Глава одиннадцатая
Бегство от преследования
Бейли судорожно сжал вилку.
– Вы уверены? – машинально спросил он и, еще не успев договорить до конца, понял неуместность своего вопроса: никто не спрашивает компьютер, уверен ли он в своем ответе, даже если этот компьютер с руками и ногами.
– Абсолютно!
– Они близко?
– Не очень. Они в разных местах зала.
– Понятно.
Бейли снова принялся за еду, механически работая вилкой. Он нахмурился и лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию.
Что если вчерашний инцидент был организован группой фанатических противников роботов, а не был стихийным возмущением людей, как это показалось поначалу? Среди подстрекателей вполне могли быть люди, которые специально изучали роботов именно из чувства ненависти к ним. Один из них мог распознать в Р. Дэниеле робота. Кстати, комиссар предполагал нечто подобное. Черт возьми, этот человек обладает поразительной глубиной мысли!
Вырисовывалась стройная картина. Вчера они не смогли воспользоваться моментом и выступить организованно, но наверняка готовили новые провокации. Раз им удалось распознать такого робота, как Дэниел, они с таким же успехом могли догадаться, что Бейли – полицейский. А уж если офицер полиции находится в необычном обществе человекоподобного робота, значит, он выполняет какое-то особое задание. Теперь, задним числом, Бейли нетрудно было все это осмыслить.
Из этого следовало, что наблюдатели у городского муниципалитета (а может быть, и в самом муниципалитете) быстро выследили Бейли, Р. Дэниела или их обоих. Неудивительно, что они сумели сделать это за сутки. Они обнаружили бы его и раньше, не проведи он столько времени в Космотауне и на мотошоссе.
Р. Дэниел покончил со своим обедом. Он спокойно сидел и ждал, положив свои безупречные руки на край стола.
– Может, нам лучше начать как-то действовать? – спросил он наконец.
– Здесь, в столовой, мы в безопасности, – ответил Бейли, – и вообще, предоставьте это мне. Пожалуйста.
Бейли осторожно обвел глазами столовую, и ему показалось, будто он видит ее в первый раз.
Люди! Тысячи людей! Сколько человек вмещала в себя средняя столовая? Однажды он где-то видел цифру. Кажется, две тысячи двести. А эта столовая была больше средней.
Что если в воздухе взорвется крик: «Робот!»? Что если он пронесется среди тысяч, как… как…
Он не находил слов для сравнения, но это и не имело значения. Такого не случится.
Стихийные беспорядки могли вспыхнуть где угодно: в столовых, в коридорах или в подъемниках. В столовых даже скорее всего. Там люди вели себя чуть раскованней, чем где бы то ни было, и довольно любого пустяка, чтобы эта раскованность переросла в нечто более серьезное.
Совсем другое дело – беспорядки организованные. В огромной столовой, забитой до отказа людьми, сами зачинщики оказались бы в ловушке, Начнись в зале заваруха с метанием тарелок и крушением столов, выбраться оттуда было бы очень непросто. Наверняка погибли бы сотни людей, и сами подстрекатели вполне могли попасть в их число.
Нет, безопасней устроить мятеж на улицах Города, в каком-нибудь сравнительно узком переходе, В ограниченном пространстве паника и истерия будут распространяться медленно, и у заговорщиков хватит времени, быстро, по заранее намеченному плану, исчезнуть в боковом переходе или незаметно вскочить на межсекторный эскалатор и там раствориться среди пассажиров.
Бейли понял, что попал в западню. Наверняка у этих восьмерых есть сообщники, поджидающие снаружи. Они будут неотступно следовать за Бейли и Р. Дэниелом и, улучив момент, подожгут запал.
– Почему бы их не арестовать? – спросил Р. Дэниел.
– Это лишь приблизит начало беспорядков. Вы знаете их в лицо, так ведь? Не забудете?
– Я не способен забывать.
– Значит, мы сцапаем их в другой раз. А сейчас мы будем прорываться сквозь их сети. Повторяйте в точности все мои действия.
Он встал, осторожно перевернул свою тарелку вверх дном и поставил ее в центр диска, из-под которого она поднялась. Затем положил вилку в предназначенное для нее углубление. Глядя на Бейли, Р. Дэниел сделал то же самое. Тарелки и столовые принадлежности тотчас исчезли.
– Они тоже поднимаются, – предупредил Р. Дэниел.
– Хорошо. Думаю, они не станут подходить к нам слишком близко. По крайней мере, здесь.
Напарники стали в очередь, продвигавшуюся к выходу, где слышалось ритуальное пощелкивание автоматов. Каждый щелчок означал, что израсходован еще один обеденный паек. У выхода Бейли оглянулся и еще раз обвел глазами гудящий зал, утопающий в облачках поднимающегося с тарелок пара. Он вдруг в мельчайших подробностях вспомнил, как они с Беном ходили в городской зоопарк, Это было шесть или семь лет назад, нет, восемь. Бену тогда только исполнилось восемь лет. (Боже! Как бежит время!)
Бен попал в зоопарк впервые и поэтому был в восторге. Немудрено, ведь он никогда раньше не видел живую кошку или собаку. И потом, там ко всему прочему был павильон с настоящими птицами! Даже сам Бейли, видевший его уже раз десять, не мог оставаться равнодушным к этому зрелищу.
Когда впервые наблюдаешь, как эти крошечные создания проносятся по воздуху, возникает какое-то потрясающее, ни с чем не сравнимое чувство. Было как раз время кормления воробьев, и работник зоопарка разбрасывал в длинные кормушки дробленый овес. (Люди уже привыкли к дрожжевым заменителям, но по-своему консервативные животные и птицы требовали натуральных продуктов.)
Воробьи слетались со всех сторон, и казалось, им не будет конца. С громким чириканьем, от которого закладывало уши, они плотно, крыло к крылу, рассаживаясь вдоль кормушки…
Так вот оно что! Вот какая картина всплыла в памяти Бейли, когда он оглянулся, выходя из столовой: воробьи у кормушки. Эта мысль вызвала у Бейли отвращение. «Господи! – подумал он. – Должен же быть какой-то иной путь!»
Но какой? Чем был плох тот, что избрали они? Прежде такие вопросы никогда не волновали его.
– Готовы, Дэниел? – коротко спросил он.
– Я готов, Элайдж.
Они вышли из столовой. Теперь их спасение было целиком в руках Бейли.
Трудно найти подростка, который не знал бы игру под названием «догонялки по полосам». Ее правила разнятся от Города к Городу, но суть остается неизменной. А потому любой мальчишка из Сан-Франциско может без труда присоединиться к игре сверстников в Каире.
Смысл ее состоит в том, чтобы из пункта А попасть в пункт Б через систему скоростного сообщения Города. Причем ведущий должен сделать это таким образом, чтобы оторваться от как можно большего числа догоняющих.
Ведущий, прибывающий к пункту назначения в одиночестве, получает признание сверстников за сноровку, так же как и догоняющий, которого не удалось «сбросить с хвоста».
Обычно игра проводится во время вечерних часов пик, когда возросший поток людей, едущих с работы домой, делает ее более опасной и сложной, Ведущий начинает игру, устремляясь вперед по ускоряющимся полосам. Чтобы сбить с толку догоняющих, он использует всевозможные хитрости: остается стоять на одной полосе как можно дольше и затем внезапно перепрыгивает на какую-нибудь полосу, идущую в другом направлении. Или быстро пробегает по нескольким полосам и потом снова выжидает на одной из них.
Беда тому догоняющему, который по невнимательности ошибется полосой. Если он недостаточно ловок, то, прежде чем осознает свою ошибку, безнадежно отстанет или, наоборот, унесется далеко вперед от ведущего. Находчивый ведущий сделает такой промах неисправимым, помчавшись в соответствующем направлении.
Еще один прием, придуманный для того чтобы усложнить задачу игроков раз в десять, заключается в том, чтобы в ходе игры попытаться пересечь местные линии или даже экспресс-дорогу. Считается дурным тоном как полностью избегать их, так и слишком долго на них задерживаться.
Взрослым трудно понять притягательность этой игры, особенно тем, кто никогда не играл в нее в детстве. С игроками, то и дело налетающими на кого-нибудь из окружающих пассажиров, не очень-то церемонятся. Их сурово преследует полиция, наказывают родители. Их обсуждают в школах, предупреждают об опасности по субэфирному видео. Не проходит и года, чтобы во время пробега не погибло пять-шесть подростков, не говоря уже о десятках получивших увечья и о множестве «невинно» пострадавших, кому в ходе игры был нанесен тот или иной ущерб.
Но, несмотря ни на что, ватаги подростков продолжают носиться по полосам; игру невозможно искоренить. Чем больше опасность, тем желаннее для игроков та самая ценная из всех наград – уважение в глазах сверстников. Заслуживший ее счастливчик имеет все основания расхаживать с важным видом, а уж тот, кто добьется славы непобедимого ведущего, и вовсе становится важной персоной.
Элайдж Бейли, например, даже сейчас с удовольствием вспоминал, как и он когда-то бегал по полосам. Как-то ой вел группу в двадцать человек от сектора Конкорс к границам Квинза через три экспресс-дороги. После двух часов неутомимого упорного бега он оторвался от самых проворных преследователей и в одиночестве прибыл к месту назначения. Об этом пробеге говорили не один месяц.
Конечно, теперь уже силы были не те: не так давно ему стукнуло сорок. И хотя больше двадцати лет он не бегал, некоторые хитрости помнил до сих пор. Он потерял былую ловкость, зато приобрел нечто другое. Он стал полицейским. Лишь сотрудник полиции, за плечами которого многолетний опыт работы, мог знать Город так же хорошо, как он, знать, где начинается и кончается почти каждый закованный в металл переулок.
Бейли живо, но не слишком быстро двинулся прочь от столовой. Каждую секунду он ждал, что сзади вот-вот раздастся крик: «Робот, робот!» Эти первые минуты были самыми опасными. Он считал каждый шаг, пока не почувствовал под ногами первую ускоряющуюся полосу.
На мгновение он остановился, и Р. Дэниел ровной походкой подошел к нему вплотную.
– Они идут за нами, Дэниел? – шепотом спросил Бейли.
– Да. Они приближаются.
– Это ненадолго, – уверенно проговорил Бейли.
Он обвел глазами полосы, тянувшиеся по обеим сторонам от него. По мере удаления от того места, где стояли они с Р. Дэниелом, полосы слева постепенно увеличивали скорость своего движения: самые дальние из них мчали свой живой, человеческий груз быстрее всех.
Почти каждый день своей жизни Бейли по нескольку раз приходилось ощущать под ногами движение полос, но теперь впервые за последние семь тысяч дней он слегка напружинил ноги, согнув их в коленях, перед тем как рвануться вперед. Совсем как в прежние времена, его охватило волнение. Его дыхание участилось. Бейли уже почти забыл, как однажды поймал игравшего в эту игру Бена. Тогда он прочитал ему бесконечно длинную нотацию и пригрозил отдать его под надзор полиции.
Легко, проворно, со скоростью, превышающей в два раза безопасную, он двинулся по ускоряющимся полосам. Чтобы удержать равновесие, ему приходилось сильно наклоняться вперед. Мимо с гулом проносилась местная линия. На мгновение показалось, будто Бейли собирается вскочить на нее, но он вдруг стал отходить все назад и назад, лавируя среди пассажиров, толпы которых становились тем плотнее, чем медленнее двигались полосы.
Он остановился и дал себе передышку на полосе, движущейся со скоростью всего лишь пятнадцать миль в час.
– Сколько их осталось, Дэниел?
– Только один, Элайдж.
Робот стоял рядом, спокойный, нисколько не запыхавшийся.
– Должно быть, в свое время он тоже был неплохим бегуном, но и ему долго не продержаться.
Полный уверенности в своих силах, он вспомнил полузабытое ощущение детских лет. Оно состояло частично из чувства погружения в мистический ритуал, к которому допускались только посвященные, частично из чисто физического ощущения ветра, бьющего прямо в лицо и развевающего волосы, частично из смутного ощущения опасности.
– Сейчас мы ему покажем то, что называется боковой уверткой, – тихо сказал Бейли Р. Дэниелу.
Размашистым шагом он двинулся вдоль полосы, почти без усилий лавируя среди других пассажиров. Не сбавляя скорости, он шел, все время придерживаясь самого края полосы, пока равномерное движение его головы в толпе не стало оказывать какое-то гипнотическое воздействие, на что все и было рассчитано.
И тут, не сбиваясь с шага, Бейли переместился на два дюйма в сторону и оказался на соседней полосе. Удерживая равновесие, он до боли напряг мышцы ног. Не останавливаясь, он рванулся сквозь плотную стену пассажиров и мгновение спустя был уже на сорокапятимильной полосе.
– Ну, что там, Дэниел?
– Он не отстает, – последовал спокойный ответ: Губы Бейли судорожно сжались. Делать было нечего. Оставалось только использовать скоростные платформы, а это требовало очень хорошей координации движений, возможно, более четкой, чем та, что еще у него сохранялась.
Бейли быстро осмотрелся. В каком точно месте они находились? Мимо промелькнула улица В-22. Наскоро прикинув маршрут, он двинулся дальше, легко преодолел оставшиеся полосы ускорения и с размаху вскочил на платформу местной линии.
Безразличные лица пассажиров, утомленных однообразной дорогой, исказились от негодования, когда Бейли и Р. Дэниел протиснулись под перилами.
– Эй, потише! – взвизгнула какая-то дама, хватаясь за свою шляпку.
– Простите, – извинился Бейли задыхаясь.
Он с трудом пробился сквозь строй стоящих пассажиров и, изогнувшись, спрыгнул с платформы на соседнюю полосу. В самый последний момент какой-то оттиснутый им пассажир в сердцах сильно ударил его в спину. Он потерял равновесие. Отчаянно пытаясь удержаться на ногах, он с трудом перешагнул на соседнюю полосу. От резкой перемены скорости он сначала упал на колени, а затем повалился на бок. В это мгновение он с ужасающей ясностью представил себе, что последует дальше: вот на него налетают идущие следом пешеходы, они сбивают с ног других, образуется людская пробка, и в этой страшной неразберихе не миновать переломанных рук и ног…
Но тут он почувствовал, как его подхватила рука Дэниела. Робот, обладающий сверхчеловеческой силой, без труда поставил его на ноги.
– Спасибо, – выдохнул Бейли. На большее не было времени.
Он сорвался с места и по замедляющимся полосам помчался дальше. По его хитроумному плану нужно было спуститься к. V-образной экспресс-линии точно в том месте, где пересекались две ее ветки. Не снижая скорости, он снова пересек ускоряющиеся полосы, добрался до экспресса и перебрался через него.
– Он все еще с нами, Дэниел?
– Никого не видно, Элайдж.
– Хорошо. Но какой бы из вас получился бегун по полосам, Дэниел! Так, давайте-ка сюда.
Не останавливаясь, они ринулись дальше, к следующей межсекторной линии, а оттуда – по грохочущим замедляющимся полосам вниз, к большим, внушительного вида воротам. Навстречу им поднялся охранник.
Бейли помахал у него перед носом своим удостоверением:
– Мы здесь по делу. Они прошли внутрь.
– Силовая станция, – отрывисто бросил Бейли. – Здесь наши следы окончательно затеряются.
Бейли и прежде бывал на силовых станциях, в том числе – на этой. И тем не менее всякий раз его охватывало какое-то тревожное чувство благоговейного трепета. Это чувство усиливалось от преследовавшей его мысли о том, что некогда его отец руководил подобным предприятием. До тех пор пока…
Вокруг стоял гул гигантских генераторов, скрытых в центральной шахте станции, в воздухе чувствовался легкий запах озона, безмолвные красные линии сурово предупреждали, что за обозначенные ими пределы запрещалось входить без защитной одежды.
Где-то на станции (Бейли точно не знал где) каждый день расходовался примерно фунт ядерного топлива. Время от времени радиоактивные продукты распада, так называемый «горячий пепел», под давлением воздуха выносились по свинцовым трубам в отдаленные каверны, располагавшиеся в десяти милях от берега океана на глубине в полмили от его дна. Иногда Бейли задавал себе вопрос: «Что произойдет, когда каверны заполнятся?»
– Держитесь подальше от красных линий, – предупредил он Р. Дэниела неожиданно резким тоном. Затем опомнился и добавил сконфуженно: – Хотя, вероятно, для вас это не имеет значения.
– Это связано с радиоактивностью? – спросил Р. Дэниел.
– Да.
– В таком случае, это как раз имеет для меня значение. Гамма-излучение уничтожает тонкое равновесие позитронного мозга. Оно повредило бы мне быстрее, чем вам.
– Вы хотите сказать, оно убило бы вас?
– Мне потребовался бы новый позитронный мозг. А поскольку невозможно создать два абсолютно одинаковых мозга, то я стал бы совершенно другой личностью. Тот Дэниел, с которым вы сейчас говорите, был бы, так сказать, мертв.
Бейли с сомнением посмотрел на своего напарника.
– Я об этом и не догадывался… Нам сюда.
– На этом стараются не заострять внимания. Космонит желает убедить землян в полезности таких, как я, а не в наших слабостях.
– Тогда зачем говорить мне?
Р. Дэниел посмотрел прямо в глаза своему компаньону.
– Вы мой партнер, Элайдж. Вам нужно знать все мои слабости и недостатки.
Бейли кашлянул. Ему больше нечего было сказать по этому поводу.
– На выход сюда, – сказал он немного погодя. – Отсюда четверть мили до нашей квартиры.
Это была мрачная квартира низшего разряда. Одна маленькая комната с двумя кроватями. Два складных стула и стенной шкаф. Встроенный экран субэфирного видео без всяких ручек управления и регулировки, принудительно работающий определенное время суток. Никакого умывальника, даже отключенного, никакого кухонного оборудования, даже для того чтобы вскипятить воду. Лишь в углу уродливая труба мусоропровода, Постоянно издававшая неприятные звуки.
Бейли поежился.
– Ну вот и наши хоромы. Думаю, как-нибудь продержимся.
Р. Дэниел подошел к мусоропроводу. От едва заметного прикосновения его рубашка разошлась по шву, обнажив мускулистую на вид грудь, покрытую гладкой кожей.
– Что вы делаете? – удивился Бейли.
– Решил избавиться от съеденной пищи. Если оставить ее там, она начнет разлагаться и я буду вызывать отвращение.
Р. Дэниел осторожно нащупал двумя пальцами какую-то точку под одним из сосков и особым образом нажал на нее. Его грудная клетка распахнулась по вертикали. Он засунул руку внутрь и вытащил из хаотического нагромождения поблескивающих металлических деталей слегка раздувшийся мешочек. Бейли следил за роботом с чувством, близким к ужасу. Открыв мешочек, Р. Дэниел постоял в нерешительности и сказал:
– Продукты абсолютно чистые. Я не выделяю слюну и не жую. Понимаете, их засосало через пищевод воздухом. Их можно есть.
– Хорошо, хорошо, – мягко ответил Бейли. – Я не голоден. Выбрасывайте, и дело с концом.
Судя по всему, пищевой мешочек Р. Дэниела был сделан из фтористоуглеродного пластика. По крайней мере, пища к нему не прилипала, Она легко выходила из мешочка и постепенно исчезала в мусоропроводе.
«Еще и хорошие продукты перевели», – подумал Бейли.
Он сел на кровать и стащил с себя рубашку.
– Завтра предлагаю выйти пораньше.
– Есть причина?
– Нашим друзьям пока неизвестно местонахождение этой квартиры. По крайней мере, я надеюсь, что неизвестно. Чем раньше мы уйдем, тем в большей безопасности будем. А в муниципалитете первым делом нам нужно будет решить, стоит ли продолжать наше сотрудничество.
– Вы думаете, не стоит?
Бейли пожал плечами и угрюмо сказал:
– Мы не можем так рисковать каждый день.
– Но мне кажется…
Р. Дэниела прервала алая вспышка дверного сигнала.
Бейли бесшумно вскочил с кровати и достал бластер. Сигнальный огонек вспыхнул еще раз.
Держа большой палец на спусковой кнопке бластера, он тихо подошел к двери и поворотом специальной рукоятки включил дверное окошко одностороннего видения. Обзорное окошко было не очень удобным. Слишком маленькое, оно давало искаженное изображение. Но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Бейли различил за дверью своего сына Бентли.
Бейли действовал быстро. Он рывком отворил дверь, грубо схватил мальчугана за руку, не дав ему посигналить в третий раз, и затащил его в комнату.
Едва справляясь с дыханием, Бен смотрел недоуменно, прислонившись к стене, куда его отбросила рука отца. Выражение испуга очень медленно сходило с его лица. Он потер запястье.
– Пап! – обиженно проговорил он. – Можно было и не хватать меня так.
Бейли пристально вглядывался в обзорное окошко вновь запертой двери. Коридор в поле его зрения был пуст.
– Бен, ты кого-нибудь там видел, снаружи?
– Нет. Я просто пришел узнать, все ли у тебя в порядке.
– С какой стати у меня должно быть что-то не в порядке?
– Не знаю, Это все мама. Она плакала и все такое. Сказала, что, если я не пойду, она пойдет сама, и тогда неизвестно, что может случиться. Она прямо-таки заставила меня пойти, папа.
– Как ты нашел меня? – нетерпеливо прервал его Бейли. – Разве мама знала, где я?
– Нет, не знала. Я позвонил тебе на работу.
– И тебе сказали?!
Горячность отца испугала Бена.
– Конечно. А разве они не должны были?
Бейли и Р. Дэниел переглянулись. Бейли тяжело поднялся и спросил:
– Где сейчас мама, Бен? Дома?
– Нет, мы ходили ужинать к бабушке, и мама осталась у нее. Сейчас мне надо вернуться туда. Если, конечно, у тебя все в порядке.
– Ты останешься здесь. Дэниел, вы не заметили, где на нашем этаже находится переговорная трубка?
– Заметил. Вы собираетесь выйти из комнаты, чтобы воспользоваться ею?
– Так надо. Я должен позвонить Джесси.
– Позвольте заметить, что было бы разумно поручить это Бентли. Это связано с риском, а он представляет меньшую ценность.
Бейли ошарашенно посмотрел на робота.
– Да как вы…
«Боже, из-за чего я начинаю сердиться!» – подумал он и продолжил более спокойно:
– Вы не понимаете, Дэниел. Среди людей не принято посылать своих сыновей туда, где может быть опасно, даже если сделать это было бы разумнее всего.
– Опасно! – воскликнул Бен от ужаса и восторга одновременно. – Что происходит, пап? Ну скажи…
– Ничего, Бен. И перестань совать нос в чужие дела. Понятно? Готовься ко сну. Чтобы был в постели, когда я вернусь. Слышишь?
– Ну ладно. Можешь на меня положиться. Я никому не скажу.
– Все, в кровать.
– О Господи!
Стоя у переговорной трубки, Бейли откинул полу пиджака так, чтобы бластер был у него под рукой. Он назвал свой личный номер и стал ждать, пока компьютер, установленный в пятнадцати милях от него, проверит, имеет ли он разрешение звонить. Ждать пришлось не очень долго, поскольку у сыщиков не было лимита на количество служебных звонков. Он назвал номер квартиры тещи.
Небольшой экран у основания аппарата засветился, и в нем появилось ее лицо.
– Мама, – сказал он как можно тише, – позовите Джесси.
Джесси, видимо, ждала его. Она сразу же появилась на экране. Взглянув на ее лицо, Бейли на всякий случай сделал изображение темнее.
– Не волнуйся, Джесси. Бен уже здесь. Так в чем все-таки дело? – Он водил глазами из стороны в сторону, держа под наблюдением коридор.
– С тобой все в порядке? Ты вне опасности?
– Со мной все в порядке. Ты же видишь. Перестань, пожалуйста.
– Ох, Лайдж, я так беспокоилась.
– О чем? – строго спросил он.
– Ты знаешь. Этот твой друг…
– Что мой друг?
– Вчера ночью я говорила тебе. Быть беде.
– Чепуха. Я оставляю Бена у себя, а ты ложись спать. До свидания, дорогая.
Он прервал связь и дважды глубоко вздохнул, прежде чем отправиться обратно. От дурных предчувствий и страха его лицо стало серым.
Когда Бейли вернулся, Бен стоял посреди комнаты. Одна из его контактных линз аккуратно лежала в маленькой чашке. Другая все еще находилась у него на зрачке.
– Черт возьми, пап, неужели в комнате нет ни капли воды? Мистер Оливо говорит, что мне нельзя идти в туалетный блок.
– Он прав, Нельзя, Вставь эту штуку обратно, Бен. Ничего страшного, не произойдет, если ты одну ночь поспишь с ними.
– Ладно. – Бен снова вставил линзу, убрал свою чашку и залез в постель. – Ну и матрас!
Бейли повернулся к Р. Дэниелу.
– Надеюсь, вы ничего не будете иметь против, если вам придется провести ночь сидя?
– Конечно, нет. Кстати, меня заинтересовали стеклышки, которые Бентли носит на глазах. У всех землян есть такие?
– Нет. Только у некоторых, – рассеянно ответил Бейли. – Я, например, их не ношу.
– А с какой целью их надевают?
Бейли был слишком поглощен собственными тревожными мыслями, чтобы отвечать.
Свет погас.
Бейли не мог заснуть. Он смутно слышал, как дыхание Бентли стало глубоким и ровным, а затем перешло спокойное посапывание. Он повернулся и скорее ощутил, чем увидел, как Р. Дэниел сидит в полной неподвижности, глядя на дверь.
Затем Лайдж заснул, и ему приснился сон.
Ему снилось, что Джесси падает в реактор атомной станции и этому падению не было конца. Пронзительно крича, она протягивала к нему руки, но он лишь оторопело стоял у красной ограничительной линии не в силах переступить через нее и смотрел, как кувыркается в падении ее искаженная фигура, становясь все меньше и меньше, пока не превратилась в точку.
Во сне он только смотрел на нее и ничего не мог поделать, ибо знал, что это он сам столкнул ее.
