Оставалось полчаса до моего первого прямого телеэфира — в программе «Час пик». Я волновался, а немолодая гримерша все что-то рисовала у меня на лице. Наконец я не выдержал: давайте, говорю, уже запудрим, что есть, да и в кадр?

— Погоди, — что-то прорисовывая возле моего глаза, ответила пожилая останкинская гримерша, — сейчас ты у меня будешь красивый, как Саддам Хусейн!