Книга: Белая смерть
Назад: Глава 17
Дальше: Глаза 19

Глава 18

Восемь часов сна и ясное солнечное утро вернули Торнтону спокойствие духа. Он сказал сам себе, что накануне был слишком взвинчен, но теперь это позади. Важно сохранять рассудок, и тогда лихорадка минет своим чередом. Некоторые способны на это, хотя Торнтон никогда не причислял себя к ним. Со времени развода с Джанет все его романы стремительно вспыхивали, подобно фейерверку, и так же внезапно угасали, словно раскаленное железо, брошенное в ледяную воду.
Беда была в том, что он вовсе не был донжуаном. Но и роль осторожного холостяка его не устраивала. Он жаждал дружбы и взаимопонимания; он хотел домашнего уюта и чувства защищенности.
Если бы Эстелла была его женой… Но он отбросил эту мысль прочь. Он уже был однажды женат, и его пугала возможность вторично потерпеть неудачу. Он запретил себе вообще думать на эту тему. Вскоре он уже стучался в дверь номера Эстеллы.
Она была готова к новой ежедневной порции жары и духоты. Вместе они постучались к Дэйну и не получили ответа. Они спустились в вестибюль, и портье сообщил им:
— Ваш товарищ оставил вам записку. — Он протянул Торнтону незапечатанный конверт.
— Когда он ушел? — спросила Эстелла.
— Ночью, очень поздно. Я тогда еще не заступил на дежурство. Мне сказал дежурный из ночной смены.
Они поблагодарили его и направились завтракать в ресторан при отеле. Торнтон вынул из конверта записку, и они прочли: «Милые мои, мне очень жаль, что я вас бросаю, но вы сами знали, на что идете, отправляясь в отпуск с археологом-любителем. Я встретил в баре одного парня, который рассказал мне о настоящих наскальных изображениях доколумбовых времен, не говоря уже об оружии периода испанской оккупации! Если я смогу найти что-нибудь на одном из ближайших островков, то можно будет приволочь это в Высшую Школу Обманщиков! Как бы то ни было, пусть ваш отпуск продолжается. Если вы сможете остаться в окрестностях Санта-Катарины еще на день-другой, то я как раз вернусь. А если вы уедете в Майами, то встретимся в отеле. Еще раз прошу прощения».
— Так что теперь он археолог-любитель, — подытожил Торнтон. — Вы не думаете, что дело зашло слишком далеко?
— Не думаю, — откликнулась Эстелла. — А что вы хотели? Чтобы он оставил список инструкций относительно партии оружия?
— Нет, конечно. Но все это выглядит так наигранно.
— Это и есть наигранное. В любом случае он выражается довольно ясно.
— Переведите мне.
Эстелла снова развернула письмо.
— Он пишет, что встретил кого-то, кто знает кое-что относительно сложившейся ситуации. Он уехал на день или два, чтобы кое-что проверить. «Высшая Школа Обманщиков» — это, должно быть, Вашингтон. И он ясно указывает нам — оставаться здесь или вернуться в Майами.
— Интересно, почему он не сказал нам об этом ночью?
— Вероятно, потому, что у него не было времени.
— Он упоминает ближайшие островки. Должно быть, это Багамы.
— Сомневаюсь, — возразила Эстелла, — он не стал бы так явно указывать на них. С другой стороны, он мог написать это, чтобы сбить со следа кого-нибудь другого, кто мог прочесть это послание. Если бы я знала его лучше, то поняла бы, что он под этим подразумевал.
— Можем ли мы быть уверены, что тут нет другого письма, написанного невидимыми чернилами?
Эстелла изумленно посмотрела на него.
— Я терпеть не могу эти спектакли «плаща и кинжала», — пояснил Торнтон. — Насмотрелся в Азии. Цэрэушники с загадочным взглядом, словно все до единого носят маски. Удивительно, во сколько обходятся такие вещи и как мало от них отдачи.
— Мистер Дэйн занимается особыми делами, — сказала Эстелла. — И для него очень важно добиться успеха.
— Ладно, — махнул рукой Торнтон. — Чем бы вы хотели заняться сегодня утром?
— Как насчет прогулки на рынок?
— Чудесно, — ответил Торнтон и вернулся к своему кофе.
После завтрака они первым делом наведались на причал для маленьких судов, находящийся в северной части порта. Они прошли мимо длинной шеренги рыбацких лодок, выкрашенных в ярко-красный и зеленый цвета, мимо причала для сдающихся напрокат судов, возле которого безнадежно ожидали работы два старых прогулочных катера и сорокафутовая спасательная шлюпка. Большинство рыбацких лодок были снабжены дизельными моторами, их низкие мачты и укосины стали теперь бесполезным грузом. Оборудованы эти лодки были скудно, но на каждой имелось радио, принимавшее танцевальные мелодии из Гаваны. Мол был уставлен корзинами с рыбой, потерявшей в ярком солнечном свете свое фосфоресцирующее свечение.
— Не хотите прогуляться под парусом? — спросил Торнтон.
— Не сегодня. Я надеюсь, мистер Дэйн не задержится надолго.
— Ну да, — с легким недовольством согласился Торнтон. Но было просто невозможно долго оставаться в дурном настроении, когда вокруг сияет тропическое утро, когда солнце еще не палит нестерпимым жаром, когда Эстелла идет рядом и, переступая через трещины в тротуаре, опирается на его руку.
С причала они отправились на рынок. У самого входа под длинными навесами расположились торговцы цветами, их прилавки были завалены розовыми, желтыми и алыми соцветиями, уже испускавшими слабый аромат увядания. Торнтон и Эстелла прошли мимо открытых лавок, где продавались мексиканские одеяла и гаитянские резные безделушки, мимо раскаленной жаровни, на которой старуха в черной шали пекла и жарила черепашье мясо, распространяя запах горящего масла. Домохозяйки торговались за сушеные фрукты. В мясной лавке свисали с потолка длинные ряды бело-красных туш, и маленький мальчик постоянно отгонял от них мух.
Чуть подальше рынок выглядел несколько более респектабельным. В крохотных лавчонках продавались кольца, ожерелья, статуэтки святых, поделки из соломы и куски необработанных полудрагоценных камней. Торнтон и Эстелла прошли ювелирные ряды и оказались в мире крокодилов. Здесь были туфли и бумажники, портфели и чемоданы, пояса и обложки для документов — и все из крокодиловой кожи. Все на свете можно сделать из крокодиловой кожи, и более уродливый мир невозможно представить. Предлагалось бесконечно многое — требовалось несуществующее.
До сих пор им успешно удавалось отвязаться от продавцов. Энергичные испанские выражения Эстеллы и ворчание Торнтона отпугивали даже самых настырных. Но продавец крокодильей кожи оказался непробиваемым. Он выбежал из своей лавки и вцепился в них, словно тропическая пиявка. Он был низеньким, толстым, с глазками, похожими на ягоды Терна. Он зазывал их в лавку на испанском, французском и английском языках. Торнтон подумал, что в другом месте человек с такой энергией и целеустремленностью вмиг сделался бы миллионером.
— Я умоляю вас только взглянуть на эти чемоданы. Только взглянуть, и ничего более. Дело идет плохо, торговля — это ужасно. Это настоящий крокодил, сэр.
— Не люблю крокодилов, — ответил Торнтон. — Предпочитаю бычью кожу.
— Крокодиловая кожа долговечнее бычьей, — возразил торговец. — В моих чемоданах хранится сама вечность. А может, вам нужен бумажник?
— Нет, — сказал Торнтон.
— По крайней мере, посмотрите на мой магазин. Никаких обязательств, я вас уверяю.
— Нет, — ответил Торнтон, а Эстелла добавила по-испански нечто весьма похожее на ругательство.
— Мне так жаль, — огорчился торговец. — Только вчера ваш земляк купил у меня лучший бумажник. Мистер Дэйн. Он понимает толк в вещах.
— В самом деле? — переспросил Торнтон, останавливаясь.
— И он сказал мне, что вам тоже может понадобиться бумажник или, возможно, небольшая дорожная сумка. Честно говоря, он посоветовал мне, чтобы я высматривал вас.
— Понятно, — сказал Торнтон. — Ладно, мы зайдем посмотреть.
Торговца звали мистер Куалилья. Он провел их в свой магазин и пригласил пройти за прилавок в небольшую комнату. Помимо двух потертых кушеток и грязного восточного ковра, в комнате находилась куча битой керамики и множество изделий из латуни. Мистер Куалилья задернул занавески и уселся в видавшее виды кресло.
— Дорогой мой сэр, начал он торжественно, — вы не должны заставлять немолодого и слегка располневшего человека гоняться за вами по улицам. Я полагал, что люди вашей страны понимают намеки быстрее.
Торнтон извинился, а Эстелла добавила, что трудности в понимании — целиком ее вина.
— Ладно, не будем об этом, — галантно произнес мистер Куалилья. — Конечно, не будем! Влюбом случае вы здесь, в покое и уюте, и через мгновение будет готов кофе. Сэр, позвольте сообщить вам, что я полностью разделяю ваш вкус. Крокодиловая кожа — на редкость отвратительный материал.
— Тогда почему вы ею торгуете? — спросил Торнтон.
— Я думал, это будет интересно и не потребует больших усилий. Дело идет ни шатко ни валко, за исключением тех случаев, когда в порт приходит туристский теплоход. А все остальное время я могу спокойно писать мемуары. Вы любите турецкий кофе?.. Прекрасно, я сейчас приготовлю.
Мистер Куалилья вынул из стенного шкафчика джезву с длинной ручкой и поставил ее на горелку. Банка с кофе обнаружилась на куче свернутых кож.
— Да, — продолжал он, — я могу сказать, что получаю удовольствие от этого бизнеса, потому что это вообще не бизнес. Он позволяет мне наслаждаться красотами этого чудесного острова. В своей собственной стране каждый должен работать, но за границей можно посвятить время другим занятиям.
— А где ваша родина, мистер Куалилья?
— Я британец, — ответил мистер Куалилья. — Вот! Кажется, кофе готов.
Он разлил кофе в крошечные медные чашечки. Торнтон и Эстелла попробовали густой напиток и похвалили его вкус. Мистер Куалилья сиял от радости.
— Кажется, вы упомянули мистера Дэйна? — спросил Торнтон.
— Да, — отозвался мистер Куалилья, — великолепный мистер Дэйн. Он обычно покупает у меня бумажники, когда бывает на Санта-Катарине. А потом мы заходим сюда, пьем кофе и разговариваем.
— Это должно быть интересно, — сказал Торнтон, подавляя нетерпение.
— Я всегда наслаждаюсь разговором с мистером Дэйном, — продолжал Куалилья. — С ним сюда приходит истинное дыхание севера. Рядом с мистером Дэйном трудно сохранять убежденность в том, что мир лишен смысла. После того как мистер Дэйн покидает нас, я обычно стараюсь поговорить с моим добрым другом, секретарем французского посла. Это помогает мне вернуться к прежней точке зрения.
— А вы работаете и на французов? — спросил Торнтон.
— Я — человек Запада, — твердо заявил мистер Куалилья. — Мои симпатии целиком на стороне стран НАТО. Но в первую очередь моя верность, конечно, принадлежит Соединенным Штатам.
— Конечно, — повторил за ним Торнтон.
— Еще кофе? Нет? Ну так вот, мистер Дэйн попросил меня ввести вас в курс дела. Вам следует знать, что недавно в Доминиканской Республике произошло одно интересное событие. Группа европейцев численностью приблизительно в тысячу человек из лагеря особого назначения под Ла-Вегой переместилась в Сиудад-Трухильо. Они погрузились на борт транспортного судна «Либерио». По документам это были рабочие, направлявшиеся в Венесуэлу на нефтяные поля. Возглавлял их хорошо известный всем Сантос-Фигуэрос, бывший генерал Синей дивизии. — Мистер Куалилья многозначительно улыбнулся. — Быть может, вы слышали кое-что об этой рабочей силе?
— Слышали, — подтвердил Торнтон. — Они уже получили оружие?
— Нет еще. Не в Доминиканской Республике.
— Они уже отплыли?
— Их корабль покинул берега Доминиканской Республики сегодня утром. Если бы вы могли сообщить об этом мистеру Дэйну…
— Мы не знаем, где он находится, — сказал Торнтон.
Куалилья поднял брови.
— В самом деле? И он не оставил никаких указаний относительно того, куда уехал?
— Никаких.
— Возможно, он не мог открыть вам все свои секреты, — с улыбкой произнес мистер Куалилья, давая понять, что это всего лишь шутка. — Или, быть может, это пресловутая американская осторожность.
— У вас есть еще какая-нибудь информация для нас? — спросила Эстелла.
— В настоящий момент — нет. Но я должен сказать вам, что вам обоим лучше всего покинуть Санта-Катарину при первой же возможности. В городе появился опасный элемент. Слишком многие пытаются изменить ход событий, убрав лишние неизвестные из уравнения. Лучше всего будет быстренько исчезнуть.
— Это невозможно.
— Тогда будьте осторожны, — сказал Куалилья. — Будьте очень осторожны.
Эстелла спросила:
— Вы слышали что-нибудь о грузовом судне «Гелиос»?
— Оно было здесь два дня назад. Помимо этого я не слышал ничего. Однако очевидно, что «Гелиос» и «Либерио» должны встретиться в некоторой точке. Оружие воссоединится с людьми там, где никто ничего не заметит. Но я не знаю, где находится это место. Это не может быть большой порт или город. Но заданным исключением нам на выбор предоставлен весь Карибский бассейн.
Торнтон и Эстелла встали. Куалилья дружески пожал им руки.
— Будьте осторожны, мои юные друзья. Ради всего святого, будьте осторожны.
— А вы, мистер Куалилья? — спросила Эстелла. — Разве вам не грозит опасность?
— Я принял необходимые меры предосторожности. Мистер Дэйн предусмотрительно снабдил меня некоторыми средствами, и я отправляюсь в отпуск. Я буду отсутствовать в течение нескольких недель. А после этого, как я полагаю, Санта-Катарина вновь станет благодатным и приветливым местом. Передайте мою благодарность мистеру Дэйну, когда увидитесь с ним. И будьте осторожны.
Торнтон сказал:
— Быть может, мне перед уходом нужно купить бумажник?
— Пожалуйста, не делайте этого, — возразил мистер Куалилья. — Мистер Дэйн покупает их только для того, чтобы досадить мне. У него очень странное чувство юмора.
— Это точно, — отозвался Торнтон. Они с Эстеллой вышли на улицу.
Не успели они пройти квартал, как Эстелла тронула Торнтона за плечо:
— Что касается неприятностей, которые предрекал мистер Куалилья…
Торнтон обернулся и увидел, что прямо к ним направляется не кто иной, как Роджер Стиччини.
Назад: Глава 17
Дальше: Глаза 19