«Завтра, — подумал Корнуолл, — мы достигнем гор и попытаемся разыскать Древних. А после того как Древние найдутся — или не найдутся, — что дальше? Вряд ли кому-то захочется пускаться в обратный путь через Выжженную Равнину, не имея лошадей, тем более что нашего возвращения наверняка дожидаются адские псы. Впрочем, наверняка или нет — еще вопрос; однако псов никак нельзя сбрасывать со счетов».

Он сидел, опершись спиной о камень, на склоне холма, что полого спускался к реке. Слева мерцал во мраке огонек костра; Корнуолл различал фигуры товарищей, гревшихся у жаркого пламени. Он надеялся, что они на какое-то время забудут о нем: почему-то, сам не зная почему, он хотел побыть один. Может, чтобы поразмышлять? Да нет, время размышлений миновало. Думать надо было гораздо раньше, перед тем как соглашаться на подобную авантюру. Если бы они тогда удосужились подумать, хоть чуть-чуть, вполне возможно, никто бы никуда не пошел. К сожалению, решения принимались в обстоятельствах, когда на раздумья времени не оставалось. Он сам бежал из университета потому, что узнал: его проделка с манускриптом раскрыта. Между тем бежать не было никакой необходимости. Он спокойно мог бы отсидеться сколько нужно в университете или в городе. Да, он бежал только потому, что теперь мог с чистой совестью отправиться на поиски Древних. Что касается остальных, их заставило двинуться в путь то самое стечение обстоятельств, каким бы нелогичным оно ни представлялось. Быть может, все они бежали от той обыденности жизни, о которой рассуждали перед ужином Оливер с Хэлом.

За спиной Корнуолла послышались шаги. Он обернулся и вскочил. К нему шла Мэри.

— Я потеряла тебя, — сказала девушка. — Ты не против, если я посижу с тобой?

— Ну что ты! Я как раз сторожил место для тебя, — Он усадил ее на камень, потом опустился на землю рядом.

— Что ты здесь делал? — спросила Мэри.

— Думал, — ответил Корнуолл, — Задавал себе вопросы. Размышлял, правильно ли мы поступили, придя сюда, и как нам быть дальше. Разумеется, мы попытаемся отыскать Древних. А затем? А если мы их не найдем? Продолжим ли мы путь, шагая от приключения к приключению, только ради того, чтобы куда-то идти и открывать новое? Сдается мне — хоть до сих пор нам и везло, — при таком раскладе мы рано или поздно все погибнем.

— С нами все будет в порядке, — возразила она. — Что вдруг на тебя нашло? Мы отыщем Древних, Джиб отдаст им свой топорик, и все закончится так, как должно закончиться.

— Мы далеко от дома, — проговорил Корнуолл, — Быть может, дороги обратно не существует, а если и существует, то отнюдь не торная. Я беспокоюсь не за себя. Мне по большому счету все равно. У меня не было другого дома, кроме университета, а он, как ни крути, все-таки не дом, а лишь приют для уставшего путника. Правда, Оливер со мной, пожалуй, не согласится. Он привык к чердаку над библиотекой, где просидел на стропилах чуть ли не всю жизнь… У Джиба — болото, у Хэла с Енотом — их дерево, у Плакси — рудник и мастерская. А у тебя…

— А у меня дома нет, — перебила девушка. — Мои приемные родители умерли, так что меня ничто не связывает.

— Все произошло внезапно, — сказал он, — как бы само по себе, возникло из ничего… Я интересовался Древними. Вероятно, они привлекали меня как предмет научного исследования, тем не менее мой интерес мнился мне неподдельным. Не знаю почему. Я не сумею тебе объяснить, из-за чего меня тянуло к ним. Я изучил их язык, вернее то, что считается их языком. Насколько мне известно, никто в них по-настоящему не верил. Потом я натолкнулся на тот манускрипт с рассказом старого путешественника…

— И решил увидеть все собственными глазами, — закончила Мэри, — Ну и что же в этом плохого?

— Ничего, пока все касалось меня одного. Если бы отшельник не умер и не передал Джибу перед смертью топорик! Если бы Джиб не спас меня от волков, если бы Хэл не был лесовиком и другом Джиба, если бы Плакси не выковал колдовской клинок! Если бы ничего подобного не случилось, то все обернулось бы иначе…

— Что случилось, то случилось, — проговорила Мэри. — В конце концов, сложись все по-другому, мы бы не встретились. Ты не имеешь права винить себя, потому что ни в чем не виноват; к тому же, взваливая выдуманную вину на себя, ты обижаешь своих товарищей. Мы все пошли за тобой по доброй воле. Никто из нас не жалеет о своем поступке.

— А Плакси?

— Ты про то, что он постоянно ноет? У него такой характер, такая манера себя вести. — Девушка положила голову на плечо Корнуоллу, — Брось, Марк. Мы пойдем дальше и найдем Древних, и все будет хорошо. Мы можем даже отыскать моих родителей или хотя бы что-то узнать о них.

— Пока их следы нам не попадались, — сказал Корнуолл, — Наверно, следовало расспросить тех обманщиков из замка, но мы были настолько заняты, что ни на что другое не отвлекались. Вот здесь я виноват точно. Мне надо было поговорить с ними.

— Я спрашивала у них, — прошептала Мэри. — У этого грязного типа с лисьей физиономией.

— И что?

— Родители останавливались в замке, провели в нем несколько дней. Замок окружали псы, но родителей они не тронули. Подумай, Марк: двое людей прошли с миром по Выжженной Равнине — и псы пропустили их. Они где-то впереди, вот почему я хочу продолжать путь.

— Ты не говорила, что спрашивала о них.

— Выражаясь твоими словами, вы были заняты.

— Они шли с миром, — произнес Корнуолл, — Удивительные, должно быть, люди. Что же в них… Ты помнишь их, Мэри?

— Смутно, — ответила девушка. — Но стоит мне подумать о матери, я сразу ощущаю покой и словно вижу перед собой неземную красоту. Я помню ее лицо, вернее не лицо, а тень лица на фоне какого-то сияния. Отец… Нет, его я забыла. Я люблю их, но не могу вспомнить, за что. Красота и покой — и все.

— Ты в Пустынном Краю, — сказал Корнуолл. — Много миль пройдено, не меньше осталось, еда почти вся вышла, платье — одно на все случаи.

— Я там, где хотела оказаться, — возразила Мэри, поднимая голову.

Он взял ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал девушку в губы.

— Рог единорога подействовал, — сказал он, — Оливер, чтоб ему пусто было, не соврал.

— Ах вот о чем ты думаешь!

— Да. Так как насчет рога? Может, ты потеряешь его или выкинешь?

— Посмотрим, — прошептала Мэри, соскальзывая с камня в его объятия.