Люди по-прежнему выходили из горловины туннеля, но теперь их встречал полицейский кордон. Одни полицейские разделяли поток на две части, направляя кого направо, кого налево, чтобы движение не застопорилось и не возникла пробка, другие оттесняли толпу зевак. Усиленный мегафоном голос определял, кому и куда надлежит идти, а когда он умолкал, слышалось бормотание радиоприемника, доносившееся из машины, припаркованной на обочине. Машин было не перечесть: на тротуаре, на газонах, на лужайках перед домами — явный вызов праву частной собственности. По улице громыхали военные грузовики и автобусы. В них сажали пришельцев, и они уезжали, а на смену подкатывали новые. Однако они не поспевали; людей все прибавлялось, и приходилось отводить вновь прибывших в сторону, чтобы освободить место следующим.

Лейтенант Эндрю Шелби говорил по радиотелефону с майором Марселем Бернсом:

— Сэр, наши усилия ни к чему не приводят. Господи боже, никогда не видел такой толпы. Было бы проще, если бы мы сумели отогнать зевак, но они сопротивляются, а нам не хватает народу, чтобы справиться с ними. Мы перекрыли движение гражданского транспорта и постоянно передаем по радио призыв не мешать, но они все лезут. Дороги забиты машинами. Даже не хочу думать, что будет, когда стемнеет. Как насчет техников, которые вроде бы должны установить прожектора?

— Они выехали, — ответил майор. — Держись, Энди, не подкачай. Нам нужно забрать оттуда всех.

— Добавьте автобусов, — попросил лейтенант.

— Пошлю, как только раздобуду, — пообещал Бернс, — Да, скоро должен прибыть орудийный расчет.

— Зачем нам пушка? Что мы с ней будем делать?

— Не знаю. Мне было сказано лишь то, что я тебе передал.