Глава 8
Скафандры были чудесные — гибкие, почти невесомые, просто не сравнить с неуклюжими и неудобными скафандрами землян.
Херб восхищенно оглядел себя до самых пят и лишь потом защелкнул шлем.
— Так вы говорите, мы можем расхаживать в этих штуках по вашей планете, как у себя дома? — спросил он Инженера.
— Мы старались сделать их как можно удобнее, — ответил Инженер. — Надеемся, они вас устроят. Вы прибыли издалека, чтобы помочь нам. Мы очень хотели вам понравиться. Мы старались изо всех сил.
Кэролайн с любопытством взглянула на Инженера. Во всех его репликах-мыслях сквозило едва уловимое, невысказанное, но страстное желание заслужить похвалу от нее или от Кингсли. Кэролайн нетерпеливо тряхнула головой, но подсознательное ощущение не проходило. Чушь собачья, сказала себе Кэролайн. Мнится невесть что. Реплики Инженера — это мысли в чистом виде, и нечего их толковать по-своему, придавать им дополнительные оттенки… У Инженеров нет ни мимики, ни интонаций.
Но эта умоляющая нотка!
Кэролайн внезапно вспомнила — с комком в горле — свою охотничью собаку, чудесную рыже-белую Чесапикскую гончую, ставшую прахом тысячу лет назад. Когда пес, положив к ее ногам добытую птицу, заглядывал ей в глаза, Кэролайн испытывала примерно то же ощущение, что и теперь.
Верный пес давно уже сгинул, как сгинул и весь ее привычный мир. Ее мысли и воспоминания стали восхитительным антиквариатом, музейной редкостью в этом новом мире. Но, как казалось Кэролайн, будь ее псу даровано бессмертие, он и поныне искал бы ее… Искал, и ждал, и жаждал несбыточной встречи. А если бы она когда-нибудь вернулась к нему, то встретил бы хозяйку, как обычно, бурными изъявлениями радости, к которым странным образом примешивались нотки робости.
Голос Кингсли вывел ее из задумчивости.
— Антигравитационные скафандры! — воскликнул ученый, захлебываясь от восторга. — Больше того — скафандры, позволяющие человеку чувствовать себя удобно при любых условиях! При любом давлении, любой силе тяжести и в любой атмосфере!
— В таких костюмчиках и по Юпитеру можно было бы прогуляться, — сказал Гэри.
— Запросто, — согласился Томми, — Остается только одна маленькая загвоздка: придумай такое горючее, чтобы корабль смог сесть на Юпитер и с него подняться.
— Чепуха! — загорелся Херб, — Бьюсь об заклад, что для Инженеров какое-то там горючее — не проблема. Эти ребята на все руки мастера!
— Мы с радостью сделаем для вас все, что в наших силах, — сказал Инженер. — Мы будем горды, если сумеем вам помочь.
— С горючим-то? Да я уверен, что сумеете, — заявил Херб.
— Мы сзывали добровольцев со всей Вселенной, — продолжал Инженер, — но откликнулись очень немногие. Быть может, некоторые еще в пути. Мы боимся…
Инженер, вероятно, передумал продолжать, потому что мысль оборвалась на полуслове.
— Вы боитесь? — спросил Кингсли, — Чего вы боитесь?
— Странно, — сказал Гэри, больше сам себе, чем окружающим, — странно, что они вообще способны чего-то бояться.
— Мы боимся не за себя, — пояснил Инженер. — Мы боимся, что нас вынудят прекратить работу. Что нам помешают.
— Но кто вам станет мешать? — удивилась Кэролайн, — Кому такое может в голову прийти? Опасность-то общая. Все живые существа во Вселенной должны объединиться, чтобы справиться с бедой.
— Все правильно, — сказал Инженер. — Настолько правильно, что, казалось бы, думать иначе просто невозможно. Но кое-кто думает. Есть во Вселенной одна раса, настолько ослепленная ненавистью и амбициями, что грядущая катастрофа представляется ей отличным шансом покончить с нами, то есть с Инженерами.
Земляне остолбенели от удивления.
— Погодите-ка секундочку, — тихо сказал Гэри, — Я что-то не пойму. Вы хотите сказать, что ваши врага готовы погибнуть сами, лишь бы не допустить вашего спасения?
— Не совсем, — сказал Инженер. — Многие из них, конечно, погибнут, но некоторые выживут. Они отправятся в точку, откуда Вселенная снова начнет расширяться во времени и пространстве. Там они захватят власть над новой Вселенной. Они сформируют ее по-своему и будут над нею господствовать — полностью и безраздельно.
— Но это же безумие! — воскликнул Гэри, — Редкостное безумие! Принести в жертву все живое, целую Вселенную — ради будущей власти?
— Не такое уж оно и редкостное, это безумие, — спокойно сказал Кингсли. — В нашей собственной земной истории можно найти немало параллелей. Безумные правители, маньяки-диктаторы, готовые пожертвовать ради власти чем угодно… готовые пустить в ход самое беспощадное оружие, созданное научно-техническим прогрессом. Подобная катастрофа угрожала Земле в две тысячи восемьсот девяносто шестом году. Еще немного — и все живое было бы стерто с лица Земли, потому что некий маньяк возжаждал власти и воспользовался биологическим оружием, причем самой жуткой его разновидностью. Он прекрасно знал, на что идет, но это его не остановило. Пусть останется в живых не больше тысячи человек, рассудил он, зато он сможет властвовать над ними. Ничто не могло его остановить. Люди сами остановили его потом… когда он уже наворотил всяких дел… остановили, как бешеную собаку. Да он и был бешеной собакой.
— Они ненавидят нас, — сказал Инженер. — Ненавидят вот уже миллион лет. Потому что мы, и только мы одни стоим между ними и их мечтой о покорении Вселенной. Мы для них — единственный барьер, единственная преграда на пути к власти. Они знают, что не смогут победить нас только силой оружия и заставить убраться с дороги.
— И поэтому, — сказал Гэри, — они жаждут столкновения вселенных, которое вас уничтожит, пусть даже большинство из них погибнет тоже.
— Да они просто ненормальные! — возмутился Херб.
— Вы не понимаете, — возразил Инженер. — Многие миллионы лет их воспитывали в духе вселенского господства. Пропаганда этой философии пропитала их души до основания: они убеждены, что государство, цивилизация, раса — это все, а личность — ничто, и каждый из них готов отдать свою жизнь во имя идеи. Они с радостью пойдут на смерть и на любые жертвы, способные хоть на шаг приблизить их к великой цели.
— Вы сказали, что некоторые из них выживут, даже если Вселенная погибнет, — проговорила Кэролайн, — Как им это удастся?
— Они открыли способ прорыва за пределы Вселенной, — сказал Инженер. — Их корабли умеют передвигаться в межпространстве, окружающем нашу Вселенную. Во многих отраслях науки они значительно опередили нас. Стоит им только захотеть, и они могли бы спасти всех нас от грядущей катастрофы. Я в этом не сомневаюсь.
— Может, попробовать с ними договориться? — прогудел Кингсли, — Заключить нечто вроде перемирия перед светопреставлением?
Инженер ответил, как обычно, мысленно и бесстрастно:
— С ними невозможно заключить мир. Невозможны никакие договоры или перемирия. Потому что больше миллиона лет они думают только о войне. И готовятся к ней. Все их помыслы направлены только на победу. Слово «мир» для них лишено всякого смысла. Война — вот их естественное состояние, а мир — это нечто вроде болезни. И они ни в коем случае, ни за какие коврижки не пойдут на перемирие, особенно сейчас, когда им выпал шанс покончить и с нами, и со Вселенной.
— Вы хотите сказать, что они действительно хотят уничтожения Вселенной? — с ужасом спросил Гэри. — И будут сражаться с вами, чтобы помешать вам ее спасти?
— Именно это я и хочу сказать, — отозвался Инженер. — Вы поняли меня совершенно правильно.
— И когда вы ожидаете нападения? — спросил Томми.
— Мы не знаем. Они могут напасть в любую минуту. Мы готовы к этому всегда. Мы просто знаем, что рано или поздно они нас атакуют.
— Нужно что-то придумать! — воскликнула Кэролайн. — Нельзя допустить, чтобы они нам помешали. Мы обязаны что-то придумать!
— И мы придумаем! — загремел доктор Кингсли, — На них должна найтись какая-то управа. А раз должна, так мы ее найдем.
— А как вы называете этих маньяков, с которыми воюете всю жизнь? — спросил Херб.
— Мы зовем их Церберами, — сказал Инженер, но слово не смогло вместить всего вложенного в него значения. Мысль Инженера была исполнена презрения, смешанного со страхом и ненавистью. «Церберы» — это был более или менее приблизительный перевод его мысли, который удалось сделать землянам.
— Так, значит, они способны прорвать кривую времени и пространства, — задумчиво сказала Кэролайн, — и путешествовать в пятимерном межпространстве, — Она бросила на Гэри взгляд, исполненный внезапного озарения, — Пожалуй… Вот вам и ответ! Вернее, вот где надо его искать.
— Я не понимаю, о чем ты, — сказал Гэри, — но думаю, что ты права.
— Пространственно-временной изгиб нужно сделать непроходимым, — сказал Кингсли, — Непроходимым и непробиваемым. Необходимо создать совершенно новые силовые линии и линии давления. Но это потребует математических знаний, а также громадной энергии.
— Энергии? — откликнулся Гэри, — А может, использовать ту энергию, что возникнет в результате трения вселенных?
Кингсли воззрился на него с таким видом, будто репортер влепил ему оплеуху.
— Ты гений! — завопил ученый. — Мы ее взнуздаем!
— Но пока что ее у нас нет, — заметил Гэри.
— Да, верно, — согласился Кингсли. — Сначала ее нужно заполучить.
— И научиться ею управлять, — добавила Кэролайн.
— Думаю, нам пора идти, — сказал Инженер. — Нас ждут другие добровольцы. Они тоже прибыли издалека, некоторые — из других галактик.
— Сколько их? — спросил Гэри.
— Немного, — ответил Инженер. — Очень немного. Жизнь — большая редкость во Вселенной. Похоже, Вселенной она не нужна. Порой мне кажется, что жизнь всего лишь странная болезнь, которой в космосе и быть-то не должно. Некое злокачественное образование материи, не имеющее права на существование. Вселенная так враждебна ко всему живому, что просто диву даешься. В космосе крайне мало планет, где жизни удалось-таки укорениться.
— И все же среди триллионов галактик должно быть множество цивилизаций, — заметил Кингсли.
— Вероятно, мы просто о них не знаем, — сказал Инженер, — Нам удалось вступить в контакт со считанными цивилизациями, и то с большим трудом. К тому же не все они могут быть нам полезны. Некоторые расы слишком отличны от нас по развитию и культуре. Например, расы, которые живут вообще без прикладных наук. Расы, целиком погрузившиеся в пучину философских размышлений. Расы, посвятившие себя исключительно эстетике и несведущие в науках. Мы связались только с теми научно-ориентированными цивилизациями, которые сумели поймать наши сигналы и ответить, а потом еще построить машину, чтобы добраться сюда.
— И каких только народов нет во Вселенной! — воскликнул Херб.
Инженер провел их через люк в просторный коридор, нескончаемый и пустой, как открытый космос.
Скафандры функционировали превосходно. Сила тяжести и давление в них были нормальными, а сами они были гораздо удобнее скафандров, которыми пользовались обитатели Солнечной системы.
Земляне неторопливо шагали по коридору вслед за Инженером.
— Долго вы строили свой город? — спросил Гэри.
— Долго, — ответил Инженер. — С тех пор как прилетели сюда.
— Прилетели? — удивился Гэри. — Так это не ваша родная планета?
— Нет, — сказал Инженер, но в объяснения вдаваться не стал.
— Послушайте, а ведь вы так и не спросили наши имена! — заявил Херб. — Вы даже не знаете, кто мы такие.
Гэри почудилось, будто он уловил слабое подобие сдержанной насмешки в ответе Инженера.
— Имена? — сказал он. — Вы имеете в виду личные обозначения? Я знаю, кто вы такие, без всяких имен.
— Возможно, — не сдавался Херб. — Но мы, в отличие от вас, мысли читать не умеем. Нам без имен никак не обойтись, — Он семенил за Инженером, почти наступая ему на пятки, — А у вас, Инженеров, есть имена?
— У нас есть номера, — ответил Инженер. — Да и те исключительно для архивных записей. Личность не имеет у нас такого значения, как в вашем мире.
— Номера, — тихонько буркнул Херб, — Как в тюряге.
— Если вам необходимо как-то меня называть, — сказал Инженер, — то мой номер тысяча восемьсот двадцать четыре. Мне следовало сразу назвать его вам. Простите за невнимательность.
Они остановились возле массивной двери, и Инженер послал мысленный сигнал на такой высокой ноте, что у них зазвенело в мозгах. Дверь скользнула в стенной паз. Перед ними открылся гигантский зал, простиравшийся вдаль до бесконечности и увенчанный высоким сводчатым потолком, похожим на небесный купол.
В зале не было совершенно никакой мебели — сплошь пустое пространство с туманно белеющими вдали высоченными стенами. И лишь посреди зала виднелся круглый помост из белого камня, зависший футах в десяти над белокаменным же полом.
На помосте стояли несколько Инженеров, а вокруг них толпились странные бесформенные существа — кошмарные твари, словно сошедшие со страниц старинных романов ужасов. При виде их у Гэри застыла в жилах кровь.
Он почувствовал, как пальцы Кэролайн сжали его руку.
— Гэри! — шепнула она еле слышно, — Кто это?
— Это добровольцы, явившиеся на наш зов, — пояснил Инженер, — Они проделали далекий путь, чтобы помочь нам.
— Во пакость-то! — с неприкрытым отвращением пробормотал Херб. — Так и хочется плюнуть да растереть.
Гэри не спускал с чудовищ глаз, завороженный их поразительным уродством. Хозяева Вселенной, подумал он. Самые сливки разумных цивилизаций космоса. Гнусные твари, в которых, как выразился Херб, действительно хочется плюнуть и растереть.
Инженер зашагал вперед, к широким пологим ступеням, ведущим на помост.
— Пошли! — пробасил Кингсли, — Мы им, небось, тоже страшилищами кажемся.
Земляне приблизились к помосту и взошли по ступеням. Инженер указал на них другим Инженерам.
— Эта группа прибыла с той самой планеты, за которой мы наблюдали долгие годы.
Инженеры уставились на землян. И все чудища тоже. Под их пристальными взглядами по спине у Гэри поползли мурашки.
— Добро пожаловать, — донеслась до них мысль одного из Инженеров. — Ты сказал им, как мы рады их прибытию?
— Сказал, — ответил Инженер под номером 1824.
Для землян на помосте были поставлены кресла. Один из Инженеров приглашающе махнул рукой, и люди сели.
Гэри огляделся по сторонам. В креслах сидели только они одни. Инженеры, явно не знающие усталости, остались стоять. Некоторые из тварей тоже стояли. Какое-то страшилище стояло на одной ноге, поджав под себя вторую, точно спящий аист; правда, сходство с аистом на том и кончалось. Гэри попытался определить, к какому классу оно относится; уж точно не птица, не пресмыкающееся и тем более не млекопитающее. Такое и в страшном сне не приснится. Длинные костлявые ноги, раздутое брюхо, на голове — нечесаные лохмы, спадающие на бездумные рыбьи глаза.
Один из Инженеров заговорил.
— Мы собрались здесь, — плавно потекла его мысль, — чтобы обсудить способы и средства предотвращения грозной опасности, нависшей…
Точь-в-точь земной политик, подумал Гэри. Он попытался определить, кто из Инженеров держит речь, но лица их были одинаково бесстрастны и недвижны. Безмолвный оратор не выдал себя ни единым жестом или взглядом. Тогда Гэри попробовал найти среди них своего старого знакомого под номером 1824, однако все Инженеры были похожи друг на друга как две капли воды.
Речь размеренно катилась вперед: Инженер объяснял, в какой ситуации все они оказались и какие проблемы им предстоит решить, причем решить безотлагательно.
А Гэри переключился на созерцание тварей, собравшихся на помосте, — отталкивающих, гадких монстров, доставленных сюда из необозримых глубин Вселенной. Он разглядывал их с содроганием, обливаясь при этом холодным потом.
Некоторые из чудищ плавали в аквариумах, наполненных разными растворами. В одном аквариуме раствор кипел и исходил паром, словно там шла бурная химическая реакция; другой был мутным и грязным; третий — прозрачным, как вода, но в нем сидела такая отвратная нечисть, что у Гэри захолонуло сердце. Еще один гость был заключен в большом стеклянном шаре, где клубились ядовитые на вид газы. Наблюдая за шаром, Гэри вдруг почувствовал приступ настоящей паники и с благодарностью подумал о клубящемся внутри тумане, ибо сквозь него на миг проглянуло нечто совершенно невообразимое, способное одним своим видом свести человека с ума, не будь этой защитной мглистой пелены.
В небольшой стеклянной банке, стоявшей на каменном пьедестале, извивались в корчах какие-то тошнотворные пиявки. Прямо напротив Гэри на корточках сидело осклизлое чудище с пятнистой кожей, слюнявым ртом и узкими, как щелочки, глазками. Оно устремило на землянина пронзительный взгляд, и Гэри поспешно отвел глаза.
Ни единого существа — за исключением Инженеров, — хоть отдаленно напоминающего человека. Некоторые твари были похожи на жуткие карикатуры самых омерзительных форм земной жизни, а другие не были похожи вообще ни на что.
Неужто это действительно лучшие образчики разумной жизни во Вселенной? А может, земляне им тоже кажутся безобразными монстрами?
Гэри глянул на Кэролайн. Девушка внимательно слушала, подперев подбородок ладошкой. Имела она их всех в виду, подумал Гэри. Она этих чудищ в упор не замечает.
Инженер закончил речь. В зале стало тихо. И вдруг новый мысленный импульс буквально шарахнул Гэри по мозгам. Мысль была холодной, жестокой, абсолютно механистичной и почти бессознательной. Гэри быстро обвел взглядом помост, силясь понять, кто ее передал. Наверное, жуткое нечто из стеклянного шара, решил репортер. Значения мысли он не понял, осталось только смутное впечатление о каких-то атомных структурах и математических формулах, относившихся, похоже, к чудовищному давлению, способному обуздать приток энергии.
А затем вновь заговорил Инженер.
— Такое решение, — сказал он, — было бы приемлемо на планете вроде вашей, где многомильная атмосфера из тяжелых газов создает давление, о котором вы говорили. Мы можем искусственно создать подобное давление, но только в стенах лаборатории.
— О чем, черт возьми, они спорят? — недоуменно спросил Херб.
— Заткнись! — прошипел Гэри, и фотограф сконфуженно умолк.
Холодная и жестокая мысль продолжала выдвигать аргументы, о смысле которых Гэри оставалось только гадать. Он опять посмотрел на Кэролайн. Понимает ли она? Лицо ее было сосредоточенным, напряженным.
Холодный мысленный поток вдруг иссяк, сменившись чьей-то писклявой мыслишкой. Небось, пиявка из стеклянной банки заговорила, подумал Гэри. Тьфу ты, мерзость какая!
Гэри взглянул на своего пятнистого визави. Слизняк поднял голову, и в глазках-щелочках явственно мелькнула лукавая искра.
— Ей-богу, ему все это тоже кажется забавным! — пробормотал себе под нос репортер.
Симпозиум космических страшилищ! Писклявые мыслишки пиявок, которым самое место корчиться в стоячем придорожном пруду на Земле. Холодные мысли умопомрачительного существа, живущего на планете, покрытой милями клубящихся газов. Глазки-щелочки пятнистого насмешника.
Космический крестовый поход! Гэри рассмеялся про себя. Да, не таким он ему представлялся! Ему-то виделись армады боевых судов, кинжальное сверкание лучей, борьба двух могучих воинств и победа как награда за храбрость.
Но бороться было не с кем. Не было врага из плоти и крови, с которым мог бы сразиться человек. Другая вселенная, целая вселенная со своим временем и пространством — вот их противник. Человек тут просто бессилен.
— От этого сборища, — шепнул ему Херб, — у меня мурашки по коже бегут!
