Под мерное завывание сирены машина с Агнессой и куклами плавно двигалась по выделенной полосе движения. Душа Агнессы пела в ритме сирены. Наконец-то свершилось! Восемь долгих лет рабского труда дали свои результаты. Вот она сидит под кремлевской мигалкой, и ей покорно уступают дорогу порше и феррари. Долой смену памперсов и вытирание соплей, долой капризы и страхи, претензии и причитания, надувание пузырей и щек, щекотание самолюбия и поднятие достоинства. Адьез, амиго, вы – не мой герой. Прощай, нестойкий Лель, да здравствует Мезгирь! Я не боюсь огня, внутри я вся из стали. Хочу служить, обслуживать уж тошно…

Нет, обслужить она тоже, конечно, готова, если будет на то благоволение Шефа. С искренним удовольствием, без всякого спектакля.

И без всяких карьерных соображений. Исключительный ведь красавчик репродуктивного еще возраста. Какие зубы, какие ногти, какая обувь, не говоря об остальном. Остального Агнессе видеть не доводилось, но сомнений у нее не было никаких. Но пока плотского интереса к себе Агнесса не почувствовала. И иллюзий не строила. Давно уже не девочка-Снегурочка, но, слава богу, и в Снежную бабу не превратилась: фигурка травести, голосок колокольчиком. Волосы только от бесконечного обесцвечивания ломаются, пришлось радикально укоротить, завитыми локонами уже не тряхнешь, как прежде. Зато обзавелась столичными манерами, брендовым гардеробом и квартирно-финансовой независимостью. Удалось отщипнуть у Кима кусочек его утиного бизнеса. Фуагра теперь на официальные обеды в Кремль поставляет.

Через фуагра с Сусликовым и познакомилась. Как-то перед Новым годом послал ее Ким в Кремль с подарочной корзинкой. Она, не будь дура, взяла напрокат костюм Снегурочки, самый дорогой, нарядилась и поехала. Долго ее служба безопасности сканировала, шапочку хотели отобрать, корзинку через рентген всю просветили, пару баночек вскрыли и дали собакам попробовать. А она только улыбалась сказочной улыбкой. Наконец впустили. Секретарша-грымза из приемной пускать к телу шефа ее не хотела. Здесь, говорит, оставьте, милая. Долго пришлось объяснять, что процедура вручения – это часть подарка, пока та наконец смилостивилась и разрешила оставить себя в приемной вместе с корзинкой. Ждать пришлось долго – чуть не описалась. Но отлучиться даже на минуточку не рискнула.

Сусликов появился вдруг, стремительный, внезапный, уверенный, лощеный. Агнесса вспорхнула и поплыла навстречу Белой Лебедью. Текст, отрепетированный до интонаций и пауз, почти пропела. Сумела произвести эффект и запомниться. Сусликов питал слабость к театральным эффектам. Позже, когда Мирослав приезжал на заседания Генсовета в ОСВИН, она всегда старалась встретить его у машины лично. А Ким возьми и заревнуй. Заткнул ее из ОСВИНа в свой птичий бизнес. Даже должность громкую дал – повысил типа. И приходилось изображать благодарную Золушку – как же, заместитель главного производителя российского фуагра. Хорошо хоть, на птицефабрику ездить не заставлял – вонь там такая, что глаза аммиаком разъедает. В офисе над ней за глаза смеялись – подсадной уткой называли. А она продолжала лучезарно улыбаться. Великое дело – сценическая закалка, семь лет в роли Снегурочки, что-что, а лицо держать научилась, даже во сне…

Нет, конечно, она, случалось, и рыдала. Сначала искренне, когда Неуемный изводил ее противоречивыми указаниями и распекал ни за что, ни про что. Потом по заказу, когда понимала, что инфантильному тирану хочется видеть ее слезы. Опять же, спасибо любительскому театру, умела выжать из себя слезу в нужный момент.

Улыбаться-то она улыбалась, а сама мучительно искала выход из утиного положения. Не за тем она приехала в столицу, чтобы птицеводством заниматься. А с этим утиным бизнесом только «Голая утка» у публики и ассоциируется. Самый злачный клуб Москвы. «Агнесса, а по каким дням ваши утки стриптиз показывают? Ха-ха-ха…» «Ежедневно. Сразу после забоя и до извлечения ожиревшей печени, ха-ха-ха. Приятного аппетита!» Сплошное унижение.

Кабы она стала хозяйкой модного салона или художественной галереи, ее бы знала вся светская Москва… Ну, или хотя бы законной женой производителя. Кругом все сплошь разводятся со старыми боевыми подругами и женятся на новеньких молоденьких секретаршах. А тут ни тебе салона, ни тебе штампа в паспорте… Да еще случалось: спишь себе одиноко в душной или холодной Москве, а он тебе откуда-нибудь с Сейшел звонит и жалуется, как ему там плохо! И ты должна проснуться и начать утешать! А в душе послать его хочется гораздо дальше Сейшел. Или: из кожи вон вылезет, чтобы добиться участия в какой-нибудь раскрученной телепередаче, а в день икс вместо «С добрым утром, любимая!» будит ее звонком со словами: «У меня понос на нервной почве. Что мне делать?!» Неужели за полвека жизни нельзя было запомнить, что в таких случаях надо выпить валерьянки и рисового отвара. А стоило ей с какими-нибудь проблемами к нему обратиться, так сразу: «Что ты меня грузишь?! Сама-сама-сама-сама».

Сама-сама-сама-сама и выползала. Пока ее мучитель на Сейшелы, она – в молодежный лагерь на Селигер. Старый друг Кувалдин посоветовал. Ищут, говорит, «Наши» интеллектуальные ресурсы. А чем она не ресурс? Ресурс и есть. Молодой предприниматель с инновационным российским проектом большой общественной значимости. Наш ответ буржуйскому фуагра. Да! А обстановка на Селигере такая была – сразу десяток лет сбросила, из круглосуточной сиделки назад в девчонку превратилась. Палатки, костры, тусовки, речевки, веселуха. Базировались, правда, среди заброшенного кладбища, но это даже обостряло чувства. Молодые лица, мускулистые тела, бурный секс. А потом привезли священника и сорок пар повенчали прямо там же, но не прямо на кладбище, а на пляже. Ей тоже предлагали, но она воздержалась. Секс сексом, а все-таки самая привлекательная часть у мужчины – это его кошелек. С кошельками она там никого не заметила. Кроме Люберецкого. Она прорвалась к нему в палатку и передала привет от главного омского ОСВИНянина Кувалдина. Он привет принял вместе с объятиями и поцелуем, но был слишком занят для дальнейшего развития отношений.

Курс по предпринимательству оказался каким-то скучным, цифры мелкие, графики сухие. У молодых политиков было больше движухи. То Винни-Пух на шаре прилетит, то Пятачок на вертолете. Она так незаметненько к политикам и переместилась. А когда узнала про предстоящий визит Сусликова, надела майку с надписью «Снегурочку вызывали?» и села в первый ряд у сцены между Баклажаном и Брокколи – овощами от Едра. Было жарко, ждали долго. Баклажан в поролоновом костюме, призванный олицетворять здоровое питание нового поколения, упал в обморок. Снегурочка, прошедшая военную кафедру Омского строительного, знала, как оказывать первую помощь перегревшимся. Она быстро разоблачила овощ, вылила на него ведро воды и стала делать искусственное дыхание рот в рот. Многочисленные корреспонденты всех изданий тут же начали расстреливать ее своими фото– и видеокамерами. А дальше…

Звонок телефона досадной трелью прервал воздушный полет ее поднебесных мыслей. Кувалдин. Вечно этот медведь не вовремя. Ответить или сбросить? А потом сказать, что была на важном совещании… Ладно, ведь будет звонить до потери пульса – на то он и Кувалдин.

– Да, – сухо сказала она в трубку.

– Агнесска, это я!

– Да.

– Это я, Данила.

– Да.

– Да что ты все дакаешь?! Это я, Кувалдин.

– Я поняла. Дальше давай мысль развивай.

– Я поздравить звоню. Узнал от Кима про твой финт.

– Какой финт?

– Ну, взлет карьерный. Он, конечно, обескуражен. Не ожидал.

– Чего? Моего назначение или своей новой перспективы?

– Да ни того, ни другого.

– Что – не рад? Он же давно хотел на политическую передовую. Столько денег пиарщикам переплатил за продвижение своего имени! А теперь журналисты будут за ним по пятам ходить, каждое слово ловить.

– Да, но уж место больно неоднозначное – заступника за врагов частных интересов кремлевской головки. На каждом шагу можно мину зацепить.

– Шеф ему выдаст минную карту обдрисмена: куда ходить, куда не ходить.

– Тут еще важно, чтобы минная карта Шефа совпала с минными картами остальных интересантов. А то ведь было уже, помнишь? В «Компромат» стенограмму заседания ОСВИНа кто-то слил, Шеф Киму сначала велел сказать, что все ложь, а после консультаций с верхом велел сказать, что все правда.

– А что мешает Киму повторить этот трюк при необходимости?

– Повторит, конечно! Лишь бы сразу после неверного шага голову не оторвали.

– Ну, знаешь, мы тут все рискуем. Шеф уже второй десяток лет по лезвию бритвы ходит.

– Шеф – человек исключительный, почти волшебник…

– А ты чего, Данила, так за Кима печешься? Попросил, что ли?

– Ну, не то чтобы…

– Пытается твоими руками мины обезвредить. Ему надо – пусть сам мне звонит и просит помощи. У тебя-то какой интерес?

– Ну как, друг все-таки. Я ему карьерой обязан.

– Боже, Данила, ты все-таки лох. Это не ты, это он тебе обязан.

– Ты че, Снегурочка?

– Я ниче, Данила! Кто всю бизнес-Сибирь под него выстроил?

– Ну, я.

– Вот, на твоем горбу он во всероссийские обдрисмены и выехал. А ты так в сибирской ссылке до сих пор и прозябаешь.

– Ну, я не в ссылке. Я же здесь коренной. И тебе он тоже помог место под солнцем найти, не забывай.

– Да правда, что ли? И что же это за место? Сиделки с утками? Восемь лет на него батрачила, и еще бы не знаю сколько пришлось, если бы не моя природная смекалка.

– Да, Агнесса Батьковна, голова у тебя варит, почет мой тебе и уважуха. Преклоняюсь. Отчество-то твое как будет? А то никогда не доводилось спросить.

– А зачем тебе отчество?

– Ну, а как же? Субординацию соблюдать буду.

– Ладно, соблюдай. Никитишна я.

– Слышь, Никитишна, так не оставь нас своею милостью.

– Ты не обобщай. За себя проси.

– Ладно. Не оставь меня, еще молодого и вполне привлекательного, без внимания.

– А зачем тебе мое внимание? Я же не в твоем вкусе. Ты всегда пышнотелых шатенок любил.

– Ой, когда это было – в эпоху бритых голов и спирта «Рояль». А теперь я поклонник французских коньяков и изящных женщин. Так уж предупреждай загодя, ежели что. Я в долгу не останусь.

– Просьба принята к рассмотрению. Я подумаю. На этом все?

– Не смею далее тревожить.

– Ну, тогда чао!

Сирена продолжала противно завывать, но ликующей Агнессе слышалась в ней баховская карающая торжественность. Отольются кошке мышкины слезки… Теперь пусть Ким поползает у нее в ногах. Она, конечно, соблаговолит, не злопамятна, но сначала пусть бизнес утиный весь на нее перепишет, а то, действительно, зацепит где ненароком мину, судись потом с наследниками. Нет, с ее теперешним положением она бизнес-то отсудит, но зачем тратить время и нервы? Пусть сам принесет на тарелочке с голубой каемочкой и попросит принять в дар. Тем более что это уже сложившаяся бизнес-практика – дарить компании чиновничеству. А она же теперь – чиновник. Пусть и невысокого класса сама по себе, но в чьем подчинении! И это ничего, что придется временно в Бесцветный дом переехать, это ненадолго. Она скоро повезет все наработки Шефа обратно в Кремль.

 …Интересно, что там за наработки в ящиках? Агнесса уперлась в близлежащий к ней картонный ящик рукой – он легко сдвинулся. Значит – не бумаги. А что же? Было любопытно. Она заметила, что сгиб ящика немного разошелся. Агнесса мельком взглянула на водителя. Взгляд водителя был сосредоточен на дороге. Она достала из сумки зеркальце, посмотрелась в него, потом медленно опустила зеркальце на уровень щели, взглянула вниз и похолодела. Из щели осуждающе-укоризненно смотрел на нее человеческий глаз! Зеркальце заплясало в ее руке, поймало солнечный луч и ослепило ее. Это был луч озарения: ее новый шеф – маг и чародей, и в ящиках его колдовской реквизит! Идиотка, как же она раньше не сообразила – ведь это так очевидно. Достаточно только взглянуть на его лицо – а она по ящикам стала шариться! Мама дорогая! Вот попала, так попала! А ведь были, были знаки!

Голова закружилась, стало подташнивать, звук сирены усилился и напоминал теперь стоны грешников. Что же делать?! Что делать? А что, собственно, тут такого? Ну маг, чародей. То есть еще один Дед Мороз. А она Снегурочка. Попала в волшебное царство. То есть в свою стихию. То есть ей было на роду предписано сюда попасть, недаром же она столько лет сказочных героев играла. И ведь не только Снегурочку. Ведьму гоголевскую тоже. Хотя режиссер и сомневался, когда на роль назначал. Но потом сам сказал, что сыграла убедительно. От белого до черного один шаг, сказал кто-то из классиков. Нет, он говорил: «От великого до смешного…» А у нее вышло совсем наоборот, то есть от смешного до великого… Потому что масштаб нынешнего ее шефа несравнимо больше по сравнению с прежним шефом. Сусликов тоже, конечно, не Суслов, но место именно то самое занимает. Просто эпоха другая, все в масштабах ужалось: и страна, и правители, и идеологи. Это данность свыше. Всей стране и ей лично. И судьба распорядилась быть ей рядом с главным по тарелочкам, плечом к плечу, лишь на полкорпуса сзади.

Из машины Агнесса вышла новым человеком, в ощущении собственной значимости и высокого предназначения…