Антрекот
Это было в день нашего знакомства.
Я приехал на дачу к Гердту, чтобы обсудить сценарий будущего фильма о нем (когда телевизионное начальство предложило мне это, я крикнул «да» прежде, чем начальство закончило фразу).
На третьем часу нашего разговора в кабинет вошла Татьяна Александровна и предложила переместиться за стол. Гердт подозрительно сильно обрадовался моему согласию поужинать вместе с ними и начал лично хлопотать на кухне, приговаривая что-то насчет собственного гостеприимства.
Через несколько минут передо мной, как на скатерти-самобранке, расстелилось еды-питья: лежал на тарелке сочный антрекот, исходила паром картошка, блестели свежевымытые перцы… А напротив сидел Зиновий Ефимович Гердт — перед стаканом воды и лежащим на блюдечке кусочком мацы.
Всё остальное, по случаю астмы, ему запретили врачи.
Сидевшая рядом с мужем Татьяна Александровна голодала из солидарности.
А я сидел перед антрекотом, и слюноотделение уже шло полным ходом. Я пискнул что-то жалкое в том смысле, что предполагал ужинать вместе с хозяевами…
— Ну что вы! — воскликнул Гердт. — Я обожаю, когда при мне вкусно едят! Сделайте одолжение!
И даже, кажется, приложил руки к груди, изображая мольбу.
Я был ужасно голоден и долго умолять меня не пришлось. Но когда я положил кусочек антрекота в рот и начал его жевать, Гердт негромко (но так, чтобы мне было слышно каждое слово) сказал, обращаясь к Татьяне Александровне:
— Вот молодежь пошла… Напротив него сидят два голодных ветерана войны — а он ест, и хоть бы что!
Видимо, в этот момент у меня что-то случилось с лицом, потому что Зиновий Ефимович немедленно «раскололся» и начал смеяться. И я понял, что сижу в гостях у молодого человека.