На следующий день, когда Зора и Карлос были одни в своей новой, никому, кроме почты и телеграфа, не известной квартире, раздался стук в дверь.

– Кто там? – спросил Карлос недобрым голосом.

– Вам телеграмма, – ответил голос.

– Подсуньте под дверь.

– Не могу. Конверт очень толстый.

Карлос встал, глянул в глазок, снял цепочку и взял телеграмму, которую посыльный просунул в щель чуть приоткрывшейся двери.

Посыльный, молодой паренек, почти мальчишка, охотно принял четвертьфартинговую монету, с презрением брошенную ему прямо в лицо Карлосом, и ушел, насвистывая.

Карлос разорвал тонкую бумагу конверта и, пробежав жадными глазами текст, издал торжествующий крик.

– Что там? – спросила Зора.

– Кто-то из моих дядей, тут не написано, кто, отдал концы и завещал мне пятьдесят тысяч в кредитках.

– О, это замечательно! – обрадованно сказала Зора. – Теперь ты наконец сможешь осуществить свой план ограбления банка.

– Но тут одно условие, – промолвил Карлос, разбирая надпись мелкими буквами внизу телеграммы. Несмотря на то что у него были маленькие заплывшие, как у борова, глазки, видел он отлично, как ястреб. – Я должен явиться в контору «АТ и Т» в Сискрем-Хэвен завтра ровно в полдень, иначе завещание потеряет свою силу.

– Господи! – воскликнула Зора. – Сейчас уже три часа пополудни!

– Да, – согласился Карлос. – Но если я прямо сейчас доберусь до космодрома и успею на шаттл, то смогу быть в Сискрем-Хэвен за десять минут до истечения срока.

– Что ж, стоит попытаться, – поддержала его Зора.

– Я уже бегу, – ответил Карлос.