Лика позвонила:

– Примерно через час пришлю е-мейл. Отсканирую и пришлю.

– А словами передать?

– Словами не передать.

– Настолько непечатно?

– Настолько печатно. Потерпите час. Кое-что занятное закачаю. Да, забыла, полезла в словари, нашла вашу пайдейю. Что же скрыли, что пайдейя по-гречески, а по-латыни культура, всего-навсего?

– А вот чтоб не слышать, что всего-навсего.

– Ну-ну.

Лика положила трубку, а я принялась гадать, что такого занятного она закачивает. Привычка к плохому – плохая привычка. Час потерплю.

Смерклось.

Олеся встречается с Викой.

Коллега Швецовой Володя Винокуров и ее подруга Женя собираются пожениться.

Экспертиза установила причину смерти Ирины Хмельницкой.

Руководитель канала вызывает Бахрушина: их собкор в Париже Столетов общался по телефону с помощником президента.

Олеся приносит колдуну деньги.

Любовница режиссера Грановского обворовала его и сбежала.

На пустыре обнаружен труп мужчины с ранениями.

Выяснилось, что Гамаюн жив, а его смерть и последующие похороны – инсценировка.

Захаров и Зверев нашли Костенко бездыханным.

Алине трудно, ее нервы на пределе. В коллективе ходят сплетни, что Беляев причастен к похищению жены Бахрушина.

Виталик продает Баринову всю информацию о французской герцогине Орели де Буа.

Настя доводит до сведения Пьетро, что у нее новый муж.

Возвращаясь с работы, Маша видит дверь в квартиру полуоткрытой.

Команда Пастуха должна сопроводить в Москву свидетеля с документами, изобличающими продажных чиновников.

Вся страна на стреме. Одна я прозябаю в невежестве. Страна знает, что Женя и Володя идут в ЗАГС, что Ирина Хмельницкая умерла, а Гамаюн совершенно жив, хотя считалось, что его больше нет с нами, что у Насти новая половина, а бедняга Пьетро в отставке, что Костенко бездыханен, так же, как труп мужчины с ранениями, а у французской герцогини Орели де Буа, вернувшейся с работы, полуоткрыта дверь, или дверь не у Орели, а у Олеси, у которой нервы на пределе, как у меня. Страна живет одной жизнью, я – другой. Получается, я ровно диссидент в своей стране, по горло погруженной в то, во что ее погрузили. О, одиночество, как твой характер крут. Программа телевизора клонила к потере рассудка. Ребята, что происходит? Защищает ли нас наша черепушка от насильственного вторжения, таранящего мозг. Или процессы, протекающие под черепушкой, сами по себе таковы, что позволяют нам, а вернее, заставляют нас заболевать головушкой. Или всеобщая болезнь головы – не патология, а нормоз-тормоз.

За окном моего одиннадцатого этажа небо сгустилось столь странно, что стало походить на пики горного хребта. Предвестье грозы сформировалось сплошной тяжкой облачностью. Я сидела на диване перед выключенным телевизором и, глядя не в телевизор, а в окно, не видела родной панорамы города, а лишь эти вздыбившиеся иссиня-сизые горы. И оттого, что город исчез, а мой высокий дом оказался внезапно один, посреди гор, мне сделалось сильно не по себе.

Взору Джона внезапно открывается панорама улицы, по которой космический ураган несет газеты, оконные рамы, мебель, детские игрушки и самих детей.

Мамочка. Мама. Ой.