Когда жрецы сожгли его тело на погребальном костре неподалеку от Вера-Круса, дух Кецалькоатля перышком поднялся вверх вместе с дымом, переместившись наконец в царство уединения и удовлетворенности, расположенное над миром людей.

Время здесь проходило незаметно, никаких различий не существовало, и само «я» забывалось.

Потом, несколько секунд или столетий спустя, он услышал голос:

– Кецалькоатль, ты меня слышишь?

Пауза, затем:

– Ты меня слушаешь, Кецалькоатль?

Странно было слышать голос – не свой, а какого-то другого существа. Он успел позабыть, что, кроме него, существуют и другие.

– Кто зовет Кецалькоатля? – спросил он.

– Я, Тескатлипока. Твой брат и такой же бог, как и ты.

– Зачем ты отрываешь меня от глубоких размышлений?

– Хочу тебе кое-что показать.

– Меня ничто не интересует. Я и так вполне удовлетворен.

– Но позволь мне по крайней мере рассказать тебе, что это такое.

– Если настаиваешь, то расскажи. А потом уходи.

– Я хочу показать тебе твое собственное тело, – сказал Тескатлипока.

– Мое тело? – изумился Кецалькоатль. – Разве я могу иметь тело? И что это такое?

Тескатлипока раскрыл ладонь. Ее внутренняя поверхность оказалась зеркалом из дымчатого черного стекла. Кецалькоатль посмотрел в зеркало. Его чернота сменилась матовой белизной, потом прозрачностью, и Кецалькоатль увидел обнаженное мужское тело, неподвижно лежащее с закрытыми глазами.

– Кто это? – спросил Кецалькоатль.

– Это ты!

– Не может быть! – не поверил Кецалькоатль. – Ведь эта штука мертва!

– Тебе достаточно войти в него, и тело оживет.

– Мне от него ничего не нужно, – сказал Кецалькоатль. Но что-то в лежащей фигуре всколыхнуло его и подстегнуло любопытство. Он снова взглянул на тело – сперва презрительно, потом с любопытством.

И мгновение спустя очутился внутри. На него немедленно обрушились ощущения. Уши слышали звуки, кожа чувствовала прикосновения. И это оказалось больно! Кецалькоатль тут же рванулся наружу, подальше от тяжелого, чувственного, скованного желаниями тела – обратно в царство чистой удовлетворенности.

Но он уже увяз. Капкан мертвого тела захлопнулся. И оно перестало быть мертвым. Он очутился в ловушке тела. Воистину он стал телом.

Он увидел склонившуюся над ним женщину – старуху с сумасшедшинкой в глазах.

– Добро пожаловать в ад, – сказала она.

Ксолотль застонал и попытался вспомнить сон, но тот быстро улетучивался из памяти.

– А где же Миктлан? – спросил он.

– Что такое Миктлан?

– Подземный мир моего народа, ацтеков. Место, куда мы попадаем после смерти.

– Никогда о нем не слыхала. Иногда Министерство возрождения ошибается. Но ты не волнуйся – где-то здесь наверняка отыщется и ацтекский ад.

– А это что за место?

– Это Новый Ад. Добро пожаловать в чудесный мир вечного проклятия. – Она хихикнула.

– И что теперь? – спросил Ксолотль.

– Оставайся на Лифте, – велела старуха. – На тебя хочет взглянуть сам Босс.

– Кто это такой? – спросил Сатана.

– Его имя Ксолотль, – объявил демон-мажордом, стоявший у входа в просторное помещение с обитыми ореховыми панелями стенами, где Сатана и его друзья беседовали со вновь оживленными духами.

– Как, говоришь, его зовут? – переспросил Сатана.

– Его имя начинается на «к», – пояснил демон, – но произносится, начиная с мягкого «ш». Он ацтек, и ему полагается находиться в другом аду. Должно быть, отдел по сортировке мертвых душ лопухнулся.

– Чем ты занимался, когда был жив? – поинтересовался Сатана.

Ксолотль взглянул на Сатану и вздрогнул, потому что тот напомнил ему большую статую Тескатлипоки, стоявшую на главной площади Теночтитлана до того, как Кортес со своими испанцами разрушил город. Тескатлипока считался богом войны и беспорядка, жертв и возмездия, набожности и нищеты. Он был амбициозным и жутковатым божеством, а Ксолотль – одним из его жрецов.

– Я был жрецом, волшебником и пророком, – ответил он. Ксолотль был невысок, с бочкообразной грудью и жилистыми тонкими ногами. Длинные черные волосы спадали до лопаток, он был одет в плащ и набедренную повязку из оленьей кожи – не в настоящие, разумеется, а в то, что Центральная адская костюмерная сумела подобрать в качестве имитации одеяний мексиканского индейца.

– Добро пожаловать в ад, – пробасил Сатана с порочной уверенностью. – У нас здесь множество всевозможных священников. Будь как дома. У тебя нет для нас какого-нибудь забавного пророчества?

– Пока еще нет, господин. Я только что появился здесь.

– Если я предоставлю тебе в Новом Аду свободу, что ты сделаешь?

– Честно говоря, господин, пока не знаю. Возможно, я увижу свое предназначение в пророческом сне. А если нет, то стану искать место слияния девяти рек. Там начинается Миктлан, загробный мир ацтеков.

– А что в твоем Миктлане есть такого, чего нет здесь? – полюбопытствовал Сатана.

– Ничто, – ответствовал Ксолотль. – А я как раз и ищу ничто. Миктлан, господин, есть ад пустоты. И спокойствия.

Сатана рассмеялся:

– Тогда иди и ищи свой Миктлан.

Покинув здание адского Управления, Ксолотль зашагал по улицам Нуэво. Добравшись до пригорода, он направился на север, в направлении моря Чистилища. На север он пошел потому, что в древних знаниях Кецалькоатля говорилось, что именно там расположено место слияния девяти рек.

Четыре дня ходьбы и бега привели его в окрестности Нью-Кейптауна. Расположенный неподалеку от города лагерь огромной армии он обнаружил по запаху задолго до того, как увидел его или услышал. Он дождался темноты, осторожно подкрался к линии пикетов, украл коня и незамеченным скрылся.

Сев на коня, он продолжил путешествие на север, окруженный монотонным ландшафтом из кривых деревьев и холмов ржавеющего вооружения. За полем боя отыскалась дорога, прямая, словно смерть, и по ней Ксолотль поднялся на пустынное пространство, продуваемое всеми ветрами плато.

Задремав в седле, он увидел во сне Кецалькоатля, лежащего в каменном гробу. Бог открыл глаза и сказал:

– Ксолотль, брат мой, иди со мной, и мы навсегда исчезнем в царстве мира и покоя.

– Не могу! – воскликнул Ксолотль. – Я заперт в этом теле. Можешь ли ты помочь мне?

Кецалькоатль скорбно улыбнулся, покачал головой и исчез. Затем к Ксолотлю подошел Тескатлипока:

– Теперь, когда ты обладаешь телом, Ксолотль, у меня для тебя есть кое-что приятное.

И вновь Тескатлипока показал ему зеркальную ладонь. В ее туманных глубинах Ксолотль увидел восхитительную темноволосую женщину в плиссированном одеянии из небеленого льняного полотна. Казалось, она кого-то ищет.

Ксолотль проснулся и понял, что видел вещий сон. Поэтому он не удивился, увидев на очередном перекрестке дорог поджидающую его темноволосую женщину.

– Привет, Ксолотль, – отозвалась Кассандра. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я стану звать тебя Джо. У меня всегда язык не поворачивался выговаривать всякие там «кс».

– Возражать я не стану. Но откуда тебе известно мое имя?

– Из сна. Да и ты, наверное, мое имя узнал во сне. Вещие сны куда удобнее службы знакомств, верно? Ты мексиканец?

– Ацтек. Ты очень красивая, но слишком много говоришь.

– Ничего себе! – возмутилась Кассандра. – Я лишь старалась вести себя по-соседски. Приветствовала, так сказать, нового соседа-пророка. Но если тебе это не нравится…

Она повернулась и быстро зашагала по одной из дорог, что тянулась вдаль, исчезая за расплывчатой линией плоского горизонта.

– Кончай глупить, – бросил ей вдогонку Ксолотль. – Ты ведь пророчица и прекрасно знаешь, что тебе суждено сидеть на коне за моей спиной.

– Верно, – ледяным тоном отозвалась Кассандра и остановилась. – Но в предсказании не указано, когда это произойдет. Так что поищи меня опять примерно через миллион лет, ладно?

– Ну хорошо, – сдался Ксолотль. – Извини.

– Я и в самом деле много болтала, – признала Кассандра. – Но лишь потому, что нервничала перед встречей с ацтекским жрецом, с которым меня связала судьба. – Она легко забралась в седло позади Ксолотля. – Куда мы едем?

– Зачем спрашиваешь? Наверняка ты знаешь это из предсказания.

– Не могут же предсказания всякий раз оказываться идеально точными. А сейчас наше будущее я вижу несколько расплывчато.

– И я тоже, – признал Ксолотль.

Некоторое время они ехали молча.

– Прелестная получается картинка, – сказала наконец Кассандра. – Два предсказателя на одном коне, и никто из двоих не знает, куда они едут.

Ксолотль промолчал.

– И один из них – предсказатель, которому не хватает пророческой силы, чтобы раздобыть второго коня.

– Сама должна была предвидеть, что тебе потребуется лошадь, – ответил Ксолотль.

– Я полагалась на тебя. И никогда не заявляла, что способна обеспечить себя сама. Я все-таки женщина из древнего мира.

Некоторое время они опять ехали молча.

– Я ведь из Трои, сам знаешь.

– М-м-м-м, – отозвался Ксолотль.

– Когда-то в древности я была членом царской семьи. Мой отец Приам был последним царем Трои.

– Помолчи, пожалуйста, – сказал Ксолотль. – Я пытаюсь думать.

И они снова некоторое время ехали молча.

– Я была обручена с богом.

– Ты? – удивился Ксолотль.

– Я. Его звали Аполлон. Знаменитый и красивый бог. Он по мне с ума сходил. Послушал бы ты, что он мне говорил. Мне это по-настоящему льстило, потому что Аполлон мог обладать любой богиней, какую только пожелал бы, и все же он выбрал меня, простую смертную принцессу. Правда, изумительно красивую.

– И ты с ним переспала.

– Нет, я ему отказала.

– И тогда он тебя убил.

– Нет, Джо! Греческие боги так не поступали.

– Он что, отрезал тебе губы и нос?

– Конечно, нет! Так поступают только варвары! Видишь ли, он вдохнул в меня дар пророчества. Так вот, когда я ему отказала, он не стал лишать меня этого дара, но прибавил дополнительное условие.

– Какое же?

– Он сказал, что, хотя все мои пророчества сбудутся, никто не станет к ним прислушиваться, пока не станет слишком поздно.

– Гм, весьма неудобно, – заметил Ксолотль. – Тебе следовало бы переспать с ним именно тогда и попытаться отговорить.

– Я так и поступила… в том смысле, что предложила ему себя. Но к тому времени я его перестала интересовать. Знаешь, что он мне сказал?

– Нет.

– Он сказал: «Я увижу тебя в аду раньше, чем лягу с тобой, Кассандра». Да еще таким грубым тоном. А я просто старалась ему понравиться.

Ксолотль промолчал.

– Или же… как по-твоему, может, он так назначил мне свидание? Тебе не кажется, что он намеревается отыскать меня здесь, в аду?

– Сомневаюсь, Кассандра. А теперь слушай внимательно. Я хочу тебе кое-что сказать.

– Да, Джо, я слушаю.

Ксолотль остановил коня и обернулся. Его плоское бронзовое лицо с крючковатым орлиным носом, черными глазами и тонкими губами оказалось в нескольких дюймах от лица Кассандры. Она уловила его запах – мескит, древесный уголь, пот, текила, убийство.

– Если ты еще раз посмеешь чесать языком, – сказал Ксолотль, – я тебя побью.

– О! – выдохнула Кассандра, широко раскрыв глаза. – Но ты не имеешь права так поступать!

– Понимаю. Но предсказываю, что не смогу сдержаться.

Они устроились на ночь в самом сердце пустыни возле кактуса сагунто. Поднялась луна, слышался крик ястреба, парящего на крыльях ночных ветров и высматривающего робких кроликов в тенистом лабиринте зарослей мескита и полыни. Ксолотль долго сидел, уставясь на пламя костра. Кассандра заскучала и легла спать. Наконец заснул и Ксолотль. Ему приснились пляшущие языки пламени.

Затем из пламени шагнул Тескатлипока – высокий и ужасный, в головном уборе из драгоценных камней и перьев.

– Слушай мое пророчество, о жрец ацтеков.

– Слушаю, о господин, – ответил Ксолотль.

– Да что с тобой? – спросила утром Кассандра. – Ты такой нервный и беспокойный.

– Я видел сон.

– А! Вещий сон!

– Со мной говорил Тескатлипока.

– Вот здорово!

– Да что хорошего? Все очень сложно.

– В чем дело-то? Бог предсказывает, ты пророчествуешь людям. Куда уж проще?

– До того как я начал служить Тескатлипоке, я был жрецом Кецалькоатля. Конечно, у нас, ацтеков, немало богов, но эти два самые важные. Кецалькоатль – бог науки, цивилизации, искусств, милосердия, раскаяния и духовного благородства. А Тескатлипока – бог смятения и войны. Его отличительный знак – темное дымчатое зеркало.

– Но сперва ты служил Кецалькоатлю?

– Да.

– Почему же ты сменил бога?

– Потому что Тескатлипока победил Кецалькоатля и изгнал его.

– Не вижу никаких проблем. Что тебе сказал Тескатлипока?

Ксолотль набрал полную грудь воздуха и медленно его выдохнул.

– Он сказал мне, Кассандра, что весь космос, включая Землю и все, что ее окружает, как духовное, так и материальное, а также включая ад, где мы с тобой находимся, будут уничтожены пламенем.

– Да ты шутишь, – не поверила Кассандра.

– Но так он сказал.

– И когда это произойдет?

– Примерно через месяц плюс или минус пару дней.

– Ксолотль, но это ужасно! Ты можешь что-либо сделать?

– Ничего, Кассандра.

– Но есть хоть что-нибудь, способное нам помочь?

– Да, есть возможность спасти космос. Но никто мне не поверит, когда я скажу, что для этого потребуется.

– И что для этого потребуется?

– Кровавые жертвоприношения.

– Людей или животных?

– Жертвы должны быть человеческими, иначе можешь обо всем позабыть. Вселенная погибнет, а вслед за ней даже история истории.

– Тут неподалеку живет Юлий Цезарь. Может быть, он даст нам несколько пленных для жертвоприношений. Можно еще спросить и Че Гевару, хотя он, кажется, не очень-то верующий человек.

– Нескольких не хватит. Вспомни, ведь мы говорим обо всем космосе. Потребуется очень много теплых тел, Кассандра. Десятки, а то и сотни тысяч.

– Почему так много? – удивилась Кассандра. – Мы, греки, тоже приносили в жертву людей, но лишь несколько в год, потому что старались соблюсти меру во всем.

– Замечательно, но долг накопился такой огромный, что умеренными мерами не обойдешься. Мы, ацтеки, поддерживали существование космоса, принося ежегодно тысячи жертв. Не очень-то приятно убивать людей, но кому-то надо было это делать. Не наша вина в том, что богам требуется много крови. Потом нас завоевали испанцы и запретили древние кровавые жертвоприношения. Конечно, с тех пор убили множество людей, но все эти убийства не имели религиозного значения. Так что кровавый долг богам все время накапливался. Но кто мне поверит, когда я это скажу?

Кассандра смотрела на него сияющими глазами.

– Я верю тебе, Джо. И другие тоже поверят.

– Сомневаюсь. Начни разговаривать с европейцем о человеческих жертвоприношениях, и он поведет себя так, будто ты произнес нечто вульгарное, и попросту уйдет.

– Не все европейцы такие, Ксолотль. Есть среди них весьма необычные. Позволь мне отвести тебя к ним.

– Это будет нелегко, – заметил Ксолотль, потому что они находились посреди плоской пустыни, однообразие которой нарушалось лишь редкими группками кустов.

– Не так уж и трудно, – возразила Кассандра. – Сверни здесь налево.

Ксолотль повернул коня налево и направил его к городу, прежде скрытому за кустами.

– Человеческие жертвоприношения? – спросил Калигула. – Фу, какая рутина!

– Вы и в самом деле так думаете? – не поверил Ксолотль.

– Ты уж поверь мне, приятель!

– Вот видишь? – сказала Кассандра. – Я же говорила тебе, что кое-что понимаю в местных жителях.

Они находились на вилле Калигулы, расположенной в Восточному Аду в отделении для завистников. Император Август построил Калигуле эту виллу, чтобы он не шлялся по имперскому генеральному штабу и не раздражал всех безумным хихиканьем и неосуществимыми планами.

Вилла была снабжена новейшими цифровыми моделями телевизоров и видеомагнитофонов. Калигула смотрел старые фильмы и закатывал отвратительные оргии, на которые всем страстно хотелось получить приглашение. Правда, для самого Калигулы веселье частенько обрывалось на полпути, потому что гости его всякий раз убивали. Причина состояла вовсе не в том, что он вел себя чересчур вызывающе; просто Калигула принадлежал к тому типу людей, которые невыносимо раздражают остальных. Поэтому его и убивали, и ему всякий раз приходилось терпеть скучный процесс возрождения. Пребывание в состоянии между жизнью и смертью даже превратилось для него в нечто вроде поездки с работы и на работу.

Теперь Калигула был возбужден, потому что поиски человеческих жертв ради спасения космоса оказались как раз тем, чего он хотел, делом, которое он мог по-настоящему возглавить.

– Расскажи мне об этих жертвах, – попросил он Ксолотля. – Они действительно сильно корчатся, когда их убивают?

– Разумеется. Мы ведь вскрывали им грудную клетку и вырывали сердце, а это запускает немало рефлекторных движений. Чтобы удерживать их на жертвенном камне даже без сердца, требовались четверо сильных мужчин.

– А кому-нибудь из них удавалось вырваться уже без сердца? – спросил Калигула.

– Случалось и такое. Конечно, это нарушение обряда, но все же случалось. Тогда начиналась настоящая суматоха.

– Ах, как здорово! – воскликнул Калигула, аплодируя.

– Вы себя ведете как истинный знаток, – заметил Ксолотль.

– Спасибо, – поблагодарил Калигула. – Так ты говоришь, потребуется много жертв?

– Десятки, сотни тысяч. Возможно, около миллиона. На сей раз боги воистину разгневаны. Особенно Тескатлипока.

– О, насколько восхитительны его слова, – не удержался Калигула. – Кассандра, этот парень – то, что надо.

– Я знала, что он тебе понравится, – согласилась Кассандра.

– Тогда первым делом нужно устроить вечеринку, – заявил Калигула.

Ксолотль очаровал всех гостей. Когда он рассказывал о конце света, они внимательно его слушали и сочувственно кивали. Все вроде бы прекрасно осознали необходимость человеческих жертв.

– Надеюсь, все вы поможете нашему пророку по мере своих возможностей, – обратился к гостям Калигула. – От спасения космоса нельзя легкомысленно отмахиваться. Думаю, мы все с этим согласны.

Выслушав его, гости порылись по карманам и сделали взносы в «фонд священных жертв» – так они его упорно называли. Калигула собрал деньги в шлем центуриона и принес их Ксолотлю.

– Чуть больше двенадцати тысяч долларов, – сказал он, вручая жрецу пачки эрзац-денег Нового Ада. – Никогда не говори, что здесь живут бессердечные люди.

– И сколько человеческих жертв можно купить на эти деньги?

– Не знаю, какой сейчас курс на человеческие жертвы, – сказал Калигула. – Подожди минутку, позвоню своему брокеру.

Он несколько минут говорил по телефону, потом вернулся.

– Человеческие жертвы сейчас стоят 1123,4 доллара за голову, это текущая цена в валюте Нового Ада. Но брокер сказал, что если нам подойдут такие, кто не в состоянии передвигаться самостоятельно, то он может раздобыть две-три партии по 872,2 доллара за голову.

– И сколько жертв в каждой партии? – поинтересовался Ксолотль.

– Восемьдесят семь. Цена при условии доставки наложенным платежом.

– Больные не подойдут, – возразил Ксолотль. – Боги всегда требовали жертв в расцвете сил. И, как я уже говорил, для достойного начала нам их потребуется как минимум сто тысяч. Собранных денег совершенно недостаточно.

– Что ж, по крайней мере мы попытались, – сказал Калигула. – Это лишь начало. Не волнуйся, что-нибудь придумаем.

– Пойдем, – сказала Кассандра. – У меня есть другие друзья. Может быть, они смогут помочь.

Джон Пирпонт Морган проживал в самом большом поместье Восточного Ада. Он молча слушал, пока Ксолотль излагал ему проблему.

– Вот что я тебе скажу, – сказал Морган. – Может быть, ты и в самом деле первоклассный ацтекский пророк, но в деле привлечения инвесторов ты ничего не смыслишь.

– Инвесторы меня не интересуют, – возразил Ксолотль.

– Но тебе нужно множество жертв, чтобы предотвратить галактическую катастрофу, верно?

– Вообще-то катастрофа не галактическая, а космическая, но вы правы. Да.

– Ну, и как же ты намерен раздобыть свои жертвы?

– Ацтеки захватывали их во время войн.

– Но у тебя нет армии.

– Я попробовал их покупать, но они слишком дороги в нужных мне количествах. В добрые старые времена гражданские власти заботились об этом. Иногда, в удачные годы, у нас даже образовывался запас жертв на черный день.

– Что ж, – заметил Морган, – тогда было тогда, а сегодня есть сегодня.

– Верно, – согласился Ксолотль. – Но что мне сейчас-то делать?

– Я займусь твоей проблемой, – решил Морган. – Поговорю кое с кем, потом встречусь с тобой. Разумеется, я хочу внести свой вклад в сохранение космоса: так будет справедливо после всего, что космос сделал для меня, но десятки тысяч жертв… это очень много даже в аду.

Подавленный, Ксолотль вернулся в отель «Ад», где новые друзья сняли для него номер. Сейчас он спит и видит во сне, что он царь Нецалькойотль, облаченный в дорогие одежды и в короне из перьев попугая. Он шествует к огромному храму, по бокам от него телохранители, а ликующие горожане наблюдают за событием с импровизированных трибун. Настал день самого важного религиозного праздника в году, и беспрецедентное количество жертв уже доставлено со всех восьми уголков Анахуака.

Нецалькойотль входит в храм, сопровождаемый телохранителями. Внутри тихо, слышны лишь стоны рабов, связанных, как цыплята, и сложенных штабелями вдоль стены храма – все они будут принесены в жертву.

В дальнем конце храма на пьедестале стоит жертвенный камень, освещенный лучами солнца, проникающими сквозь отверстие в крыше. На нем уже разложена первая жертва, ее держат четверо жрецов.

Солдат вкладывает в руку Ксолотля старинный нож из черного обсидиана. Нецалькойотль взмахивает им, все смолкают.

– Довольно, забудьте об этом! – внезапно восклицает он. – Я повелеваю прекратить жертвоприношения. Сам Кецалькоатль сказал мне, что больше людей нельзя приносить в жертву! Начинается царство мира!

Рабы и пленники радостно кричат. И тут телохранители хватают Нецалькойотля и валят его на большой каменный диск.

– Да как вы посмели! – кричит Нецалькойотль, более разгневанный, чем испуганный.

– Так велели жрецы, – говорит один из солдат. – Они сказали, что, если не приносить кровавых жертв, мир погибнет.

– Жрецы ошибаются! – выкрикивает Нецалькойотль.

– До сих пор они были правы, – возражает солдат. Обсидиановый нож взлетает вверх и опускается.

Ксолотль просыпается весь дрожащий и мокрый от пота. Он понимает, как ему следует поступить.

Когда утром Кассандра пришла в отель, чтобы отвести Ксолотля на завтрак, она узнала, что тот ушел.

– Он выписался час назад, – сказал ей клерк. – Сказал, что его тошнит от всех, кто не принимает его всерьез, и от богов, что грызутся из-за того, что ему полагается сделать.

– И куда он пошел?

– Выйдя за дверь, он повернул налево, – ответил клерк. – Если он пойдет и дальше, никуда не сворачивая, то попадет в Пустоши Восточного Ада. Говорят, это весьма пустынный район, мисс.

– Только не для ацтека, – сказала Кассандра и торопливо вышла.

Почти неделю Кассандра ждала возвращения Ксолотля. Потом ей надоело ждать, и она взяла напрокат машину в «Моторизованных катастрофах» (модель «Плимут-ярость») и отправилась на поиски. Она ехала все время на север, зная, что для Ксолотля это любимое направление.

Наконец она добралась до хижины из просмоленного картона, стоящей на Пустоши между Восточным Адом и Вратами Вечных Мук. Ксолотль был пьян. Возле его руки стояла почти пустая бутылка «Зеленой молнии», одного из сортов патентованного адского пойла. Рядом лежала пятнистая гиена, положив голову на бедро Ксолотля.

– О Джо! – ахнула она. – Да ты пьян.

– Ты совершенно права, – рявкнул Ксолотль. – Я пьяный ацтекский пророк и собираюсь оставаться пьяным, пока космос не сгинет в пламени.

– А как же наши планы спасения мира?

– Я говорил с твоими капризными приятелями, Калигулой и Морганом. Одна трепотня и ни единой жертвы. Слабаки, вот кто они такие.

– Ты слишком суров в оценках, – не согласилась Кассандра. – В тебе нет веры. И ты сбежал раньше, чем они сумели развернуться по-настоящему.

– Я бедный старый пьяный ацтек, – захныкал Ксолотль.

– Возьми же себя в руки, – возмутилась Кассандра. – Я для того и приехала сюда, чтобы сообщить, что все устроено.

– О чем ты говоришь?

– Калигула и Морган не теряли времени даром, но большей частью успеха мы обязаны новому другу, замечательному человеку по имени П.Т. Барнум. Вставай, Джо. Все готово.

– Повтори-ка еще разок, – попросил Ксолотль.

– Первая мегапартия жертв уже готова к отправке.

– Я же говорил Калигуле, что одной партии недостаточно.

– Но это же мегапартия, милый.

– И насколько это много?

– Я удивлена тем, что ты не выучил этого в школе. Мегапартия равняется ровно ста восьмидесяти шести тысячам жертв.

Ксолотль встал. Опьянение слетело с него, словно пыльца с крыльев бабочки. Его лицо расплылось в улыбке, но тут же скривилось от боли.

– А сейчас что с тобой?

– Знаешь, мне кажется, что Кецалькоатль не хочет, чтобы я приносил людей в жертву.

– Но я думала, что ты служишь Тескатлипоке. Ведь он хочет, чтобы ты этим занимался, верно?

– Да, но…

– Тогда хватит сомневаться и давай за работу. Пошли, дорогой, жертвы уже ждут.

Город Восточный Ад был весь обклеен афишами, объявляющими о великом жертвоприношении. Кассы городского амфитеатра работали без передышки – никто не желал пропустить событие года. Зрители шли потоком через девять входов, а за ними наблюдал нахмуренный и нервничающий Ксолотль.

– Толпа-то большая, – сказал он, – но где же жертвы?

– Терпение, милый, – успокоила его Кассандра. – Это тоже часть гениального плана мистера Барнума. Видишь ли, когда все эти люди окажутся внутри, они быстро узнают, что на самом деле это представление с участием публики. У каждого из них появится шанс стать жертвой-добровольцем.

– Что ж, честно, – согласился Ксолотль. – Но если никто не захочет?

– Мы подумали и о таком. Некий мистер Форд помог решить эту проблему. Видишь наверху огромные захваты? Они будут хватать случайных зрителей и переносить прямо на установленный на сцене самый настоящий жертвенный камень. И тут в дело вступаешь ты, милый. И приносишь их в жертву.

– На словах неплохо, – согласился Ксолотль. – Но что, если все зрители запаникуют и бросятся к выходам?

– Все двери, разумеется, будут заперты. Освещение выключат, а на огромном экране – это идея одного из нас – появится успокаивающий лозунг.

– Какой же?

– «Никто не выйдет отсюда живым». Бессмертные слова Джима Моррисона. Разве тебе не нравится?

– Неплохо. Но…

Кассандра взяла его за руку и отвела за кулисы. Калигулу и нескольких его приятелей назначили временными ацтекскими жрецами, чтобы они могли помогать Ксолотлю. Первая жертва уже лежала на камне, привязанная ремнями. Зрители, которых набралось несколько десятков тысяч, и их число непрерывно увеличивалось, аплодировали.

– Да, настоящее событие! – воскликнул Ксолотль. – Где мой нож, Кассандра?

– Здесь, дорогой, – сказала Кассандра и положила ему на ладонь скальпель из нержавеющей стали. Ксолотль посмотрел на него и нахмурился.

– Так неправильно. Годится только кремневый нож, причем на нем должно быть немного засохшей крови. И где расширители грудной клетки из лосиных рогов и жадеитовые извлекатели сердец?

– У нас есть новейшие инструменты для операционных. Попробуй к ним приспособиться; мы сделали все, что могли.

Ксолотль вышел под свет прожекторов. Аудитория, все еще не подозревающая о своей судьбе, зааплодировала, когда он поднял руку с блестящим скальпелем. Ксолотль повелительно взмахнул рукой, наступила тишина.

– Жители ада, – сказал он. – Боги велели передать вам.

Внезапно Ксолотль оказался возле алтаря в другом храме. Прямо перед ним возвышались высоченные героические фигуры двух богов. Оба были в масках, но он легко их узнал: Тескатлипоку по дымчатому зеркалу, а Кецалькоатля по цветущей ветви.

– Будь верен приказам своего бога, – сказал Тескатлипока. – Не подвергай их сомнению. Начинай жертвоприношение.

– Бог создал тебя человеком, – произнес Кецалькоатль. – Суть человечности в том, чтобы заглянуть внутрь себя и откликнуться на свои чувства.

– Это слова бога-слабака, – заявил Тескатлипока. – Однажды я уже одолел тебя, Кецалькоатль, и могу сделать это вновь. Начинай жертвоприношение, Ксолотль!

– Загляни в свое сердце, Ксолотль!

– Выполняй приказ!

– Подчиняйся только себе!

Видение возникло и исчезло в мгновение ока, и теперь Ксолотль знал, какой выбор ему предстоит.

Он присел и откуда-то появившимся в руке обсидиановым ножом перерезал путы жертвы. Потом обернулся к зрителям:

– Я Ксолотль, я Нецалькойотль, я Кецалькоатль. Жертвоприношений больше не будет!

Толпа разгневанно заревела. Зрители хлынули в проходы и, размахивая кулаками, побежали к сцене.

Ксолотль закрыл глаза и стал ждать смерти, но потом подумал: «Нет, я не умру, если сам этого не захочу!»

И он бросился навстречу зрителям, которые, слившись воедино, превратились в гигантскую фигуру Тескатлипоки.

То был жуткий и неуязвимый бог. Глаза его метали пламя, из плеч высовывались гадюки; он тянул к Ксолотлю руки, пальцы на которых превратились в рты, усеянные острыми, как иглы, зубами.

И Ксолотль побежал прямо на него, в него и сквозь него, и бог Тескатлипока развалился на куски, словно кукла из мягкой ярко раскрашенной бумаги.

Когда же Ксолотль оказался по другую сторону бога, он раскрыл ладонь и увидел вонзившиеся в нее пять кактусовых колючек.

Неделю спустя человек в тоге проехал на запряженной двумя лошадьми боевой колеснице через пустоши Восточного Ада и остановился в пустыне возле хижины из просмоленного картона. Калигула спрыгнул, велел вознице подождать и вошел в хижину. Там он увидел Ксолотля – пьяного, с бутылкой адского пойла в руке – и лежащую рядом с ним пятнистую гиену.

– Я так и понял, что ты вернешься сюда после своего грандиозного провала, – сказал Калигула.

– Я просто не смог довести дело до конца, – буркнул Ксолотль. – Не мог смотреть на всех этих людей, которых обманом превратили в жертв. Так просто нечестно. И жертвоприношения полагается устраивать не так. Поэтому я решил: пропади все пропадом, но больше я этого делать не стану. Пусть мир гибнет, мне все равно. И ушел.

– Не сказав ничего Кассандре?

– Я знал, что она больше не захочет меня видеть.

– Неужели ты так и не понял, что Кассандра никогда не хотела этих жертв? И смирилась с ними лишь потому, что любит тебя?

– В самом деле?

– Возвращайся со мной, Ксолотль, прямо сейчас. Она тебя ждет. И, кстати, сегодня ночью я сам видел вещий сон. В первый раз. Могучий голос сказал мне: «О цезарь Калигула, передай людям наше послание!» И я ответил: «Я слушаю тебя, повелитель». Тогда голос сказал: «Передай им, что уничтожение космоса отложено из-за сверхкосмических обстоятельств, над которыми мы не властны. Оставайтесь настроенными на пророческий канал, ждите развития событий».

– Спасены, – сказал Ксолотль. Но вяло, без торжества в голосе.

– Милый, все обернулось к лучшему, – проворковала Кассандра. – Никого не пришлось убивать, а конец света отложен. Теперь осталось только избрать тебя мэром Восточного Ада.

– Нет, женщина, – возразил Ксолотль. – Мне было открыто, что в качестве награды за прохождение этого сложного круга смерти и возрождения мне разрешат отправиться в место, где существует сознание без объекта и наслаждение без эго.

Ксолотль присел на корточки, сосредоточился и исчез.

Кассандра разочаровалась, но не удивилась.

Она знала, что Ксолотль – парень необычный. Но знала также, что он вернется. Периоды просветления обычно недолги. Кончаются они тем, что кто-то приходит, показывает тебе твое тело, и… – бац! – тебя снова в него затягивает.

Так что она подождет!