Глава 12
Отважный охотник за марсианами, Виктор Николаевич Веселовский ждал Дусю во всеоружии. На спине – здоровенный рюкзак, сам с головы до ног обвешан непонятного назначения приборами.
– Вот, уникальная аппаратура собственной разработки! – похвастал он Слободской, разглядывавшей его амуницию – Это у меня определитель электромагнитного излучения, а здесь – прибор для регистрации хрональных эффектов. А вот, посмотрите, тут датчик ионизации. Надеюсь, обращение к энергоинформационному полю Земли поможет нам в изучении места посадки.
Дуся пригляделась повнимательнее. Определитель электромагнитного излучения был сработан из радиоприемника «Спидола» и, кажется, останков древнего телевизора. Прибор для хрональных эффектов, красовавшийся на запястье уфолога, точь-в-точь походил на будильник, примотанный к руке брючным ремнем, а датчик ионизации в прошлой жизни служил, судя по всему, кипятильником. Правда, Веселовский несколько усовершенствовал его, снабдив батарейками и лампочкой от елочной гирлянды.
«Мда… – подумала Дуся – слава Богу, у него нет передвижной электростанции. А то, неровен час, все это добро закоротило бы».
Они доехали до заброшенного кирпичного завода, стены которого украшали многочисленные надписи о величии «Спартака» и взаимоотношениях полов в окрестностях. Здесь дорога заканчивалась. Дальше надо было идти пешком. Бросив машину возле бывшей проходной, Дуся и Веселовский углубились в лес. Тропка, по которой они шли, становилась все уже, пока, наконец, совсем не пропала. Виктор Николаевич, однако, шагал уверенно, то и дело поглядывая на свои загадочные приборы, подмигивавшие зелеными огонечками.
Лес становился все гуще. Под ногами жирно чавкало – видно, подо мхом здесь было болото. Дуся на всякий случай подобрала суковатую ветку, и тыкала ею перед собой, прежде, чем сделать шаг. Где-то она читала, что так по болоту ходить безопаснее.
Виктор Николаевич остановился, осмотрелся, и, удовлетворенно крякнув, указал пальцем на сосну, ствол которой был невообразимым образом перекручен и завязан, как оказалось при ближайшем рассмотрении, совершенно правильным морским узлом.
– Нам сюда. Теперь уже недалеко.
На сосне прибита была потемневшая от времени табличка с изображением какой-то рогатой скотины – то ли коровы, то ли козы, наверняка не скажешь.
– Что это? – спросила пытливая Слободская Виктора Николаевича.
– А… – махнул он рукой – Мракобесие сплошное. Народ у нас очень суеверный, вот и прибили доску с чертом, чтобы не ходил никто.
– Куда не ходил?
– Да на чертово кладбище, – без особого энтузиазма пояснил Виктор Николаевич.
Дусе пришлось потратить не менее получаса и задействовать все свое обаяние, чтобы заставить Виктора Николаевича рассказать о чертовом кладбище подробнее. В итоге усилия ее были вознаграждены. Веселовский поведал, что, мол, есть в лесу одна поляна, там часто выходят на поверхность болотные газы и деревья растут очень странным образом. Вот она и считается в народе гиблым местом. Раньше через эту поляну проходила дорога на дальние выпасы, но после того, как два года подряд коровы вымирали от эпидемии ящура, тропу перенесли на три километра западнее.
– И что? – спросила Дуся – Коровы после этого болеть перестали?
– Перестали, конечно, – ответил Виктор Николаевич, желчно усмехнувшись – Как раз в это время в районе всполошились, что эпидемия перекинется на соседние поселки, и прислали ветеринара с большим запасом вакцины. Так что животные, конечно же, больше не болели.
– Слушайте, а тут действительно, что ли, кладбище было? – спросила Дуся, вспомнив нудное исследование местного краеведа.
– Да было вроде бы, старое какое-то… – пожал плечами Веселовский – Точно, было! Бабка моя рассказывала, там когда-то колдуна, что ли, похоронили. Когда я маленький был, она меня в лес с собой брала, но в эту сторону и сама не ходила, и мне не разрешала. Вроде как этот колдун иногда из земли встает и бродит. Кто его встретит – немедленно сойдет с ума или упадет замертво. Говорю же, мракобесие.
Миновав кривую сосну и перепрыгнув узкий ручеек (среди местного населения известный, как река Смородина), они оказались на краю довольно большой поляны.
Ее окружала березовая рощица, не вполне, правда, обычная. Деревья стояли наклонно, тянулись к центру поляны, словно пытаясь накрыть чертово кладбише, заслонить от мира. Кое-где березки поврастали верхушками в землю, образовав некое подобие живых арок.
Все чертово кладбище поросло мяконьким шелковистым мхом ядовито-зеленого цвета, но его почти не было видно из-за густого тумана, закрывавшего всю поляну. Туман этот не стлался по земле, а перекатывался у поверхности плотными белыми клубками. Словно невидимые дети катали шары для снежной бабы.
– Тут где-то родник есть, – сказал Виктор Николаевич – Во-он, видите, затес, навроде шалашика? По-моему, это как раз над родником поставили. От него и туман идет.
Поляна выглядела тихой, мирной, идиллической. Тишина была кругом – ни ветка не хрустнет, ни птица не защебечет. «Колоритное местечко, – подумала Дуся, расчехляя фотоаппарат – В самый раз для статьи». Она остановилась, навела резкость, щелкнула затвором. Туман вокруг заклубился гуще, пополз вверх, лизнул руку. Дусе сделалось неприятно. Захотелось поскорее убраться отсюда. Она торопливо сделала несколько кадров, и, отряхиваясь, словно кошка, наступившая на снег, заспешила за Виктором Николаевичем, который уже тянул ее дальше, мимо туманной поляны, в глубину леса.
– Идемте, Анна Афанасьевна, – твердил он – Тут уже недалеко, но сейчас рано темнеет, так что надо поторопиться.
Идти действительно было недалеко. Минут через двадцать, кое-как продравшись через колючий подлесок, они вышли к небольшой полянке, поросшей по краям молодым ельничком. Елочки были маленькие, пушистые, будто сошли с рождественской открытки. Однако, ничего примечательного Дуся на поляне не заметила.
– Пришли! – объявил Виктор Николаевич – Видите, вон там дерево с развилкой наподобие трезубца? Как раз возле него я нашел аппарат Савского.
А вон там, глядите, как раз посередине поляны, следы приземления!
Веселовского было не узнать. Щеки его горели молодым румянцем, и не верилось, что этот полный энергии человек каких-то полчаса назад по-стариковски кряхтел, продираясь через малинник, одышливо просил Дусю идти помедленнее.
Следы приземления представляли собой небольшую выгоревшую проплешину. На черном пятачке тонким слоем лежал пепел, нежный, как сахарная пудра. Вокруг торчали обрубки низкорослых елочек, срезанных почти под корень.
– Видите, след от сопла, – затараторил Виктор Николаевич, тыча подобранной по дороге веткой в черную плешину – Они, я думаю, не приземлялись, в смысле, что не садились на поляну, просто зависли над ней. Это на фотографии очень хорошо видно. Вот здесь, где выжженный след, било пламя из дюз. Посмотрите, как низко опустились: почти к самой земле. Видите, вокруг елки обломаны? Это, скорее всего, была вращающаяся модель корабля, есть сведения о таких, они передвигаются за счет центробежной силы. Что-то наподобие гигантского волчка. Конечно, когда этот волчок опустился, все елки и снесло. Раскидало, наверное, по лесу.
– Думаете? – с сомнением протянула Дуся.
– Что там, стопроцентно уверен! – заявил Веселовский – Имело место посещение, о котором узнал мой товарищ. У меня и приборы показывают повышенную геопатагенную активность, смотрите.
Дуся взглянула на загадочные приборы Виктора Николаевича. Огоньки, прежде весело мигавшие, теперь погасли. «Батарейки сели» – подумала Дуся, однако вслух ничего не сказала.
– Да-да, – продолжал тараторить Веселовский – Именно посещение. И не только. Определенно, имел место контакт. Вот посмотрите, посмотрите! Здесь вот, чуть подальше, как раз где я его аппарат нашел, такие глубокие борозды на земле. Как будто кого-то тащили… – прошептал Виктор Николаевич, и губы его задрожали. Ведь предупреждал же он Валериана, безумного идеалиста: представители иных цивилизаций не всегда прибывают на Землю с мирными намерениями. Есть среди них жестокие, агрессивные пришельцы, главная цель которых – заполучить материал для своих бесчеловечных опытов. И сейчас Веселовский нимало не сомневался, что именно на опыты председателя заложновского уфологического общества и уволокли.
Дуся подошла к Виктору Николаевичу. На земле и впрямь виднелись две глубокие борозды, напоминавшие, впрочем, скорее отпечатки автомобильных колес, чем следы упирающегося председателя, которого кровожадные пришельцы волокут к своей тарелке, чтобы покрошить на опыты. Может, конечно, кого здесь и тащили. Черт его знает. Поскольку Дусин дедушка был профессором права, а не якутом-охотником, об искусстве следопытов она знала лишь из романов о Фенимора Купера.
Слободская прошлась вдоль борозды.
– Я думаю, было так, – стрекотал за спиной неугомонный Виктор Николаевич – Валерьян увидел ночью свет над лесом, ну, когда они приземлились, и пошел сюда. Стал фотографировать. Наверное, пришельцы это заметили, и утащили его. А когда тащили, фотоаппарат упал…
Сказать по правде, Дуся думала совершенно иначе. Она была почти уверена, что выжженная проплешина на поляне – след туристского костра, на который как раз и порубили произраставшие вокруг елочки. Борозды же оставлены шинами какой-нибудь «Нивы». Правда, погода для походов не совсем подходящая, да мало ли сумасшедших… Почему они приперлись в лес на машине? Да потому что они, скорее всего, не настоящие туристы, а какие-нибудь местные кадры, решившие вдали от жен попеть под гитару и поесть шашлыка. Куда подевался Савский, от которого остался только фотоаппарат со странными снимками? Вот это действительно был вопрос. И ответа на него Дуся не знала.
Может быть, конечно, товарищи Савский и Веселовский – просто шутники, затеявшие всю эту лабуду с фотографиями и исчезновениями исключительно веселья для. Трудно ли подделать такие вот размытые, нечеткие снимки? Да проще простого. Вон американцы снимки прилунения подделали, и ничего, вся мировая общественность скушала. Пятьдесят лет прошло, прежде чем кто-то умный заметил, что звездно-полосатый флаг колышется от ветра, которого на луне, лишенной атмосферы, в принципе не может быть, и устроил скандал. Так почему бы скучающим заложновским уфологам не инсценировать похищение инопланетянами? Пока Дуся, как последняя дура, бегает здесь по лесам, по долам, Савский, поди, наслаждается видами где-нибудь у бабушки в деревне. Через пару недель жертва похищения, как ни в чем ни бывало, появится в Заложном, и с удовольствием будет демонстрировать интересующейся общественности замазанные зеленкой следы зондирования и треугольную пирамидку, подаренную инопланетянами.
Впрочем, Веселовский переживал вроде бы всерьез. Да и место было какое-то нехорошее, гнилое место. Раздумывая об этом, Дуся продолжала идти вдоль борозды, и вскоре следы вывели ее на проселочную дорогу.
Вечерело. Солнце уже скрылось за лесом. По ту сторону грунтовки чернело голое поле. За полем виднелся окруженный глухим забором дом. Скрипнула калитка, мелькнул свет в окне… Дуся тяжело вздохнула. На кой черт было переться сюда пешком через лес, если есть же вот нормальная проезжая дорога?
– Виктор Николаевич, – спросила она – Заложное от нас в какой стороне?
Веселовский махнул рукой вправо, и они зашагали по колдобинам.
Минут через пятнадцать из-за поворота, чихая и фыркая, вырулил трактор. Добрый самаритянин, сидевший за баранкой этого корабля среднерусской возвышенности, сообщил, что им надо вовсе в другую сторону, и будет до города километров двадцать, не меньше.
Через три минуты тракторист, загипнотизированный пятисотрублевой купюрой, послушно изменил маршрут, и затарахтел обратно, в сторону бывшего кирпичного завода, где у бывшей проходной Дусю дожидался верный джип.
Едва трактор, увозивший Дусю и Веселовского в город, скрылся из виду, как на дорогу выглянул человек. Выглянул, и тут же снова скрылся в ельнике. Нет, нельзя ему было показываться здесь, надо было хорониться, выбирать окольные пути, тайные звериные тропы… Вчера он переночевал в корнях огромного дерева. Нагреб сухой хвои, зарылся в нее. Холод пробирал до костей, улыбались с неба холодные яркие звезды, и хотелось ему, как зверю, завыть, но было нельзя. К утру человек так промерз, что решил было завтра, как стемнеет, пробраться в город, переночевать в доме, в тепле. Но теперь раздумал: он никому не доверял, боялся подходить близко к человеческому жилью. Чутье подсказывало: если кто его заметит – не миновать беды. Раза два он издали видел людей, и тут же, охваченный паникой, убегал в лес, забивался в чащу, зарывался в мох. Нет, не он пойдет в город. Останется здесь, будет ночевать в корнях деревьев, питаться падалью, выкапывать мерзлую картошку, оставшуюся гнить в земле на краю чужого поля. Человек прислушался к удаляющемуся тарахтению трактора, и свернул в лес.
Спустя два часа он уже соорудил себе место для ночлега. На этот раз нашел неподалеку стог сена, и под покровом темноты натаскал немного в свою нору в корнях старой сосны. Обложив убежище сеном, он потер руки, радуясь, что сегодня спать будет теплее, чем вчера, и, прячась по кустам, снова отправился к дороге – поискать съестного. Была половина седьмого вечера.
К этому времени полумертвая Дуся, проболтавшаяся честных 12 часов по лесу, забросила Веселовского домой, и притормозила около центрального универмага города Заложное. Ей нужна была местная пресса, банное полотенце, и аптечный киоск. После прогулки по лесу на ноге высыпала мелкая красная сыпь, которая, к тому же, жутко чесалась. Следовало немедленно раздобыть какого-нибудь кларитина, супрастина или тавегила, на худой конец.
