Глава одиннадцатая
Саботажник!
Фигура была высокой, выше Лаки. Почти семи футов ростом и соответственно широка в плечах. Повсюду сверкающий металл, ярко отражающий лучи Солнца, черный там, куда лучи не падали.
Но под этим металлом не было ни плоти, ни крови, только металл, провода, трубки, микрокотел, дающий энергию и производящий гамма-лучи, которые засек Лаки с помощью своего эргометра.
Конечности чудовищно мощные; фигура слегка расставила ноги и смотрела на Лаки. Вместо глаз у нее были две фотоэлектрические ячейки, светящиеся тускло-красным светом. Рот представлял собой разрез в металле в нижней части лица.
Это был механический человек, робот, и Лаки потребовался всего один взгляд, чтобы понять, что робот этот произведен не на Земле. На Земле был изобретен позитронный робот, но таких моделей на ней не делают.
Робот через нерегулярные интервалы открывал и закрывал рот, будто говорил.
Лаки сказал:
— Я не воспринимаю звуки в вакууме, робот. — Он сказал это строго, зная, что очень важно сразу же заявить о себе как о человеке и, следовательно, хозяине. — Включи радио.
Робот стоял неподвижно, но голос его зазвучал в приемнике Лаки жестко и ровно, с неестественной интонацией. Робот сказал:
— Что вы делаете, сэр? Почему вы здесь?
— Не расспрашивай меня! — ответил Лаки. — А ты почему здесь?
Робот может говорить только правду. Он сказал:
— Мне приказано уничтожать через определенные промежутки эти предметы.
— Кем приказано?
— Мне приказано не отвечать на этот вопрос.
— Ты сирианского производства?
— Я сооружен на одной из планет Сирианской конфедерации.
Лаки нахмурился. Голос робота был очень неприятным. Те немногие земные роботы, которых Лаки видел в лабораториях, были снабжены вполне нормальными и приятными человеческими голосами. Сирианцы могли бы тоже так сделать.
Но тут Лаки перешел к решению более неотложных проблем. Он сказал:
— Я должен найти тень. Пойдем со мной.
Робот немедленно ответил:
— Я отведу вас к ближайшей тени.
И быстро пошел, причем его металлические ноги двигались не совсем нормально.
Лаки пошел за ним. Ему не нужно было указывать, где ближайшая тень; он задержался, чтобы понаблюдать за походкой робота.
То, что на расстоянии казалось неуклюжей походкой, оказалось вблизи самой настоящей хромотой. Хромота и хриплый голос. Такие неполадки в роботе, который кажется механическим чудом.
Лаки пришло в голову, что робот может быть не приспособлен к жаре и радиации Меркурия. В результате длительного облучения он был поврежден. В Лаки было достаточно от ученого, чтобы пожалеть об этом. Слишком прекрасная вещь, чтобы ее выводить из строя.
Он с восхищением рассматривал машину. Ему было известно, что внутри массивного черепа из хромостали находится яйцеобразная платиново-иридиевая губка размером примерно с человеческий мозг. В ней квадрильоны и квадрильоны позитронов возникают и исчезают в миллионные доли секунды. Возникая и исчезая, они продвигаются по рассчитанным каналам, которые в упрощенном представлении можно сравнить с нервными клетками человеческого мозга.
Инженеры рассчитали эти позитронные каналы, чтобы они служили человеку. И этому же служат три закона роботехники.
Первый закон: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.
Второй закон: робот должен повиноваться командам, которые ему дает человек, кроме тех случаев, когда эти команды противоречат Первому закону.
Третий закон: робот должен заботиться о своей безопасности постольку, поскольку это не противоречит Первому и Второму законам.
Лаки оторвался от своих мыслей, когда робот споткнулся и чуть не упал. Поверхность была ровной, запнуться не за что. Если бы была неровность, ее выдавала бы черная тень. Но робот прервал движение без всякой причины, наклонился в сторону. Помахав в пустоте руками, он вернул себе равновесие. И продолжал двигаться к тени, будто ничего не случилось.
Лаки подумал: «Он, несомненно, в плохом состоянии».
Они вместе вступили в тень, и Лаки включил свой фонарь.
Он сказал:
— Ты поступаешь неправильно, уничтожая необходимое оборудование. Ты приносишь вред людям.
На лице робота ничего не отразилось, да и не могло отразиться. Не было и эмоций в его голосе. Он ответил:
— Я выполняю приказ.
— Это Второй закон, — строго сказал Лаки. — Но ты не можешь выполнять приказы, которые приносят вред человеку. Это нарушение Первого закона.
— Людей я не видел. И никому не причинил вреда.
— Ты причинил вред людям, не видя их. Говорю тебе.
— Я не причинил вреда людям, — упрямо ответил робот, и Лаки нахмурился при этом неразумном утверждении. Несмотря на сверкающую внешность, возможно, это не самая совершенная модель.
Робот продолжал:
— Мне приказано избегать людей. Меня предупреждали, когда появятся люди, но меня не предупредили насчет вас.
Лаки смотрел мимо тени на сверкающий меркурианский ландшафт, преимущественно красноватый либо серый, но в некоторых местах черный: черные пятна часто попадаются в этом районе Меркурия. Он вспомнил, что Майндс дважды видел робота (теперь его рассказ обретает смысл), но терял из виду, когда пытался подойти ближе. К счастью, в его случае сработали таинственность его предприятия и использование эргометра.
Неожиданно и настойчиво он спросил:
— Кто приказал тебе избегать людей?
Лаки не надеялся перехитрить робота. Мозг робота механический, думал он. Его нельзя обмануть или провести; точно так же невозможно заставить космический костюм передвигаться, просто замкнув контакт.
Робот сказал:
— Мне приказано не отвечать на этот вопрос. — Потом медленно, хрипло, будто произнося слова вопреки своей воле, продолжил: — Я не хочу, чтобы вы задавали такие вопросы. Они меня тревожат.
Лаки подумал: «Нарушение Первого закона будет еще более тревожащим».
Он сознательно вышел из тени.
И сказал двинувшемуся за ним роботу:
— Какой твой серийный номер?
— РЛ-726.
— Очень хорошо, РЛ-726. Ты понимаешь, что я человек?
— Да.
— Я не оборудован для меркурианской жары и солнца.
— Я тоже, — сказал робот.
— Я это понимаю, — сказал Лаки, вспомнив о том, как робот только что чуть не упал. — Тем не менее человек для этого подготовлен гораздо хуже робота. Ты понимаешь это?
— Да.
— А теперь послушай. Я хочу прекратить твои разрушения и хочу, чтобы ты сказал мне, кто тебе приказал их совершать.
— Мне приказано…
— Если ты меня не послушаешься, — громко сказал Лаки, — я останусь здесь на Солнце, и ты нарушишь Первый закон, допустив, чтобы я погиб, когда мог это предотвратить.
Лаки напряжено ждал. Показания робота не примут ни в каком суде, но Лаки убедится, что идет по правильному следу.
Но робот ничего не ответил. Он покачнулся. Один глаз его погас (опять неисправность!), потом снова ожил. Послышался какой-то неразборчивый скрип, потом как будто заговорил пьяный:
— Я унесу вас в безопасное место.
— Я буду сопротивляться, — ответил Лаки, — и ты вынужден будешь причинить мне вред. А если ответишь на мой вопрос, я вернусь в безопасное место по своей воле, и ты спасешь мою жизнь, никому не причинив вреда.
Молчание.
Лаки спросил:
— Ты скажешь, кто приказал тебе уничтожить оборудование?
Неожиданно робот двинулся вперед и остановился в двух шагах от Лаки.
— Я просил вас не задавать этот вопрос.
Его руки поднялись, словно он хотел схватить Лаки, но не завершили движение.
Лаки следил за ним мрачно и без страха. Робот не может причинить вред человеку.
Но вот робот поднял могучую руку и поднес к голове: очень похоже на человека с головной болью.
Головная боль!
Неожиданная мысль появилась у Лаки. Великая Галактика! Он был слеп, глупо, преступно слеп!
Не ноги робота не в порядке, не его голос и не глаза. Как они могут пострадать от жары? Поражен позитронный мозг; сколько времени этот нежный позитронный мозг подвергается прямому действию жары и радиации? Месяцы?
Мозг, должно быть, отчасти разрушен.
Если бы робот был человеком, можно было бы сказать, что у него душевная болезнь. Он на пороге безумия.
Безумный робот! Сведенный с ума жарой и радиацией!
А Лаки Старр угрожает этому роботу собственной смертью, роботу, который приближается к нему, подняв руки.
Должно быть, дилемма, перед которой поставил его Лаки, окончательно свела его с ума.
Лаки осторожно отступил. Он сказал:
— Ты себя хорошо чувствуешь?
Робот ничего не ответил. Он пошел быстрее. Лаки подумал: «Если он готов нарушить Первый закон, значит, он на пороге распада. Позитронный мозг должен разбиться на части, чтобы он смог так поступать».
Но, с другой стороны, робот продержался несколько месяцев. Может еще немало выдержать.
Он спросил:
— У тебя болит голова?
— Болит? — переспросил робот. — Я не понимаю смысла этого слова.
Лаки сказал:
— Мне жарко. Давай вернемся в тень.
Больше никаких разговоров о смерти от жары. Он повернулся и почти побежал.
Робот хрипло сказал:
— Мне было приказано предотвращать всякие помехи в исполнении приказов.
Лаки протянул руку к бластеру и вздохнул. Какая жалость, если ему придется уничтожить робота. Великолепное достижение, и Совету было бы полезно с ним ознакомиться. А если его уничтожить, то никакой информации не получишь.
Лаки сказал:
— Остановись.
Рука робота сдвинулась, и Лаки едва увернулся боковым прыжком, воспользовавшись слабым тяготением Меркурия.
Если бы он смог добраться до тени, если бы робот последовал за ним туда…
Может, холод приведет в порядок позитронный мозг. К роботу вернется разум, и Лаки не понадобится уничтожать его.
Лаки снова увернулся, и робот снова пролетел мимо, его металлические ноги подняли тучу черной пыли, которая на Меркурии сразу оседает, потому что здесь нет атмосферы, в которой пыль могла бы повиснуть. Удивительная охота, человек и робот двигались в абсолютной тишине вакуума.
Лаки почувствовал уверенность. Движения робота становились все более неровными. Контроле за механизмами рук и ног ослабевал.
Но робот явно пытался отогнать его от тени. Он, несомненно и определенно, пытался убить его.
А Лаки по-прежнему не мог заставить себя воспользоваться бластером.
Он остановился. Робот тоже. Они стояли лицом друг к другу в пяти футах, под ногами черная полоска сульфида железа. Чернота делала жару еще большей, и Лаки почувствовал приближение обморока.
Робот мрачно возвышался между Лаки и тенью.
Лаки сказал:
— Прочь с дороги.
Говорить было трудно.
Робот ответил:
— Мне приказано было устранять всякие помехи при исполнении приказов. Вы мне мешаете.
У Лаки не оставалось выхода. Он неверно рассчитал. Ему никогда не приходило в голову усомниться в устойчивости трех законов при любых обстоятельствах. Слишком поздно понял он правду, и неверный расчет привел его к опасности для собственной жизни и необходимости уничтожения робота.
Он печально поднял бластер.
И почти сразу же понял, что совершил, и вторую ошибку. Он слишком долго ждал, и накопившаяся жара и радиация сделали его тело такой же поврежденной машиной, как робот. Рука его поднималась, неуверенно, охваченному смятением мозгу робот показался вдвое большим.
Робот превратился в движущееся пятно, и на этот раз Лаки не сумел увернуться. Бластер вызвался из его руки и отлетел в сторону. Руку Лаки плотно захватила металлическая рука.
Даже в самых благоприятных обстоятельствах Лаки не смог бы сопротивляться стальным мышцам механического, человека. И ни один человек не смог бы Лаки чувствовал, как исчезает всякая способность к сопротивлению. Он ощущал только жару.
Робот сжал сильнее, сгибая Лаки, словно тряпичную куклу. Лаки смутно вспомнил о структурной непрочности изолирующего костюма. Обычный космический костюм защитил бы его даже от силы робота.
Лаки беспомощно махал свободной рукой, пальцы его цеплялись за черную пыль.
В мозгу его промелькнула мысль. Он отчаянно напрягал мышцы в последней попытке спастись от неизбежной гибели от руки обезумевшего робота.
