Чедвик и граф Альфонс Донатьен Франсуа, маркиз де Сад, играли в шахматы в комнате со стенами, обтянутыми, словно книга, зернистым тисненым сафьяном. Они сидели за столиком денежного менялы из В-15. Стоя, Чедвик имел шесть футов росту. Стоя или сидя он весил двадцать пять стоунов. Волосы его светлыми завитками ложились на низкий лоб, под глазами темнели мешки, над глазами – полосы грима. Сетка лопнувших сосудов украшала широкий нос и словно красная паутина пересекала щеки. У него была толстая шея, широкие плечи, пальцы напоминали сосиски, и этими уверенными и проворными пальцами он снял с доски пешку противника, поставил на ее место своего слона.

Повернулся вправо, где лениво покачивался бледно-голубой поворачивающийся поднос с выставленными в круг аперитивами. Поворачивая поднос, он быстро опустошил оранжевый, зеленый, желтый и дымчато-золотистый сосуды, почти одновременно со вступившей музыкой рожков и струн. Поставленные на место стаканы были немедленно наполнены вновь.

Он потянулся и посмотрел на противника по шахматам, который тоже протянул руку к карусели с напитками со своей стороны.

– Вы делаете успехи, – сказал Чедвик, – или я дегенерирую. Возможно, но не знаю, что именно.

Его гость отпил из прозрачного, потом из ярко-красного, янтарного и снова прозрачного стакана.

– Учитывая все то, что вы делаете для моей пользы, – ответил он, – я не могу принять последнее предположение.

Чедвик улыбнулся и некоторое время покачивал левой кистью.

– Я стараюсь, чтобы в моих писательских классах преподавали интересные люди, – сказал он, – и крайне приятно, если один из них оказывается таким замечательным собеседником.

Маркиз вернул Чедвику улыбку.

– Я действительно нахожу настоящее мое положение в значительной степени более благоприятным, чем та ситуация, из которой вы меня извлекли в прошлом месяце. И я должен признаться, что был бы рад продлить мое отсутствие в родном столетии на более продолжительный срок, желательно – навсегда.

Чедвик кивнул:

– Я нахожу ваши взгляды настолько интересными, что было бы жаль с вами расстаться.

– К тому же, развитие литературы в последующие эпохи просто пленяет меня: Бодлер, Рэмбо, Малларме, Верлен – и этот замечательный Арто! Конечно, я все это предчувствовал.

– В этом я не сомневаюсь.

– Особенно, Арто.

– Могу себе представить.

– Его призыв к созданию театра жестокости – что за превосходная и благородная идея!

– Да. Это большая заслуга с его стороны.

– Вопли, внезапный ужас. Я… – маркиз извлек шелковый платок из рукава и промокнул лоб. Он слабо улыбнулся. – Мой очередной прилив энтузиазма.

Чедвик усмехнулся.

– А эта игра, в которую вы вошли, – продолжал маркиз. – Эта черная десятка! Она напоминает мне чудесные гравюры Яна Люкена, что вы показывали мне на днях. Вы так все ярко описываете, что я почти чувствую себя участником.

– Да, действительно, пора снестись и узнать, как двигается игра, – заметил Чедвик, – посмотрим, как там дела.

Он встал и по устланному коврами полу прошел к черному мраморному сфинксу, слева от камина, в котором еще лениво шевелились языки пламени. Остановившись перед сфинксом, он пробормотал несколько слов, и тот высунул длинный бумажный язык. Чедвик оторвал полоску бумаги и вернулся к столу, бумагу он держал перед собой, словно свиток пергамента, и, нахмурив кустистые брови, медленно развернул листок.

Протянув руку, он взял с подноса стакан, содержащий ровно унцию чистого бурбона из Кентукки, выпил до дна и поставил стакан на место.

– Старина Рэд прошел первый этап, – сказал он. – Убил нашего человека. Мы ждали этого. Первый выстрел – простое предупреждение. Так сказать, поставить его в известность.

– Возникает вопрос…

– Да.

– Вы определенно были намерены дать жертве знать, что началась игра?

– Конечно. Пускай попотеет.

– Понимаю. Что произошло потом?

– Потом игра пошла всерьез. Следящее устройство было установлено в его машине, а в предполагаемых местах бегства устроены ловушки. Дальше четкость сообщения теряется. Он действительно направился в одну из засад, где один из моих лучших людей (я возлагал на него большие надежды) должен бы завершить дело. Не совсем ясно, что там произошло. Последний след: наш человек установил, что имело место некое столкновение, но владелец гостиницы не имел понятия даже о подлинной его природе, и что Рэд покинул это место, сняв с машины наш передатчик и оставив его на стоянке.

Маркиз улыбнулся:

– Итак, второй удар тоже прошел мимо. От этого игра становится еще интереснее, не так ли?

– Возможно. Хотя я был бы не прочь поставить точку уже в этом месте. Меня беспокоит третий этап. Он засчитывается за мною, поскольку был зарегистрирован в бюро игр, но на самом деле не был предпринят.

– Кто должен был играть за вас?

– Одна женщина со смертельно сильными руками и привычкой, которую вы нашли бы столь восхитительной. Она просто исчезла. Отправилась в поездку с новым дружком и обратно назад не вернулась. Мой агент ждал ее несколько дней. Безрезультатно. Я думаю отозвать моего человека обратно и списать эту попытку.

– Жаль. Как печально, что потеряно существо такой замечательной природы. Но объясните мне, когда вы говорите: «несколько дней», как вы измеряете промежуток, если не уверены, куда – или вернее будет сказать – когда она отправилась?

Чедвик качнул головой:

– Это так называемые «дни плаванья», – объяснил он. – Мой человек находится в определенной точке на Дороге постоянно. Течение времени там примерно соответствует течению времени в большинстве входных точек Дороги. Если бы он оставался в этой точке десять лет, а потом захотел бы вернуться к входному въезду десятилетней давности, он мог бы отправиться туда вниз по Дороге.

– Тогда сами въезды тоже смещаются?

– Да, можно посмотреть и с этой точки. Но предполагается бесконечное число новых. Периодически мы изменяем знаки, но большинство путешественников – настоящих, а не однодневных туристов – имеют при себе компьютеры, те самые думающие машины, о которых я вам рассказывал, которые следят за изменением обстановки.

– Значит, вы могли бы вернуть меня в мою эпоху и раньше того момента, когда меня извлекли, и позже, и в тот же самый день?

– Да, любой вариант возможен. Что вы предпочитаете?

– Собственно, я хотел бы научиться управлять одной из ваших машин-экипажей, а также одним из этих компьютеров. Смог бы я тогда путешествовать самостоятельно? Смог бы я вернуться сюда, найти Дорогу обратно из другой эпохи?

– После того, как вы один раз проехали по Дороге, происходит некое физическое изменение организма, позволяющее находить Дорогу снова и снова, – заверил его Чедвик. – Но я должен буду подумать о вашей просьбе. Я не готов пожертвовать вашим обществом ради вашей тяги к перемене мест или желания убить собственного дедушку.

Маркиз хихикнул:

– Нет-нет, поверьте. Я вовсе не такой неблагодарный гость. Но, овладев необходимыми навыками, я мог бы увидеть все, что пожелаю, и всякий раз возвращаться в этот же момент, не так ли?

– Давайте поговорим об этом позднее.

Маркиз улыбнулся и отпил абсента.

– Хорошо, – сказал он. – Итак, ваша жертва временно получила невидимость?

– Да, пока он сам не выдал положение глупейшим образом. Он поставил сам на себя где-то в бюро около В-12. Наверное, он не знает, что недавно учет ставок был централизован. Или, конечно, это может быть какая-то ловушка.

– Что вы намерены делать?

– Отвечать на вызов, естественно. Даже если придется пожертвовать следующим убийцей. Пока я могу это позволить, чтобы выяснить, допустил ли он оплошность или у него что-то было на уме.

– Кого именно вы думаете выставить?

– Мне кажется, это должен быть сильный человек. Возможно, пустим Макса, этого киборга-танка из В-24. Или даже Тимьин Тина… хотя его я предпочел бы приберечь на крайний случай. Но сейчас ударить нужно сильно. Наверное, пойдет Арчи. Да.

– Я хотел бы…

– Что?

– Если бы мы могли отправиться к этому месту и своими глазами увидеть событие. Неужели у вас нет желания лично присутствовать, когда будет покончено с вашим старым врагом?

– Я получу полный рапорт с фотографиями.

– И тем не менее…

– Да, да, я понимаю вас. Само собой, я об этом уже думал. Но нет способа заранее сказать, кто будет убит. Случаются и рикошеты тоже. Я думаю просто подождать, пока событие произойдет, а потом отправиться назад и насладиться зрелищем. Но сначала я должен быть уверен, что это уже произошло. Откровенно говоря, я намерен при этом присутствовать много, очень много раз – но, потом…

– Я несколько запутался. Но я буду счастлив сопровождать вас как очевидец в вашей первой поездке.

– Мы что-нибудь организуем… потом.

– Но потом может быть слишком поздно!

– Слишком поздно не бывает. Сейчас нам нужно еще завершить партию в шахматы, а потом я хотел бы, чтобы вы взглянули на мои новые рукописи.

Маркиз вздохнул. Чедвик усмехнулся и закурил оранжевую трубку. Черепаха, с украшенным золотом и драгоценными камнями панцирем, медленно проползла рядом с креслом. Чедвик протянул руку и погладил ее по голове.

– Всему свое время и время для всего… – сказал он.