5
Переводчик Саня Леденцову в Америке пригодился, несколько раз подсказывал, что думают партнёры по переговорам. Поэтому Емельян Павлович решил поберечь глаз и не поминать старое - оставил этого хлюста при себе. Придумал ему должность "секретарь по протоколу" и ходил на все переговоры исключительно в его сопровождении. А когда Катенька окончательно ушла в декрет, Леденцов на всякий случай разыскал Алену Петровну и уговорил её стать референтом.
– Что это за должность такая? - почти возмущалась флегматичная заведующая детским садом. - Я уже не девочка, чтобы в референтах ходить. Что люди скажут?
– А что ж мне, - интересовался Емельян Павлович, - ввести в штатное расписание "компенсатора"?
В конце концов все решил размер оклада. Даже не столько размер (всего в полтора раза выше её нынешнего), а предложение выплачивать его полностью официально, безо всяких "конвертов". Алена Петровна уже прикидывала на себя робу пенсионера и жест Леденцова оценила. Да и работа предстояла несложная. Сиди себе да заботься о директоре. Об одном взрослом беспокоиться - это не за кучей сопляков бегать.
Емельяну Павловичу стало поспокойнее. Из прошлогоднего "братства кольца" не хватало только Ивана Ивановича, но Леденцов не слишком по этому поводу переживал. Однажды, правда, Портнов попытался объявиться самостоятельно. Он подкараулил Леденцова в приёмной и с разбега начал нести что-то о глобальной опасности, но Емельян Павлович торопливо зажал уши и проскочил к себе в кабинет. Потом вызвал к себе начальника охраны (появился у него уже и такой) и приказал "этого типа" больше не подпускать ни на пушечный выстрел, ни даже на выстрел из дальнобойной гаубицы.
Леденцову не понравилось спасать мир. Невзирая на лето, он углубился в создание мощной оптовой торговой сети, в чём и преуспел. Катенька всю жару просидела в загородном доме (и он появился у успешного предпринимателя), читала, спала и ела. Ходила она медленно, вразвалочку и всё время прислушивалась к чему-то внутри себя.
– Спасибо, Леденец, - сказала она однажды мужу. - Хорошо, что ты меня тогда…
Катенька замялась в поисках нужного определения.
– Замуж взял? - попробовал помочь ей Емельян Павлович.
– Да нет. Вылечил от этого… сглаза… мастера сглаза. В общем, хорошо, что я сейчас компенсатор. Я её, - Катя ткнула пальцем в круглый живот, - теперь от всего-всего защищу.
– Ух ты, - удивился Леденцов, - ты же, кажется, во всю эту ерунду не верила?
– Нет. Теперь верю. Так спокойнее. И потом, я чувствую, что я её… как будто обволакиваю…
Катенька опять замолчала и только пыталась показать руками, как она обволакивает их будущую дочь. О том, что это именно дочь, сказали врачи на УЗИ. Емельян Павлович не обрадовался и не расстроился, только начал выбирать красивое женское имя. И чтобы сочеталось с отчеством.
– Как думаешь, - говорил он жене, - красиво: Светлана Емельяновна? Или Наталья Емельяновна?
Но понимания у супруги не находил. Она не хотела ни обсуждать имя, ни покупать ползунки-распашонки, ни вообще беседовать на тему будущего дочки. Не скандалила, но хмурилась и беседу не поддерживала.
– Чего боишься? - подначивал её муж. - Я ж не мастер сглаза. Я "топор". Как захочу, так и будет!
– Хорошо, - отвечала Катенька, сжимала губки и уходила к себе в комнату.
Впрочем, Леденцов особенно не дразнил её, больше потакал и утешал. В их взаимоотношениях наступил тот период "бабьего лета", который должен был случиться только на склоне супружеской жизни между седыми, как одуванчики, дедушкой и бабушкой. Леденцовы почти не ругались, часто сидели или гуляли молча, понимали друг друга даже без полувзгляда.
Так закончилось лето.
Начало сентября выдалось для "Мулитана" деятельным. Леденцов бросил все силы, чтобы растолковать тупоголовым землякам, что отныне не нужно ездить за товаром в Москву, можно все брать прямо здесь, у авторизованного дилера. И на 10% дешевле. Мелкорозничные торговцы поверили быстро, братья-оптовики подозревали афёру. Всю первую неделю Емельян Павлович в сопровождении Сани (ради информации) и Алены Петровны (для страховки) мотался по бывшим конкурентам и растолковывал новое положение вещей. Катеньку, которая перебралась уже в городскую квартиру, видел урывками. Рожать ей назначили на конец месяца, и он надеялся успеть разгрестись до этого срока.
Однажды вечером она встретила его с остекленевшим взглядом. Это не был внезапный перепад настроения - к ним Леденцов привык и побеждать их научился, - а самый настоящий ужас. Хуже всего было то, что Катенька не могла говорить. Только открывала рот и тут же начинала плакать. Емельян Павлович вызвал лучшего врача, тот отпоил бедную Катю корвалолом, и только после этого она смогла объяснить, что стало причиной её ступора.
Вернее, кто стал.
Леденцов почувствовал, что готов прибить этого человека, если найдёт. Впрочем, Иван Иванович не прятался - наоборот, просил о встрече.
