Назавтра с утра Хоб сидел в «Драгстор», расположенном на втором этаже ресторана на Сен-Жермен, в толпе модно одетых людей, по большей части американцев, японцев и немцев, хотя изредка ради местного колорита попадались и французы. На тарелке рядом с ним лежал недоеденный круассан. Хоб как раз налил себе из высокого белого кофейника вторую чашку кофе с молоком, когда по узкой спиральной лесенке взбежал Найджел, за которым по пятам следовал Жан-Клод. Оба втиснулись в кабинку.

– Ты какой-то утомленный, – заметил Найджел. – Что стряслось?

Хоб рассказал о прилете в де Голль, о поездке в Париж с Халилом и Али, об ограблении и последующей встрече с Максом.

– Так я и знал! – воскликнул Найджел, когда Хоб подвел черту. – Так и знал, что этот скользкий ублюдок что-нибудь припасет под занавес!

– Если знал, почему же не сказал мне?

– К тому времени, когда я все разложил в голове по полочкам, ты уже был в воздухе. Черт, мы даже подумывали ограбить тебя сами, правда, Жан-Клод?

Жан-Клод кивнул.

– Подумывали или поделывали?

– Мы думали об этом, ради твоего же блага, но не сделали.

– Найджел, ты уверен? Потому что, если, случаем, это организовали вы с Жан-Клодом, теперь самое время признаться.

Найджел прижал обе руки к своей обширной груди.

– Хоб, я этого не делал. Ясно же, что этот трюк провернул Макс.

– А я в этом сомневаюсь.

– Если не он, то кто же?

– Это я и надеюсь выяснить.

– В толк не возьму, чего ты так беспокоишься. Неужто ты не сыт этим типом по горло?

– Все просто, – растолковал Хоб, – я не получу платы, пока Макс не получит деньги за марафет, который заставил меня протащить контрабандой. Найджел, я делаю это ради фазенды.

Найджел разумел священность данной концепции. Сам он фазенду утратил. Очевидно, ничего другого не остается. Но с чего начать?

– По-моему, – предложил Хоб, – первым делом вы с Жан-Клодом должны расспросить своих друзей и информаторов, не знает ли кто чего. Мне как-то не с руки блуждать по Парижу, разыскивая человека с приметами Халила.

Но на самом деле именно этим Хоб и занялся. Как только все трое покончили с завтраком, Хоб описал Халила и Али и дал Найджелу пятьдесят долларов из денег Макса, чтобы тот поделился с Жан-Клодом. Затем Хоб на метро доехал до Бельвиль. Нелепо, но ничего другого ему в голову не пришло.

Само собой разумеется, никакого проку это не дало. Половина населения Бельвиль походила на Халила, а вторая на Али – конечно, не считая женщин, вероятно, похожих на жен этих типов. Зато Хоб получил славный таджин и первоклассный мятный чай.