Крайл Фишер старался выглядеть таким же невозмутимым, как и остальные члены экипажа.

Он не знал, куда подевалась Тесса. Впрочем, заблудиться она не могла — «Сверхсветовой» был невелик.

Крайл украдкой поглядывал на своих спутников. Он уже успел поговорить с ними — и не раз. Все были сравнительно молоды. Старшему, Сяо Ли Ву, специалисту по гиперпространству, было тридцать восемь. Генри Ярлоу — тридцать пять. Самой младшей была Мерри Бланковиц двадцати семи лет. Чернила еще не успели просохнуть на ее докторском дипломе.

Рядом с ними Уэндел в свои пятьдесят пять выглядела старухой — однако именно она изобрела, спроектировала — словом, сотворила этот звездолет.

Не на месте оказался только Фишер. В следующий день рождения ему исполнится пятьдесят, и ждать оставалось уже недолго. Специальной подготовки у него не было, и ни возраст, ни знания не давали ему права находиться на корабле.

Но на Роторе бывал он один. И это ему помогло. Не лишним, конечно, оказалось ходатайство Уэндел. Но главное — этого хотели Танаяма и Коропатский.

Корабль двигался в пространстве. Фишер чувствовал это движение, хотя внешне оно никак не проявлялось. Но он чувствовал — всеми своими кишками. И подумал: я провел в космосе больше, чем эти трое вместе взятые, и летал чаще. А уж сколько кораблей повидал… Потому-то я чувствую, как он трудно идет, — нутром чувствую. А они не могут.

«Сверхсветовой» действительно шел с трудом. Количество энергоустановок, обеспечивавших движение обычных кораблей в обычном пространстве, на нем было сведено до минимума. Иначе и не могло быть — основную часть корабля занимали гиперпространственные двигатели.

И теперь «Сверхсветовой» был похож на неуклюжую чайку, которая топчется у кромки воды, ожидая дуновения ветра, чтобы взмыть.

Откуда-то появилась Уэндел, слегка растрепанная и вспотевшая.

— Тесса, все в порядке? — спросил Фишер.

— Конечно, все превосходно. — Она уселась в одно из углублений в стене — очень полезных, поскольку искусственная гравитация на корабле была незначительной. — Нет проблем.

— И когда мы перейдем в гиперпространство?

— Через несколько часов. Надо добраться до точки с выбранными координатами, чтобы все гравитационные источники искривляли пространство расчетным образом.

— Значит, мы можем все точно учесть?

— Совершенно верно. — И, улыбнувшись Фишеру, Уэндел добавила: — А ты никогда об этом не спрашивал. С чего вдруг решил спросить?

— Мне же еще не приходилось летать в гиперпространстве. По-моему, вполне уместное любопытство.

— Этими вопросами я занималась много лет. Так что присоединяйся.

— Но ответь мне.

— Охотно. Во-первых, мы измерили полную интенсивность гравитационного поля в разных точках пространства, вне зависимости от того, знаем ли мы их окрестности или нет. Результат получается менее точным, чем при тщательном измерении всех компонентов и точном сложении воздействия всех источников тяготения, но этого достаточно — ведь нужно торопиться. Когда время дорого, нажимаешь, так сказать, на гиперпространственную кнопку в расчете на то, что гравитационное поле здесь не слишком сильно, и, конечно, ошибаешься, пусть и немного, — тогда переход будет сопровождаться чем-то вроде толчка — словно о порог споткнулся. Удастся этого избежать — отлично; нет — скорее всего ничего страшного не случится. Но все же первый переход спокойствия ради хочется выполнить как можно более гладко.

— А если ты второпях подумаешь, что тяготение незначительно, а на самом деле это не так?

— Будем надеяться, что такого не случится.

— Ты говорила, что при переходе возникают напряжения, — значит, и первый вход в гиперпространство может оказаться роковым, даже если учтено тяготение?

— Это возможно, однако шансы на подобный исход минимальны, сколько бы ни было переходов.

— Ну а если до плохого не дойдет, могут ли все-таки возникнуть какие-то неприятные ощущения?

— Трудно сказать, здесь все субъективно. Видишь ли, ускорения не будет. Это с гиперприводом приходится разгоняться до скорости света и ненадолго превышать ее в слабом гиперпространственном поле. КПД низок, скорость высока, риск велик — не хочу даже гадать, какие здесь могут быть варианты. Но у нас — в сильном гиперпространственном поле — переход совершается на умеренной скорости. Только что мы делали тысячу километров в секунду, а через мгновение — уже тысячу миллионов, но без ускорения, А раз ускорения нет, мы ничего не почувствуем.

— Как это нет ускорения, если ты за какое-то мгновение в миллион раз увеличила скорость?

— В нашем случае переход является математическим эквивалентом ускорения. А твое тело способно прореагировать только на ускорение, а не на гиперпереход.

— Откуда ты знаешь?

— Мы проводили опыты с животными. В самом гиперпространстве они находились какую-то долю микросекунды, но для нас главное — переход, а даже при самом краткосрочном полете через гиперпространство его приходится совершать дважды.

— Значит, животные…

— А как же? Конечно, они нам ничего не могли рассказать, однако все вернулись целыми и невредимыми. И даже совершенно спокойными. Мы повторяли опыт на дюжине различных видов. Посылали даже мартышек. Все остались целыми. Кроме одной.

— А! Что же с ней случилось?

— Погибла. Морда животного была странным образом искажена, но причиной — мы выяснили — оказалась ошибка программирования. Подобное может случиться и с нами. Шанс невелик, но он есть. Ну как если, переходя через порог, ты спотыкаешься, падаешь и ломаешь себе шею. Случается ведь и такое — но люди все-таки ходят через пороги. Понял?

— Полагаю, выбора у меня нет, — сурово ответил Фишер. — Понял.

Через двадцать семь минут после этого разговора «Сверхсветовой» благополучно перешел в гиперпространство, да так, что никто из находившихся на борту этого не заметил. Начался первый сверхсветовой полет…

В момент перехода на часах значилось: 9.20 пополудни 15 января 2237 года по земному стандартному времени.