Как я теперь понимаю, я сам был во всём виноват.

Не нужно было считать себя счастливчиком.

Так вышло, что в какой-то момент у меня в жизни всё стало слишком хорошо. Была неплохая работа — хотя мне предлагали и более перспективную. Была умная и красивая жена— хотя и со второй попытки. Была квартира — хотя я всегда мечтал об отдельном доме. Я успокоился. И дошёл до идиотизма: мечтал о том, что у меня уже было.

Я почему-то забыл главное: все, чего очень хочу, — не сбывается.

В такой сытой уверенности я прожил примерно год. А потом… А потом прошёл ещё год, и я уже сидел в какой-то забегаловке и жаловался на судьбу мужику с бакенбардами. Не переношу забегаловок, плохо схожусь с незнакомыми, меня тошнит от бакенбард, а вот, поди ж ты, сидел и жаловался.

— …Ну, кризис — это понятно. Кризис всех задел. Но ведь через полгода и жёнушка моя распрекрасная тоже смылась. С одним моим довольно близким… Ну ладно. Остальные друзья все куда-то подевались. А вот теперь и жить, в принципе, негде. И ведь что обидно? Каждое утро просыпаюсь с мыслью, что сегодня-то уж точно всё будет хорошо, а оно совсем наоборот… Э, да что ты понимаешь?!

— Больше, чем вам кажется.

— Не-ет, дорогуша, это все пережить надо, прочувствовать. Только что было всё! Мечтать больше не о чём! И вдруг — блямц!

Последнее «блямц» я произвёл, видимо, слишком экспрессивно: тарелки с закуской слегка подпрыгнули. Бакенбардоносец откинулся на стуле, посмотрел сквозь рюмку и неожиданно предложил:

— А хотите, я расскажу, как это бывает?

Я вяло пожал тем плечом, которое ещё слушалось меня.

— Вы представляете себе какое-нибудь событие: ваш успех у женщин, блестящий поворот карьеры, счастливую находку миллиона долларов. Повторяете его в воображении снова и снова, шлифуете до тех пор, пока оно не оживёт. В конце концов, вы видите все в малейших деталях. И это означает одно — смерть вашего видения. Оно уже никогда не произойдёт. А если и произойдёт, то тогда, когда вы и думать о нём забыли.

Некоторое время мы молча занимались делом: он — водкой с содовой, я — чистым джином.

— Да, — я уныло покивал тяжёлой головой, — так оно всё и происходит. Прямо хоть в автобиографию заноси. А что, у вас тоже случается?

— Нет, со мной такого не бывает. Но, вообще говоря, явление это давно известное и неоднократно описанное. В русской традиции оно называется «сглаз». Просто у вас оно сильно выражено. Вы — настоящий мастер сглаза.

— Нет, что-то вы тут путаете. Я так понимаю, сглазить можно кого-то другого. А как можно сглазить себя?

— Так, как это сделали вы. Между прочим, вашим близким здорово повезло, что вы такой закоренелый эгоист. Если бы вы искренне желали счастья окружающим, им тоже досталось бы. Кстати, Андрей, пока снотворное не начало действовать, давайте познакомимся. Меня зовут Николай Николаевич. Я буду охранять вас.

Я удивился и уснул.