Но Бена тревожила не только запоздавшая группа. Он сказал мне об этом, когда мы уже были готовы к вылазке.

— Этот треклятый Хотчкисс буквально открыл банку с червями. Все отцы церкви и церковные общины повылазили наружу! Один журналист отметил, что такого не было со времен Реформации. Ватикан готовится через неделю или две выступить с заявлением. Я хотел принести тебе утреннюю газету, но закрутился с делами и забыл ее прихватить. Уже муссируются запросы в конгресс с требованием наложить запрет на посещение раннехристианских времен. Конгресс пытается уйти от этого, не желая иметь дела с вопросами такого рода и ссылаясь на то, что церковь отделена от государства. В силу этого, говорят они, никаких законов по церковным делам конгресс принимать не станет. Двое конгрессменов подчеркнули, что не могут иметь над нами никакой власти, поскольку Мастодония не является частью Соединенных Штатов. Боюсь, как бы этот аргумент не стал предметом спора, если вся эта кутерьма станет разгораться. Я думаю, что все в смятении и не знают, являемся мы частью США или нет!

— Мы с тем же успехом можем заявить, что не являемся, если кто-нибудь скажет, что мы часть страны, — заметил я.

— Да знаю, — ответил Бен. — Но ведь основным доводом этих церковных кликуш является то, что Мастодония непосредственно примыкает к Соединенным Штатам… Не нравится мне все это, Эйза. Совершенно не нравится…

Мне это тоже совершенно не нравилось, но в тот момент меня занимало многое другое, и я не мог полностью разделить тревогу Бена.

Райла вознамерилась идти в меловой период с нами, и нам стоило больших усилий уговорить ее остаться. Она прямо вскипела из-за этого. Она была вне себя и твердила, что имеет право пойти с нами.

— Не имеешь, — отрезал я, — Ты уже однажды рисковала собой, и с тебя вполне хватит. Тогда мы пошли все вместе, так как надо было развеять предубеждение, но сейчас совсем другое дело. Обещаю, что мы постараемся вернуться как можно скорее.

Во время этой перебранки Хайрам сумел улизнуть и, по-видимому, отправился на поиски Стиффи. Райла заикнулась было, чтобы я пошел за ним, но я ответил, что черт с ним со всем. Я еще сказал, что если сейчас пойду за ним, то накричу на него и это прибавит нам проблем…

И мы с Беном тронулись в путь в весьма неважном расположении духа. Когда мы очутились в меловом периоде, погода тоже не подарила нам радости. Было жарко, дул штурмовой ветер, и весь ландшафт как будто несся куда-то. Ветер был горяч, он просто обжигал кожу. Огромные массы рваных облаков бежали по небу и, собираясь в стаи, орошали землю кипящими, жгучими, но всего лишь пятиминутными ливнями. Земля под ногами из-за дождей превратилась в сплошное месиво, однако четырехколесный вездеход Бена справлялся с этой грязью, и мы передвигались вперед без особых трудностей.

Отвратительная погода, по-видимому, заставила всю фауну присмиреть. Большинство животных наверняка попряталось в рощах. А те, которых мы спугивали, старались удрать подобру-поздорову. Так поступил даже один небольшой тираннозавр. Мы объехали стороной стадо трицератопсов, которые стояли, свесив головы и не обращая внимания на грязь, а всего лишь дожидаясь конца ненастья.

Следы, оставленные группой сафари, были видны довольно ясно. Колеса тяжелых грузовиков проложили глубокие колеи в грунте. Кое-где недавние ливни заполнили их или сровняли, но если след и прерывался, не составляло особого труда найти его снова.

Мы обнаружили место первого привала группы в пяти милях от речной долины. По-видимому, она здесь оставалась несколько дней. Очаг был полон золы, и вокруг лагеря виднелось много следов от поездок грузовиков куда-то и возвращений обратно. Поизучав эти следы, мы пришли к выводу, что охотники отъехали к западу от этой стоянки вверх по холму, затем переправились через реку в прерию, простиравшуюся на двести миль.

В конце этих двухсот миль равнина внезапно обрывалась ущельем, в котором текла река Рэкун-Ривер. След, петляя, привел к утесу. Когда мы объехали его остроугольный выступ, то сразу увидели стоянку. Бен рывком остановил машину, и мы, потеряв на время дар речи, остались в ней сидеть. Тенты палаток, большинство из которых было повалено на землю, трепало ветром. Один из грузовиков опрокинулся набок. Другой провалился в расщелину, которых в земле мелового периода было так много. Обгорелым носом он уперся в стенку оврага, а зад его был свернут на сторону под крутым углом.

Все вокруг, кроме палаточного брезента, было совершенно неподвижно. Не было ни дымка. Очаги давно выгорели. Здесь и там виднелись разбросанные по земле белые предметы.

— Боже милостивый! — хрипло произнес Бен.

Он медленно убрал ногу с тормоза и пустил машину вперед. Мы спустились ниже и подъехали к стоянке. Вся площадь лагеря была усеяна обломками, вокруг пепелищ валялась утварь для приготовления еды. В землю были втоптаны клочья одежды, тут и там валялись ружья. Белые предметы, увиденные нами издали, оказались костями. Человеческими костями. Дочиста обглоданными.

Бен остановил машину, и я вышел, держа ружье наготове в согнутой руке. Я долго стоял там, пытаясь справиться с неописуемым ужасом увиденного. Мой мозг упорно отказывался принять очевидность этого удара. Я услышал, как с другой стороны машины вышел Бен. Его ботинки с хрустом раздавили что-то, и хруст этот повторялся, пока он обходил машину. Он встал рядом со мной и сказал неестественно высоким голосом, словно пытаясь сдержать его звучание:

— Это случилось не меньше недели назад. Наверное, в первый же день их прибытия сюда. Погляди на эти кости. Дочиста отполированы. На это потребовалось время…

Я попытался хоть что-нибудь сказать, но не сумел. Мне надо было держать челюсти крепко сжатыми, чтобы они перестали стучать друг о друга.

— Никто не ушел, — сказал Бен. — Но как же это произошло? И почему никому не удалось спастись?

Я заставил себя ответить:

— Может, все же кто-то сумел? Скрылся за горами?

Бен покачал головой.

— Да нет, если бы кто-то и смог, он бы пошел назад. Мы бы заметили его следы… Один человек, даже если он не был ранен, никаких шансов уйти не имел. Если бы в первый же

, день его не разорвала какая-нибудь тварь, это случилось бы обязательно на второй или третий день!

Бен прошел к центру стоянки. Через минуту я последовал за ним.

— Эйза, — произнес он в ужасе, — посмотри на это. Посмотри на этот след!

Он наклонился, разглядывая что-то на земле.

Дождь смазал очертания следа. Небольшие лужицы воды, виднелись в углублениях, оставленных когтями. То был след гигантской лапы. Размытость его краев могла и увеличивать его размеры, но в ширину лапа имела не менее двух футов. В стороне от этого следа, левее, был виден еще один такой же.

— Это не реке, — сказал Бен, — Он крупнее рекса. Этот больше всех, кого мы знаем. Но ты только погляди. Таких следов здесь еще много!

И теперь мы увидели, что вся площадь лагеря покрыта такими же следами.

— Трехпалые, — пробормотал Бен, — Ящеры. Двуногие, я думаю…

— И судя по всему, — добавил я, — тут побывала целая стая.

₍ Один или два ящера столько следов не оставили бы. Ты помнишь пару тираннозавров? Мы увидели, что они охотятся

попарно. А раньше считалось, что только поодиночке. Но, может, они охотятся и стаями? Рыщут повсюду, как стая волков, и заглатывают все, что попадется живого. Стая может отхватить большую добычу, чем одинокий охотник или даже пара!

— А если это так, — сказал Бен, — если они охотятся стаей, то Эспинволл и другие не успели даже помолиться!

Мы пересекли площадку лагеря, с трудом заставляя себя оглядеть то, что там оставалось. Четырехколесные вездеходы, на удивление, стояли на своих местах. Только у одного из них был пробит верх. Ящики с патронами тускло блестели в неярком свете пасмурного дня. Повсюду валялись ружья. И везде виднелись вмятины от огромных трехпалых лап…

Ветер выл и стонал в ложбинах между холмами, которые сбегали к реке. Небо, покрытое быстрыми рваными облаками, бурлило как котел. Издалека доносились раскаты грома.

Из небольшого нерастоптанного куста мне улыбался череп, покрытый клочками свисающего скальпа и остатками бороды на нижней челюсти. Едва не подавившись от приступа тошноты, я повернул обратно к машине. С меня было довольно…

Меня остановил возглас Бена. Я обернулся и увидел, что он стоит на краю ущелья, окаймляющего северный край стоянки.

— Эйза, иди скорее сюда! — закричал он.

Я, шатаясь, подошел к нему. В ущелье лежала груда огромных костей. На некоторых из них поблескивали остатки чешуи. Грудная клетка была выворочена, когтистая лапа вытянута вверх, череп с оскаленными челюстями замер, наверное, в тот момент, когда зверь собрался искромсать кого-то.

— Посмотри на лапу, — сказал Бен. — Другая оторвана. Это передняя лапа, сильная, хорошо развитая, не такая, как передние конечности рекса.

— Это аллозавр, — объяснил я. — Должно быть, аллозавр. Они достигали огромных размеров, но их окаменелые кости никому не удалось найти.

— Ладно, мы теперь хоть знаем, что наши охотники уложили одного из них. Может, есть еще подстреленные? Если еще посмотреть вокруг…

— Нет, я уже насмотрелся. Давай-ка уходить отсюда!