыстов был мудаком. Да еще на вечном стреме. Туда ему и дорога.
– Значит, отряд не заметил потери бойца?
Геныч на секунду замер, а затем зло и с грохотом захлопнул капот.
– Хлыстов не был бойцом. А что касается отряда… то и отряда больше нет. Все к чертям полетело!
Он поднял с земли тряпку и начал тщательно вытирать руки.
– Что, ракушки таки потянули корабль вниз?
– Да, – язвительно хмыкнул Геныч, – потянули. Только кое-кто им в этом помог.
– На меня намекаешь?
Геныч усмехнулся, но ничего не сказал.
– Ну тогда я тебе скажу. Не было никакого корабля.
– Как это «не было»? – презрительно сощурил глаза Геныч.
– Да так. Знаешь, ты мне все говорил про эти ракушки, большие и малые, что Хлыстов – это оборотная сторона Гремлина, а я не мог врубиться. А сегодня до меня доперло. Как про раядов услыхал.
– Про кого?
– Про раядов. Не слышал о таком племени? А еще историк. Но это неважно. Так вот, по поводу ракушек: малые ракушки – это гремлины, которые доводят идею до крови и хаоса. А большие – это хлыстовы и красильниковы, которые делают бабло на идее, превращая ее в бизнес. Вот они, ваши ракушки большие и малые – насилие и выгода. Отсюда и ваша неприязнь ко всяким расширениям и акциям, потому что это было нужно не вам, а Красильникову. Он же собирался подмять под себя и ресторан этот, и зону вокруг ресторана. А народ тупо думал, что следует какой-то идее очищения земли русской. Это-то тебя и раздражало. Но и без Красильникова вы обойтись не могли – кто еще мог дать денег на поддержание чистоты в районе, на прибавки к пенсиям, зарплатам, больницу, школу? Не случайно же, когда я спросил Вику, нравится ли ей эта акция, она сказала, что нет, но другого выхода нет. Вы зависели от Красильникова. Но и без таких, как Гремлин, обойтись вы тоже не могли, потому что кто-то должен делать грязную работу, а держать таких в узде невозможно. Вот и сливали вы Гремлина по очереди. Хлыстов и Красильников, потому что им лишний шум не нужен был. А ты – потому что им управлять было сложно. Одного не пойму – с чего вдруг народ бросился защищать Гремлина сразу после убийства Оганесяна, давая липовые свидетельские показания? Хлыстова это явно бесило.
– Потому что убийство Оганесяна было нужно Хлыстову и Красильникову, а не нам, – раздраженно сказал Геныч, облокотившись на капот машины. – Оганесян копал не под нас, а под их блядские дела. А когда Гремлин его хлопнул, они его решили слить и замазать это все националистическими настроениями Гремлина.
– И вам это не понравилось?
– Представь себе.
– И вы подняли народ на защиту Гремлина. Ясно. Но ведь я тоже шел по следу Оганесяна и копал под Красильникова. Чего ж они так долго телились? Могли бы меня уже сорок раз убрать.
– Потому что… мы тебя защищали.
– Трогательно. И с какой же пьяной радости? – недоверчиво усмехнулся Костя. – Надеялись сагитировать?
Геныч пожал плечами, а потом со злостью швырнул тряпку в дальний угол.
– Гребаные уроды! Из-за их блядских комбинаций все коту под хуй.
– Ты не ответил на вопрос.
– Это про агитацию, что ли? Да кому ты сдался?
– Чего ж вы меня защищали?
Геныч сплюнул сквозь передние зубы.
– Догадайся с трех раз, если такой умный.
– Я, может, и не умный, – разозлился Костя. – Но и ты не Эйнштейн. Иначе бы давно понял, что вот эти ваши ракушки и есть ваш корабль. Он состоит из них. И всегда так будет. Не будешь их чистить, корабль пойдет ко дну. А будешь чистить, обнаружишь, что и не было никакого корабля. Вот такой, панимашь, парадокс. Потому что рядом с любой идеей стоит Гремлин-Благолюб и Красильников с Хлыстовым – братья Владияры, чтоб им пусто было.
– Какой благолюб… владияр? – удивленно приподнял брови Геныч.
– Историю надо было учить.
Костя встал.
– Ладно, пойду я. Разговор теперь уже в другом месте, видимо, будет.
Геныч ничего не ответил, но, когда Костя был у самой двери, окликнул:
– Похоже, ты тоже не Эйнштейн.
Костя обернулся.
– В смысле?
– В смысле, что… срать я на тебя хотел. И если б Хлыстов решил тебя убрать, никто бы слова не сказал. Но просто… просто был один человек, который за тебя... горой встал.
– И кто же это? – удивился Костя.
– А ты не догадываешься?
– Вика?!
– Вика, Вика. И агитация, как ты понимаешь, здесь со-о-о-всем ни при чем. Здесь другие материи.
И, подняв указательный палец, с легкой издевкой в голосе добавил:
– Высокие. А против них – что против ветра ссать.
