Термин «индустриализация», благодаря многолетней идеологической обработке народного самосознания, связывается в обыденных представлениях только и исключительно с промышленной политикой большевиков в 30-е годы XX века. Фальсификация истории настолько перераспределила исторические заслуги, то «русское чудо» периода правления императора Николая II оказалось практически неизвестным. Напротив, этому периоду, который как раз и был связан с бурным стартом русской индустриализации, приписывают кризисы и даже особенно тяжкое положение народа. Это не соответствует действительности.

Период становления промышленного могущества проходили в разные годы все ведущие державы мира. На XIX век приходится индустриализация США, Великобритании, Германии и Франции. Великобритания как ведущая промышленная держава сложилась за счет громадных средств, которые она выкачивала из колоний. То же самое можно сказать и о Франции. США использовали свое уникальное природное достояние, Германия – уникальный научный потенциал. Россия не имела колоний как источника средств для развития промышленности, а географические преимущества в XIX веке только складывались – благодаря восточной политике, закрепившей за нами громадные территории Сибири и Дальнего Востока.

По опыту других стран мы можем проследить, какими темпами развивалась индустриализация и сравнить ее с тем, что известно из истории нашей страны.

В 10–50-х годах Франция увеличила промышленное производство в 2 раза, в последующие десятилетия темпы роста увеличились втрое. В начале XX века темпы роста основных видов промышленной продукции возросли еще почти в 2 раза. Для нас Франция (если исключить колониальную политику) демонстрирует наиболее близкие исходные условия индустриализации. Россия показывала примерно те же темпы роста и владела примерной той же долей мирового промышленного производства. К 1913 по объему промышленного она производства приблизилась к Франции, а по машиностроению обогнала ее.

Германия, не имея достаточной ресурсной базы и будучи до 1871 года раздробленной на отдельные государства страной, проводила индустриализацию с задержкой. При общем незначительном росте в 50–70-е годы XIX века Германия обеспечила приоритетный рост добычи угля и выплавки чугуна (рост в 5 и 7 раз соответственно). Примерно та же стратегия была выбрана и в России: концентрация на ключевых направлениях, определявших общее развитие хозяйства страны.

Россия, бурно развиваясь в период правления Александра III, к рубежу веков пришла готовой к индустриальному рывку. Темпы роста производства в России были рекордными, и в начале XX века свою долю в мировом производстве среди великих держав она быстро увеличивала вместе с США. В то же время Великобритания, Германия и Франция, несмотря на быстрое промышленное развитие, постепенно теряли свои позиции.

Необходимо понимание условий индустриального прорыва: он возможен только на базе предшествующего технологического уклада, с опорой на который развивается следующий, дающий более высокие темпы роста и принципиально новое качество экономики в целом. Аграрный сектор для всех проводящих индустриализацию стран был источником ресурсов. Россия, проводя в периферийных территориях политику подъема экономики и культуры, могла концентрировать ресурсы только за счет экономии на потреблении и продаже продукции сельского хозяйства за рубеж. В дальнейшем, но уже совершенно варварским способом, за счет деревни проводилась советская индустриализация.

Конечно, подъем производства ни в одной стране не обходится без кризисов. Русская индустриализация затормозилась в период 1900–1908 за счет неурожайных лет. Зато последующие годы вплоть до начала Первой мировой войны были годами самого стремительного роста. Во время войны развитие промышленности вынужденно сконцентрировалось на отраслях, ориентированных на нужды фронта. Вынужденно же происходило увеличение доли продажи зерна за рубеж, обеспечивающих дополнительные закупки вооружений, которые были необходимы всем без исключения воюющим державам. Следующий кризис индустриализации в России был связан с революциями 1917 года и последующей гражданской войной, когда общий уровень производства упал к 1920 (в сравнении с 1916) в 9 раз. Причем, это была не просто остановка производства, а разграбление промышленных предприятий (примерно то же самое произошло в России в 90-е годы XX века без всякой войны). Восстановление базового экономического уклада произошло лишь к концу 20-х годов, и тогда большевики смогли вернуться к задаче индустриализации, которая была придумана и разработана вовсе не ими.

Исходя из данных о производстве основных видов продукции, характерной для периода «угля и стали», мы легко сможем увидеть, что революция и гражданская война остановили развитие России на 15–20 лет. А компенсация этого отставания произошла в годы Великой депрессии, когда Россия оказалась рынком сбыта для терпящих кризис перепроизводства европейский стран и США. За индустриализацию пришлось заплатить не только сокровищами, накопленными в предыдущие столетия, но и тяжелейшим положением народа и сверхэксплуатацией рабочей силы. Оправдать это невиданное напряжение сил можно только подготовкой к неизбежной войне, предпосылки которой были заложены не только в Версальском мире, но и в переворотах 1917 года.

Большевицкая индустриализация покоилась на политике концессий, позволивших перенести промышленные технологии Европы и США на территорию СССР, а также на экстенсивном расширении производства, которое превратило в жертву русскую деревню и заставило промышленных рабочих трудиться дольше и более интенсивно, чем в имперский период. Индустриализацию проводили, разумеется, не полевые командиры гражданской войны и не большевицкие лидеры, прошедшие свои «университеты» в тюрьмах и ссылках, а остатки старой инженерной интеллигенции царских времен и иностранные специалисты, строившие «под ключ» и запускавшие импортированные объекты индустрии на территории СССР.

Правильные оценки вклада в развитие страны тех или иных экономических концепций и идеологических доктрин могут состояться только в том случае, если сами эти концепции и доктрины не являются отправной точкой для таких оценок. Но именно это мы видим в мифологии большевицкой индустриализации, которая в действительности означала лишь продолжение общемирового процесса, особенно интенсивно проявившегося именно в России и начавшегося здесь в имперский период. Рекордные темпы роста промышленности в 30-е годы – это только продолжение тенденции, прерванной политическими переворотами.

Что касается рекламного слогана «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с ядерной бомбой», то он насквозь лжив. Имперская Россия была промышленно развитой державой, входящей в пятерку наиболее развитых стран, а по темпам роста ее состояние можно оценить только как «русское чудо». Наблюдая за развитием России, ведущие мировые державы видели в ней опасного конкурента, который к середине XX века оставит их позади. Об этом говорили не только темпы роста в рамках начальных индустриальных укладов, но и развитие науки, которая в России находилась на самых передовых позициях. Напротив, большевистская индустриализация смогла освоить лишь эти уклады и вошла во Вторую мировую войну, в которой решающую роль играли моторы, с достаточно низким уровнем технологий и технической культуры.

Сталину удалось в 30-е в некоторых отраслях компенсировать 20-летний провал в промышленном развитии, в котором повинны большевики. Прежде всего, в производстве вооружений. Поэтому СССР выиграл войну моторов у Германии (правда, погубив в самом начале громадную боевую мощь у самых границ – фактически все, что было накоплено за десятилетие самоотверженного труда всей страны). Но в ряде других отраслей, особенно в тех, которые должны были порождать новые производственные уклады, провал сохранился и оказался хроническим.

Рост производства электроэнергии во время сталинских пятилеток впечатляет. Но он возник на базе созданных в Российской Империи мощностей, планов развития и технологий (комплексный план электрификации большевики почерпнули из разработок царского правительства). Надо сказать, что и остальной мир быстро развивал производство электроэнергии: с 1913 по 1935 рост в этой отрасли в США составил 5,5 раза, в Германии – 7 раз. При этом США в 1913 производили почти в 10 раз больше электроэнергии, чем Россия, а Германия примерно в 2–3 раза больше (по разным данным). В 1935–1937 году соотношение сохранилось. Существенного преимущества коммунистическая власть в данном случае не продемонстрировала. При этом ведущие страны шли впереди СССР по применению электроэнергии уже в новых технологических процессах.

По другим отраслям также можно проследить технологический задел, сложившийся до революции. Производство экспериментальных серий автомобилей происходило в Российской Империи почти синхронно с остальным миром. Опытные производства накануне войны уже выпускали малые серии автомобилей, во время войны выпускались сотни автомобилей, в 1916 году выделены средства на строительство 6 автомобильных заводов с готовым объемом производства 7,5 тыс. штук. Самолетостроение в России также шло в ногу с мировыми тенденциями, и создание советских КБ предшествовала работа русских изобретателей имперского периода. Новые технологии добычи нефти, примененные позднее в СССР, также были созданы в Российской Империи. Громадные успехи тракторостроения в СССР полностью совпадают с быстрым ростом тракторостроения в мире. Почти полное отсутствие производства тракторов в Российской Империи не демонстрирует отставания от остального мира, где до Первой мировой войны в развитых европейских странах использовались на полях лишь сотни машин (как и в России). Большое серийное производство тракторов началось в США только в 1917 году. А в Великобритании и Германии с началом войны производство тракторов полностью прекратилось. В России производство тракторов на Обуховском заводе было сорвано событиями 1917 года.

Научно-технический прорыв, последовавший за первыми фазами индустриализации, в СССР обеспечил главным образом оборонные отрасли. Производство ракетно-ядерных вооружений позволило соблюсти военный паритет с ведущими державами, который понадобился только по причине идеологического вызова всему остальному миру. Идейное противостояние потребовало от народа колоссальных усилий и затрат, а также многих десятилетий скудного существования, накопившего взрывной потенциал недовольства властями. При этом научная и промышленная политика компартии «проморгала» следующий этап развития – информационный. В конце 80-х годов XX века у нас еще был шанс догнать ведущие державы в производстве микроэлектроники и персональных компьютеров, но крах СССР сделал это невозможным. Теперь мы проигрываем этап становления нано-био-технологий, замороженных у нас на уровне имитаций – по причине того, что опорные экономические уклады и научные школы у нас почти полностью разрушены в результате внедрения либеральных идеологических догматов.

Русское экономическое чудо связано вовсе не с большевиками, а с общими мировыми тенденциями и одной из ведущих ролей России в мире, которую обеспечило мудрое правление русских Государей. За 20-летний период до начала Первой мировой войны производство товаров, отражающих уровень развития страны, росло невероятными темпами: с 1893 по 1913 производство чугуна увеличилось в 5 раз, стали – в 13 раз, добыча угля – в 6 раз, переработка хлопка возросла в 7 раз, производство сахара увеличилось в 4 раза, производительность труда в промышленности выросла в 4 раза. Темпы роста производства промышленной продукции составляли в предвоенный период в среднем 9 % в год. Общая доля в мировом производстве (совокупно промышленном и сельском) составила 7 %. Во время Первой мировой войны Россия показала невиданные масштабы мобилизации промышленности, увеличив производство винтовок в 24 раза, пулеметов в 25 раз, производство артиллерийских орудий в 1915–1916 выросло в 2,5 раза, производство 3-х дюймовых снарядов с 1914 по 1915 увеличилось в 4 раза, производство патронов – в 3 раза, производство взрывчатых веществ – в 16 раз. При этом качество вооружений не уступало лучшим мировым образцам или превосходило их.

Ключевой показатель развития России – рост численности населения, который за 20 лет составил 32 %. Россия по численности населения была третей страной мира, уступая только Индии и Китаю и прирастая в среднем на 3,3 млн. человек ежегодно. Расчеты показывали, что к 1985 году в России будет жить около 400 млн человек, причем более 2/3 это будут русские – великороссы, малорусы, белорусы. Результат оказался на треть ниже (недостача в основном за счет снижения числа детей и молодежи), а после либерального переворота постаревшая нация (прежде всего, русские) перестала воспроизводить себя.

Да, индустриализация России до 1913 года еще не достигла тех высот, которые позволяли говорить о ее первенсте в мире. Доля в мировом промышленном производстве почти вдвое уступала доле в населении мира (10,2 %), а прорыв в подушевом исчислении показывали лишь отдельные отрасли (17,8 % мировой добычи нефти, 10,2 % производства сахара). Вместе с тем, подушевое производство в целом находилось на уровне Италии и Испании (что в современной России кажется уже совершенно недостижимым), а темпы роста производства обещали, что Россия подтянется к лидирующим державам (США, Великобритания, Германия) к середине XX века. Для грядущего технологического рывка Российской Имперей был обеспечен надежный базис – научные и инженерные кадры, высокий уровень грамотности подрастающего поколения и молодежи, сеть железных дорог и самообеспечение железнодорожной техникой, необходимые объемы производства стали и добычи нефти. Рывок произошел, но уже при другом политическом режиме, который с огромными издержками реализовал потенции, которые были заложены в период правления Николая II. Еще раз подчеркнем, что замораживание индустиализации на 15–20 лет по политическим причинам так и не было компенсировано в XX веке.

Большевистская индустриализация подгонялась под догму: якобы, новый строй позволяет многократно увеличить производительность труда. Именно поэтому на первую пятилетку планировались фантастические темпы роста, которые не были реализованы и близко. В сельском хозяйстве и связанными с ним отраслях промылшенности, напротив, произошел спад, обширные районы страны поразил беспрецедентный голод. Чтобы скрыть провал своих планов, большевики пошли на фальсификацию статистики (чем и теперь занимаются уже либеральные манипуляторы общественным сознанием). В реальности рост ВВП в 30-е годы в СССР находися на уровне Германии и Японии, опережая только те страны, которые наиболее сильно пострадали от Великой депрессии.

Нельзя пренебрегать огромным трудовым вкладом предшествующих поколений, которые в процессе индустриализации создали основу жизни нашей страны. Отдавая должное трудовым подвигам наших предков в 30-е годы, не стоит забывать, что без труда подданных Российской Империи промышленное могущество нашей страны не могло быть обеспечено никакими идеологическими фантазиями.