Глава седьмая
Доктор недоумевает
На пороге появился Дэниел.
– Что случилось, партнер Элайдж?
Но все было ясно и без объяснений. Дэниел закричал звенящим голосом:
– Роботы Хенниса Грюера! Вашему хозяину плохо! Роботы!
В столовой тут же появился металлический слуга, а через пару минут к нему присоединилась дюжина других. Трое осторожно подняли и унесли Грюера, остальные принялись наводить порядок и подбирать с пола осколки. Дэниел крикнул им:
– Слушайте, роботы, – не трогайте осколки! Обыщите дом. Ищите чужого человека. Предупредите всех роботов, работающих в имении. Пусть прочешут каждый акр. Если найдете чужого господина, задержите его. Не причиняйте ему вреда (излишний совет), но не позволяйте уйти, Если не найдете никого, дайте мне знать – я остаюсь на связи.
Когда роботы разошлись, Бейли сказал Дэниелу:
– Начинается. Это, конечно, был яд.
– Да. По-видимому, вы правы, партнер Элайдж. – Дэниел как-то странно, точно у него ослабли колени, опустился на стул. Бейли раньше никогда не замечал за ним таких чисто человеческих черточек.
– Мой механизм не выдерживает подобных испытаний, – сказал Дэниел.
– Вы же ничем не могли ему помочь.
– Я понимаю – и все же чувствую что-то вроде блокировки в мозговых схемах. Так, должно быть, случается с человеком, пережившим шок.
– Что ж, придется себя пересилить. – Бейли не питал никакой жалости к занемогшему роботу. – Надо разобраться, кто приложил к этому руку. Нет яда без отравителя.
– Это могло быть и пищевое отравление.
– Случайное пищевое отравление? В столь чистоплотном мире? Никогда. Кроме того, яд был добавлен в напиток, и симптомы были внезапными, так что сомневаться не приходится. Это был яд, причем большая доза. Вот что, Дэниел, я пойду в другую комнату и все обдумаю. А вы свяжитесь с госпожой Дельмар. Проверьте, дома ли ока, и узнайте, на каком расстоянии ее имение от имения Грюера.
– То есть вы думаете, что она…
Бейли остановил его жестом.
– Просто узнайте, хорошо?
И вышел из комнаты – ему необходимо было остаться одному. Ясно, что два столь тесно связанных по времени преступления в таком обществе, как солярианское, не могли произойти независимо друг от друга. А если между ними есть связь, то напрашивается предположение, что рассказ Грюера о заговоре был правдивым.
Бейли чувствовал, как нарастает в нем знакомое возбуждение. Когда он прибыл сюда, его занимали грозящие Земле бедствия и собственные переживания – убийство казалось чем-то отдаленным. Теперь же началась охота. Бейли стиснул челюсти, и на скулах выступили желваки.
Как-никак убийца или убийцы нанесли удар в его присутствии, и это задело Бейли за живое. Выходит, с ним совсем не считаются? В Бейли взыграла гордость уязвленного профессионала. По крайней мере, теперь можно заняться этим делом, как обычным убийством, не забивая себе голову земными проблемами.
В комнату сначала заглянул, потом вошел Дэниел.
– Я сделал, как вы просили, партнер Элайдж. Связался с госпожой Дельмар. Она дома. Ее имение более чем в тысяче миль от имения агента Грюера.
– Я сам потом с ней поговорю. Как вы думаете, – задумчиво спросил Бейли, – она имеет отношение к этому преступлению?
– Скорее всего, не прямое, партнер Элайдж.
– Так значит, косвенное?
– Она могла поручить кому-то убить Грюера.
– Кому-то? Но кому?
– Этого я сказать не могу, партнер Элайдж.
– Если кто-то действовал по ее поручению, он должен был присутствовать на месте преступления.
– Да, кто-то должен был там появиться, чтобы отравить напиток.
– Но разве нельзя было отравить напиток заранее? Намного раньше?
– Я думал об этом, партнер Элайдж, – спокойно сказал Дэниел, – потому и воспользовался выражением «скорее всего», говоря о причастности госпожи Дельмар к преступлению. Вполне вероятно, что она побывала у Грюера раньше. Было бы полезно проверить ее передвижения.
– Проверим. И выясним, бывала ли она там вообще. – Бейли скривил губы. Он так и знал, что когда-нибудь логика подведет робота. Как говорил тот роботехник: логика, лишенная здравого смысла. – Пойдемте обратно в переговорную и посмотрим, что там у Грюера.
Комната Грюера сияла чистотой и свежестью. Никто бы не сказал, что меньше часа назад на полу корчился в агонии человек.
У стены стояло трое роботов в обычной позе почтительного ожидания.
– Что слышно о вашем хозяине? – спросил Бейли.
– У него доктор, господин, – ответил средний робот.
– Доктор лечит его по видео или присутствует лично?
– По видео, господин.
– Что говорит доктор? Хозяин будет жить?
– Пока неизвестно, господин.
– Вы обыскали дом?
– Очень тщательно, господин.
– Не обнаружили постороннего господина?
– Нет, господин.
– Есть какие-нибудь следы недавнего присутствия постороннего?
– Никаких, господин.
– Имение обыскивается?
– Да, господин.
– Есть результаты?
– Нет, господин.
Бейли кивнул и сказал:
– Я хочу поговорить с роботом, который сегодня прислуживал за столом.
– Он на проверке, господин. Функции нарушены.
– Но говорить он может?
– Да, господин.
– Тогда давайте его сюда – немедленно.
Но немедленно не получилось, и Бейли начал раздраженно:
– Я же сказал…
– Солярианские роботы общаются между собой по радио, – вставил Дэниел, – и робот, которого вы хотели видеть, уже вызван. Если он задерживается, то причиной тому неполадки, вызванные недавним происшествием.
Бейли кивнул. О радио он мог бы догадаться и сам. Если этот мир держится на роботах, между ними должна быть какая-то связь, иначе вся система рухнет. Стало понятно, каким образом вслед за вызовом одного робота сразу является дюжина других – но только если в них есть необходимость, и не иначе.
Появился нужный Бейли робот. Он хромал, приволакивая ногу, Что это с ним, подумал Бейли – и пожал плечами. Непосвященному не понять, как проявляются нарушения позитронного мозга даже у примитивных земных роботов. Из-за одной поврежденной схемы могла отказать, как например сейчас, нога. Это о многом говорило роботехнику и ровно ми о чем – дилетанту.
Бейли осторожно начал:
– Помнишь бесцветную жидкость, которую ты наливал хозяину в бокал?
– Да, гофподин, – ответил робот.
Еще и дефект речи!
– Что это была за жидкость?
– Вода гофподин.
– Только вода? Ничего больше?
– Только вода, гофподин.
– Где ты ее взял?
– Из крана в режервуаре, гофподин.
– Ты принес воду сразу или она оставалась какое-то время на кухне?
– Хожяин не любил слифком холодной воды, гофподин. Было отдано пофтоянное рафпоряженис набирать ее за цас до еды.
Очень удобно, подумал Бейли, – для того, кто об этом знал.
– Скажи, чтобы меня связали с доктором, как только он закончит свой осмотр. Тем временем пусть другой робот объяснит, как работает резервуар для воды. Мне нужно знать, как здесь устроено водоснабжение.
Вскоре появился доктор. Это был самый старый космонит из всех виденных Бейли – то есть, по оценке инспектора, доктору, должно быть, перевалило за триста. На руках у него выступили вены, а коротко остриженные волосы совсем побелели. У доктора была привычка постукивать ногтем по краю передних зубов, которая раздражала Бейли. Звали его Алтим Тул.
– К счастью, больного вырвало, – сообщил доктор, – и он освободился от солидной порции яда. Но его жизнь все еще под вопросом. Какая трагедия. – Он тяжело вздохнул.
– Какой это яд, доктор? – спросил Бейли.
– Боюсь, что не знаю. – (Тук-тук-тук.)
– Что? Как же вы его лечите?
– Стимулирую нервно-мышечную систему, чтобы избежать паралича, а в остальном полагаюсь на природу. – На желтом, точно из выделанной кожи высшего качества лице доктора, застыло беспомощное, умоляющее выражение, – У нас очень мало опыта в подобных делах. Не припомню, чтобы такое случалось за все двести лет моей практики.
Бейли смерил его взглядом.
– Но о том, что существуют яды, вы, надеюсь, слыхали?
– О да. – (Тук-тук.) – Это общеизвестно.
– У вас есть справочные книгофильмы, к которым можно обратиться.
– Это займет много дней. Минеральные яды весьма многочисленны. На Солярии применяются инсектициды, возможно получить и бактериальные токсины. Даже с помощью книгофильмов сборка оборудования и подбор метода анализа затянутся надолго.
– Если никто на Солярии в этом не разбирается, – оборвал его Бейли, – предлагаю вам связаться с другими мирами. А пока что проверьте кран резервуара в имении Грюера. Отправляйтесь туда лично, если нужно, и сделайте это.
Бейли помыкал почтенным космонитом, как роботом, нисколько не заботясь о том, допустимо ли такое поведение – впрочем, и космонит воспринимал подобное обращение с собой как должное.
– Но как можно отравить кран? – засомневался доктор. – Я уверен, что это невозможно.
– Скорей всего, да, – согласился Бейли, – но все же проверьте, чтобы убедиться полностью.
Кран резервуара действительно вряд ли следовало принимать в расчет. Как объяснил Бейли робот, резервуар был типичным для Солярии устройством. Вода поступала в него из ближайшего источника и соответствующим образом очищалась от микроорганизмов и органических веществ. Потом вода подвергалась аэрации и обработке ионами по вкусу хозяина. Маловероятно, чтобы яд прошел незамеченным, не отразившись на показаниях приборов.
Но если удастся исключить резервуар, определится время преступления. Значит, вода могла быть отравлена только в течение того часа, когда кувшин, во исполнение причуды Грюера, отстаивался на кухне (на воздухе, с содроганием подумал Бейли).
Доктор Тул озабоченно спрашивал:
– А как мне проверить кран?
– Иосафат! Возьмите какое-нибудь животное и введите ему в вену воду из-под крана – или заставьте выпить. Соображать надо. То же самое проделайте с водой из кувшина и, если она отравлена, а скорее всего, так и есть, сделайте пару анализов по книгофильмам – хотя бы самые простые. Делайте хоть что-нибудь!
– Погодите, погодите. О каком кувшине вы говорите?
– О том, в котором отстаивалась вода. Из которого робот налил Грюеру отравленную воду.
– Милый вы мой, да эту воду, наверное, давно вылили. Разве слуги допустят такой беспорядок, как неубранный кувшин?
Бейли застонал. Ясно, что не допустят. Попробуй сохрани улики, если роботы так и норовят уничтожить их ради порядка в доме. Надо было приказать им сохранить воду, но этот мир ему чужд, и он все время совершает ошибки.
Иосафат!
Вскоре поступило сообщение, что имение Грюера проверено и никаких следов постороннего присутствия в нем не обнаружено.
– Тайна сгущается, партнер Элайдж, – сказал Дэниел. – У нас не осталось никого на роль отравителя.
Бейли, погруженный в свои мысли, слушал его краем уха.
– Что? Вовсе нет. Вовсе нет. Дело, наоборот, проясняется. – Он не стал объяснять дальше, зная, что Дэниел его не поймет и не поверит в то, что Бейли считал истиной. А Дэниел не просил объяснений – такое вторжение в человеческие мысли роботу не подобает.
Бейли нервничал, сознавая со страхом, что вскоре пора будет ложиться спать, а значит, усилится боязнь открытого пространства и возрастет тоска по Земле. Его обуревало почти лихорадочнее желание действовать, сделать что-нибудь еще.
– Пожалуй, поговорю с госпожой Дельмар, – сказал он Дэниелу. – Скажите роботам, пусть соединят нас.
Они перешли в переговорную, и Бейли стал смотреть, как ловко орудует робот своими железными пальцами. В голове у инспектора толклось множество мыслей, и вдруг все они пропали: половину комнаты занял стол, изысканно накрытый к обеду.
– Здравствуйте, – сказал голос Глэдии, которая туг же появилась в кадре и села. – Не удивляйтесь, Элайдж. Просто сейчас время обеда, и я соответственно переоделась. Видите?
Так и есть. Она была в светло-голубом платье до щиколоток, с длинными рукавами. Шею облегал желтый рюш, чуть светлее ее волос, теперь тщательно уложенных.
– Я не хотел вам мешать, – сказал Бейли.
– Я еще не начинала. Может быть, отобедаете со мной?
– Как так? – насторожился Бейли.
– Какие вы, земляне, смешные, – засмеялась она. – Не собственной персоной, конечно. Как это было бы возможно? Просто идите в свою столовую, и там вы и тот, другой, сможете пообедать со мной.
– Но если я уйду…
– Ваш робот будет поддерживать связь.
Дэниел утвердительно кивнул, и Бейли, все еще нерешительно, направился к двери. Глэдия вместе с накрытым столом двинулась вслед за ним.
– Видите? – ободряюще улыбнулась она. – Ваш связист держит контакт.
Бейли и Дэниел поднялись по движущемуся полотну – Бейли не помнил, что пользовался им раньше. Видимо, в этом немыслимом жилище между комнатами были разные ходы и выходы; Бейли, в отличие, разумеется, от Дэниела, знал о существовании лишь некоторых из них.
Глэдия за столом продолжала плыть вслед за ними – то сквозь стены, то под полом, то над полом. Бейли остановился и пробормотал;
– К этому надо привыкнуть.
– У вас кружится голова? – сейчас же спросила Глэдия.
– Немного.
– Тогда вот что: скажите своему связисту, чтобы оставил меня здесь, а когда придете в столовую и все будет готово, он нас соединит.
– Я распоряжусь, партнер Элайдж, – сказал Дэниел.
Их стол тоже был накрыт. В тарелках дымился коричневый суп, в котором плавали кубики мяса, а в середине стола ждала, когда ее разрежут, большая жареная курица. Дэниел быстро отдал указание роботу-официанту, и оба прибора мигом сдвинули на один конец стола.
Как по сигналу, стена напротив пропала, стол как будто вытянулся в длину, и на противоположном его конце появилась Глэдия. Комната соединилась с комнатой и стол со столом до того аккуратно, что, если бы не разный рисунок на стенах и на полу и не различие в сервировке, легко было бы поверить, что они действительно обедают вместе.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Глэдия, – правда, удобно?
– Очень, – сказал Бейли. Он осторожно попробовал суп, нашел его превосходным и подлил себе еще. – Вы слышали, что случилось с агентом Грюером?
На лицо Глэдии легла тень, и она отложила ложку.
– Ужасно, правда? Бедный Хеннис.
– Вы называете его по имени – вы его знаете?
– Я знаю почти всех выдающихся людей на Солярии. Мы, соляриане, почти все знакомы друг с другом – это естественно.
В самом деле, естественно, подумал Бейли, Много ли их, в конце концов?
– Тогда вы, может быть, знаете и доктора Алтима Тула. Он лечит Грюера.
Глэдия тихо засмеялась. Робот нарезал ей мясо и положил на тарелку мелкие подрумяненные картофелины и морковь соломкой.
– Конечно, знаю. Он и меня лечил.
– Когда он лечил вас?
– Как раз после того… несчастья. С моим мужем.
– Он что, единственный доктор на планете? – изумился Бейли.
– О нет. – Глэдия зашевелила губами, будто подсчитывая, – Их по крайней мере десять. И еще один молодой человек изучает медицину. Но доктор Тул – из лучших. У него самый большой опыт. Бедный доктор Тул.
– Почему бедный?
– Ну, вы же знаете – у доктора такая скверная работа. Приходится посещать людей, а иногда даже и трогать их руками. Но доктор Тул очень ответственно относится к своему делу и посещает больного, когда считает это необходимым. Он лечил меня с самого детства и всегда был такой добрый и милый, что я, честно говоря, почти не возражала бы против его визита. Например, он был у меня в тот последний раз.
– Вы хотите сказать – когда погиб ваш муж?
– Да. Можете себе представить, что почувствовал доктор, когда увидел, как я лежу рядом с мертвым мужем.
– Мне сказали, что тело он осматривал по видеофону.
– Тело – да. Но со мной было по-другому, Убедившись, что я жива и серьезной опасности нет, он велел роботам подложить мне под голову подушку, сделать мне укол и оставить одну. А сам прилетел самолетом – да, самолетом! Это заняло у него меньше получаса, Потом он занялся мной, и все стало хорошо. Я была в таком тумане, когда пришла в себя, что думала – передо мной его изображение, пока он не коснулся меня. Тогда я поняла, что это он сам, и закричала. Бедный доктор Тул ужасно смутился, но я знаю – он хотел сделать как лучше.
Бейли кивнул,
– Наверное, у докторов на Солярии не так уж много работы?
– Надеюсь, что да.
– Я знаю, что об инфекционных болезнях и говорить не стоит. Но нарушения обмена веществ? Атеросклероз? Диабет и тому подобное?
– Такое случается – и это всегда ужасно неприятно. Доктора могут, конечно, физически облегчить жизнь таким больным, но и только.
– Вот как?
– Конечно. Если человек заболел – значит, его генетический анализ был неточным. Не думаете же вы, что мы сознательно допускаем такие вещи, как диабет?
Все, у кого находят подобные заболевания, подвергаются тщательному повторному анализу. Супружеское назначение отменяется, и это ужасно неудобно для второго супруга. А еще нельзя, чтобы у них были, – она понизила голос, – дети.
– Нельзя иметь детей? – обыкновенным голосом переспросил Бейли.
Глэдия вспыхнула.
– Какие ужасные вещи мы говорим! Что за слова! Д-дети!
– Со временем привыкаешь, – сухо заметил Бейли.
– Да, но если это превратится у меня в привычку, я когда-нибудь скажу такое при солярианине и просто сгорю со стыда… А если у такой пары уже были дети (видите, вот опять), этих детей надо тоже разыскать и обследовать – кстати, одна из обязанностей Рикэна, – в общем, хлопот не оберешься.
Тула можно выбросить из головы, подумал Бейли. Некомпетентность доктора – следствие солярианского образа жизни, и ничего преступного в. ней нет. Скорее всего, нет. Поставим на нем крест, но не слишком жирный.
Он посмотрел, как ест Глэдия – аккуратно и грациозно, с хорошим аппетитом. Курица, которую ел он сам, была великолепна, От чего можно избаловаться во Внешних Мирах, так это от еды.
– Что вы думаете об этом отравлении, Глэдия? – спросил он,
– Стараюсь не думать. – Она подняла голову, – Что за ужасные вещи у нас происходят. Может быть, это не отравление?
– Оно самое.
– Но там же никого не было!
– Откуда вы знаете?
– А разве не ясно? У него сейчас нет жены, поскольку он исчерпал свой лимит на д… Ну, вы понимаете. Так что подсыпать ему яд было некому; Как же его могли отравить?
– И все же он отравлен. Это факт, с которым надо считаться.
Лицо Глэдии омрачилось.
– А вы не думаете, что он сделал это сам?
– Сомневаюсь. Зачем? Да еще публично?
– Тогда это просто невозможно, Элайдж. Невозможно, и все.
– Напротив, Глэдия. Очень даже возможно. И я уверен, что точно знаю, как все произошло.
