Глава 21

Дусю разбудил дикий грохот. Грохотало в коридоре. Сонная и злая, она вышла посмотреть, кого там так долго и громко убивают, и увидела девочку-дежурную, которая колотила в соседнюю дверь.

– Дорогая, что-то случилось? – поинтересовалась Дуся сладким голоском.

– Ой, извините, ради Бога, – залепетала девушка, немедленно прекратив стучать – Я вас разбудила, да?

– Ничего, – великодушно извинила коридорную Дуся – В чем дело-то?

– Из больницы позвонили, говорят, пациенту плохо, ну бизнесмену этому, который в аварию попал. Вот послали срочно за доктором, а я никак достучаться не могу…

На слово «плохо» сострадательная Дуся реагировала однозначно. Пока дежурная ковырялась в двери запасным ключом и названивала в больницу сообщить, что доктора в номере нет, Дуся натянула джинсы, ополоснула лицо ледяной водой, и через две минуты уже мчалась на своем верном Шевроле к больнице, набирая Соню по мобильному.

Затормозив у больничного крыльца, она уже знала, что Вольский в коме, и без необходимого оборудования до утра он не доживет.

Когда Дуся вошла в палату, Соня сидела на стуле, бледная в синеву. Руки у нее дрожали. Поняв уже, что Борис Николаевич пропал, она принялась названивать московскому больничному начальству, потому что совершенно не знала, что еще можно сделать. Однако ни главврачу родной больницы, на Вадиму, который сосватал ей эту работу в Заложном, ни кому бы то ни было еще дозвониться не получалось.

“Что дальше?” – думала Богданова. Ждать и надеяться на чудо, как сказал местный главврач? Соня перебирала возможные варианты. Она будет снова пробовать дозвониться до Москвы. Может быть, они привезут оборудование. Может, они привезут это чертово оборудование быстро, может, успеют… Хотя за два часа ничего они не успеют, конечно… Что же? Что делать? Прискакавшая Дуся тут же позвонила своему приятелю, который был каким-то крутым начальником в МЧС, попросила, чтобы прислали вертолет и отвезли Вольского в Москву. Но что поднять вертолет, пригнать его в Заложное, погрузить коматозного пациента, и доставить его в Москву за два часа никак не получится. К тому же погода нелетная – вечером все службы получили штормовое предупреждение, и на сей раз синоптики, похоже, не нарвали.

– Слушай, а скажи, как эта штуковина, которая ему нужна, называется? – спросила Дуся, прикрывая трубку рукой.

Соня сказала. Слободская вышла в коридор. Было слышно, как она что-то обсуждает по телефону со своим эмчеэсовским приятелем. Через минуту Дуся вернулась и доложила:

– Все, что нужно, есть в Калуге, в центральной больнице скорой помощи. Мой эмчеэсовец туда позвонит, они все подготовят. Его в скорой перевозить можно?

Соня потерла виски. По-хорошему, Вольского сейчас вообще трогать было нельзя. Слишком опасно. Но оставлять, как есть, не просто опасно – безнадежно.

– Можно попробовать… – осторожно сказала она.

Можно попробовать довезти. Если им очень повезет, то, может, удастся довезти живым. Один шанс из ста, но все же… Просто надо, чтобы невероятно, сказочно повезло. Только и всего.

– Можно попробовать, – повторила Соня медленно.

Однако местный главврач так не считал. Он не хотел брать себя ответственность за смерть такого важного пациента.

– Даже не думайте! – кричал Валентин Васильевич, размахивая пухлыми ручками у Сони перед носом – Даже не думайте его перевозить, драгоценная Софья Игоревна! Никаких шансов, ни единого! Не могу допустить! При всем уважении, Софья Игоревна, вы не врач, и не в праве принимать такие решения. И на чем вы его хотите везти? У нас две машины скорой помощи. Одна в ремонте, другая – в районе на вызове! Даже если шофер выедет немедленно, раньше, чем через час – полтора он сюда не доберется. У вас просто не останется времени! До Калуги два с половиной часа езды на хорошей скорости. Вы что его, в такси собираетесь посадить?

– На моей повезем, – неожиданно заявила Дуся – Зря я, что ли, этот дом на колесах покупала?

– Не могу допустить! – снова замахал ручками милейший Валентин Васильевич – Невозможно! С меня потом голову снимут!

Тут Соня вызверилась. Холодная ярость охватила ее.

– Значит так, – сказала она негромко – Я его забираю под свою ответственность. Будете мешать – пожалеете.

Валентин Васильевич, сообразив, видно, что отвечать, случись что, будет не он, а столичная медсестра, неожиданно успокоился.

– Ладно, милейшая, надеюсь, вы знаете, что делаете. Но расписочку позвольте. Я за ваши глупости не ответчик.

Ухватив со стола первый попавшийся лист бумаги, Соня размашисто написала: “Я, Богданова Софья Игоревна, медицинская сестра высшей категории первой градской больницы (г. Москва) беру на себя полную ответственность за жизнь и здоровье Вольского Аркадия Сергеевича. Дата, подпись”.

– Держите, – сунула она листок в ручки главврачу – А теперь помогите переложить его. Не хотите помогать – освободите помещение.

Валентин Васильевич предпочел последнее и ретировался.

Дуся уже хлопотала у машины, складывая задние сиденья, чтобы туда поместились носилки Вольского. Через десять минут они неслись по проселку.

“Если живого довезем – свечку поставлю” – думала Дуся, когда машина подскакивала на очередной колдобине.

Им повезло: дорога была практически пустая, и редкие встречные машины, заслышав гудки несущегося на страшной скорости джипа, успевали посторониться. Фонарей, ясное дело, никаких вдоль дороги не было, но луна выглядывала из разошедшихся туч яркая и светлая. Разъехавшись с очередным перепуганным владельцем Жигулей, Дуся вжала газ в пол, и ее крейсерская машина, зарычав, понеслась, как тяжелый бомбардировщик, получивший важное стратегическое задание.

Они давно уже выехали из Заложного, и километров через десять по Дусиным расчетам, должны были выйти на прямую трассу до Калуги. Там асфальт пойдет получше, и можно будет разогнаться по-настоящему. По этим колдобинам ехать больше ста двадцати Слободская опасалась. Машина тяжелая, Боже упаси, не справишься с управлением…

Дуся закурила, нагнулась вставить прикуриватель на место, а когда подняла глаза, увидела, что прямо на них несутся чужие фары. Ослепнув от дальнего света, бьющего в лицо, Дуся люто матернулась, и резко вывернула руль. Бок ее крейсера шваркнул чужую машину по морде. Дуся снова матернулась. Завизжали тормоза, но поздно: тяжелый бомбардивощик уже уносило в кювет. “Блин, надо было брать маломеорку” – пронеслось в голове у Слободской. Какая-нибудь крошка вроде двухместного фордика, мгновенно вырулила бы назад, на дорогу. Но тяжеленный шевроле не слушался руля, и несся по инерции в сосны. Дуся выжала тормоз и крутанула руль еще раз, выворачивая плечо. Огромный джип заложил плавный вираж, и, раздумав врезаться на полном ходу в деревья, чуть проехал вдоль них, сминая колесами подлесочек. Теперь его несло к лесу на другой стороне дороги, но уже не всерьез, так, попугать.

Чужие фары мигнули сзади, и Дуся скорее услышала, чем почувствовала удар в задний бампер. Джип, ускорившись от того, что его таранили, снова тяжело заскользил к соснам, и Дуся снова, крича и ругаясь, стала его выравнивать. Взвизгнули тормоза. Ветер прошел над лесом, и ели, изогнувшись, затрещали под его порывами. В селе неподалеку сорвало ветром ветхую крышу с сарая, и сено облаком поднялось к небу, уносясь прочь от лугов, где скошено было жарким медвяным августом. Трупики пчел, с лета засевших в сене и перемерзших к ноябрю, пылью развеялись в небе.

Смяв подлесок и с другой стороны, шевроле выскочил на середину дороги. Сзади что-то кричала Соня, но Дуся не слушала, не до того было. Она сжала зубы, и прошипев «Что, козел, погоняемся?», дала по газам. Козел, который так старательно пытался поубивать из всех в автокатастрофе, оказался довольно скоростным, и поначалу вроде как даже догонял набирающий скорость джип. Но двести ему все же оказалось слабо. Минут через десять он окончательно отстал, и Слободская, свернув на Калужскую трассу, поняла, что сегодня, Бог даст, они, может быть, останутся живы.

Дрожащими пальцами она вытащила из пачки сигарету, закурила, и, не поворачивая головы, спросила у Сони:

– Вы там как?

Они там были нормально. Насколько это возможно.

– Дусь, что это было? Авария?

– Нет, – сказала Дуся, выдыхая красивое колечко сизого дыма – Но кому-то этого очень хотелось. Ты не заметила, что за машина была?

– Нет, – покачала Соня головой.

– Понятненько, – раздельно произнесла Дуся, и выдохнула еще одно колечко. Понятненько ей, в сущности, пока еще ничего не было, но она рассчитывала во всей этой бредятине разобраться.