ДАЛИЛА И
КОСМИЧЕСКИЙ МОНТАЖНИК
© А. Етоев, перевод
Чего там греха таить — хлебнули мы горя пока монтировали Первую станцию.
А все работнички, им за это спасибо.
Спору нет, отгрохать такое сооружение, да еще за двадцать две тысячи триста миль от Земли — дело непростое. Это и называется инженерный подвиг: куда до него какому-нибудь Панамскому каналу, египетским пирамидам или даже ядерному реактору на Саскуэханне. Впрочем, это неудивительно, строил ее Крошка Ларсен, а раз уж он берется за дело, то делает его до конца.
В первый раз я увидел Крошку, когда он играл защитником в команде полупрофессионалов Оппенгеймерского Технологического — в нем он и начинал свою строительную карьеру. С той поры, пока Крошка учился, всякий раз на летних каникулах он подрабатывал у меня. Так он и пошел по строительной части, только теперь уже он, а не я, ходил у другого в начальниках.
Крошка такой — ни в жизнь не возьмет работу, пока не дознается наверняка, что проект хорош на все сто. А Первая станция изначально имела в своем составе узлы, которые если монтировать, то уж никак не людям в скафандрах — будь они хоть трижды здоровяки, — а по крайней мере обезьянам о шести лапах.
Крошка вынюхал все ляпы и минусы — ни тонны не отправилось в космос, пока он лично до последнего болтика не перелопатил всю документацию и чертежи.
И только люди… Вот единственный материал, доставлявший нам головную боль. Женатых на станции почти не было, все больше — отпетые холостяки: одни попали сюда, гонясь за длинной деньгой, других попутал бес приключений. Кто-то был разжалованным космонавтом, иные имели специальность, вроде электриков с прибористами. Где-то половину составляли водолазы-глу-бинники, а для них, как известно, скафандр, что для другого пижама. Были еще кессонщики, монтажники, сварщики, разметчики и даже два цирковых акробата.
Четверых мы погнали за пьянку на рабочем месте, Крошке даже пришлось сломать одному руку, уж слишком тот не хотел увольняться. И вот ведь что интересно — где эта пьянь брала выпивку? Источник мы не сразу, но отыскали: один умелец-разметчик соорудил низкотемпературный самогонный аппарат, использующий космический вакуум. Так и гнал потихоньку сивуху из ворованной на складе картошки. Если честно, расставаться с ним было жалко, да уж чересчур большой оказался нахал.
А игра в кости! Вы думаете, раз невесомость и станция находится на геостационарной орбите, так и играть нельзя? Вот и нет! Радист Петерс вам быстро доказал бы, кто прав. Это он придумал одно хитроумное приспособление. Представляете, стальных костей нет, магнитной доски нет, а главное — отсутствует элемент случайности. За последнее-то его и пришлось уволить.
Мы собирались отправить радиста на Землю ближайшим транспортным кораблем — как раз на подходе был «Полумесяц». Я сидел у Крошки в каюте, когда «Полумесяц» начал делать корректировку курса.
— Пошли кого-нибудь за Петерсом, Папа, — попросил Крошка, подплывая к иллюминатору, — скажи ему что-нибудь веселенькое на прощанье. Кто там ему на замену?
— Тип по имени Г. Брукс Макнай, — ответил я.
Из корабля, извиваясь змеей, начал выползать трос. Крошка сказал:
— Похоже, у них нелады с привязкой к нашей орбите.
Он запросил радиорубку о положении корабля относительно станции. Ответ ему не понравился, и он приказал соединить его с «Полумесяцем». Крошка ждал, пока на экране не появился командир корабля:
— Доброе утро, капитан. И кого же ты собрался ловить на свою удочку?
— Твой груз, естественно. Давай, сгружай сюда своих алкашей. Я хочу отвалить до того, как до нас доберется тень.
Надо сказать, что каждый день примерно на час с четвертью станция попадала в тень Земли, и поэтому, чтобы не жечь зазря монтажных прожекторов и не изнашивать скафандров с обогревом, мы работали в две смены по одиннадцать часов каждая.
Крошка покачал головой:
— И не подумаю, пока вы не скорректируете с нами курс и скорость.
— А я что сделал!
— По моим приборам, а не по инструкции.
— Крошка, поимей совесть! У меня не так много топлива, чтобы маневрировать всякий раз. Мы же не минеры, к чему нам такая точность. И так я из-за тебя опаздываю, а если еще начну жонглировать кораблем ради паршивых нескольких тонн, то мне придется садиться на вспомогательную площадку. Или вообще планировать, не дай Бог!
В то время все корабли имели крылья на случай вынужденной посадки.
— Слушай, капитан, — грубо оборвал его Крошка, — ты для чего сюда прилетел? По-моему, как раз для того, чтобы ради этих паршивых нескольких тонн скорректировать наши орбиты. А куда и как ты там приземлишься — меня не волнует. Да хоть в Литл- Америку на задницу! Вспомни, когда привозил сюда первые грузы, ты же с ними как с ребеночком нянчился. Так вот — и это приказ, — давай и с другими также. Не порти первого впечатления!
— Ну хорошо, начальник, — угрюмо ответил капитан Шилдс.
— Не кипятись, Дон, — Крошка сменил гнев на милость. — Говорят, у тебя есть для меня пассажир?
— Уж это точно! — на лице Шилдса появилась мстительная улыбочка.
— Ты подержи его чуток у себя, пока мы не покончим с разгрузкой. Может быть, до тени и справимся.
— Отлично! Просто здорово! В конце концов, от неприятностей никуда не денешься, так зачем прибавлять новые? — Капитан ушел со связи, оставив моего босса в недоумении.
Но раздумывать над его словами времени у нас не было. Шилдс быстро развернул корабль по гироскопу, пару раз стрельнул дюзами и встал ровнехонько с нами, при этом топлива, несмотря на свое нытье, израсходовал всего ничего. Я выволок за борт всех, кого еще не успел уволить, и мы быстро принялись за разгрузку, стараясь успеть до того, как нас накроет земная тень. Невесомость при грузовых работах всегда только на руку: мы выпотрошили «Полумесяц» ровно за сорок четыре минуты.
Груз был обычный: заправленные кислородные баки в комплекте с защитными алюминиевыми отражателями, плиты внешней обшивки — этакие многослойные бутерброды из листового титана и наполнителя из пеностекла, а также ящики с РУ В — реактивными устройствами взлета — для раскрутки жилых отсеков. После того как все это было выгружено и прицеплено к грузовому тросу, по нему же я отослал наших ребят обратно: это вопрос жизни, без страховки любые работы за бортом я запрещаю категорически, тут уж никакие байки о любимчиках госпожи Вселенной не проходят. Затем я сказал Шилдсу, чтобы выпускал пассажира и отчаливал.
Этот малый вылез через воздушный шлюз и прицепился к соединительному тросу. Как матерый космический волк, он ловко оттолкнулся ногами и поплыл параллельно тросу — его страховочный карабин едва за ним поспевал. Увидев такое дело, я быстро рванул к нему и знаками велел следовать за собой. Вскоре вся наша компания — я, Крошка и новичок — одновременно достигли шлюзовой камеры.
Кроме обычного грузового шлюза у нас имелось еще три экстренных компании «Дженерал электрик». Экстренный шлюз — это та же самая «железная дева», только без шипов; он вмещает в себя скафандр, космонавта в скафандре и немного воздуха для продувки. Работает экстренный шлюз автоматически — тем самым экономя время при пересменке. Я выбрал средний, Крошка, как и положено, главный. Новенький, ничуть не смутившись, занял то, что ему оставалось.
Мы втроем ввалились в кабинет. Крошка щелкнул зажимами и откинул шлем.
— Что ж, Макнай, — сказал он, — рады тебя видеть.
Новый радиотехник тоже освободился от шлема. Я услышал тихий, приятный голос:
— Спасибо.
Когда я на него взглянул, то разом позабыл все на свете. Даже я со своего места увидел, что наш новый радиотехник носит в волосах бант.
Я думал, Крошка взорвется. Одного взгляда хватило, чтобы сообразить — новенький был такой же мужчина, как я — Венера Милосская! Но он плюнул и, придерживая свой шлем, бросился к иллюминатору.
— Папа, — завопил он на ходу, — радиорубку! Срочно! Остановить ракету!
Но «Полумесяц» уже превратился в чуть заметную огненную горошину. Крошка стоял как ошпаренный.
— Папа, — тихо спросил он, — кроме нас об этом кто-нибудь еще знает?
— Вроде нет.
Он задумался на секунду:
— Тогда надо спрятать ее от греха подальше. Вот что — запрем ее где-нибудь и подождем до следующего корабля. — Ее он словно не замечал.
— О ком это вы говорите? — громко спросила его Макнай. Приятности в ее голосе поубавилось.
Крошка волком посмотрел на нее:
— О вас, о ком же еще. Значит, путешествуем без билета?
— Не говорите глупостей! Я — Г. Б. Макнай, инженер-электронщик. Разве вы не получали на меня документов?
Крошка повернулся ко мне:
— Папа, да ты… Да какого… Прошу прощения, мисс. Чем ты смотрел, если тебе умудрились всучить бабу? Ты хоть рапорт на нее догадался прочитать?
Тут уж настала моя очередь возмутиться:
— Еще вопрос, кто из нас и болван. Где ты видел, чтобы в документах указывали пол. Комиссия по равноправному труду позволяет делать это только в особых случаях, когда это существенно для работы.
— То есть ты хочешь сказать, что здесь это несущественно?
— Так это же не физический труд. Ты ведь знаешь, сколько на Земле женщин-радисток и диспетчеров.
— Мы не на Земле.
Лицо Крошки стало мрачнее тучи. Он, наверно, подумал, каково ему теперь будет осаживать оголодавших двуногих козлов, которыми набита станция. Тем более что Г. Б. Макнай выглядела очень даже недурно. Не знаю, может быть, виноваты те восемь месяцев, что я провел на орбите без женщин, но про себя я решил твердо — новенькая должна остаться.
— Я слышал даже о женщинах-космопилотах, — злорадно продолжил я.
— А про женщин-архангелов ты ничего не слышал? Так вот, здесь на станции женщин не было и не будет!
— Погодите, — она в отличие от меня была не рассержена, а обижена, — вы здешний начальник?
— Ну, — согласился Крошка.
— Очень хорошо. Тогда спрашивается, откуда вам знать, женщина я или нет?
— Вы что, пытаетесь отрицать, что вы женщина?!
— Зачем же, я горжусь этим. Но если подойти к делу формально, вы же, когда читаете «Г. Брукс Макнай», не знаете, какого этот человек пола? Вот поэтому я всегда пишу «Г» вместо Глории. Терпеть не могу, когда меня начинают жалеть!
Крошка фыркнул:
— На это можете не рассчитывать. Я не знаю, как вы сюда пролезли, но имейте в виду, Макнай, Глория или, как вас там, — вы уволены и следующим кораблем вернетесь на Землю. А до отправки мы постараемся, чтобы никто из наших не догадался, что на борту женщина.
Я прочел по ее губам, как она сосчитала до десяти.
— Дадут мне здесь хоть слово сказать, — проговорила она, наконец, — или вы и дальше будете строить из себя капитана Блая?
— Говорите.
— Никуда я не пролезала. Я — штатный сотрудник станции, старший инженер по связи. Я сама выбрала эту должность специально, чтобы разобраться с оборудованием, пока его еще устанавливают, и не собираюсь из-за вас отказываться от работы. Я остаюсь здесь, вот и все.
Крошка не обратил на это внимания:
— Построим станцию, тогда живите. Всем будет можно — мужчинам, женщинам, даже детям. А сейчас — никаких женщин, говорю вам как начальник.
— Ну это мы еще поглядим. Во всяком случае, уволить меня вам не удастся: радиоперсонал на вас не работает.
В этом она была права: заказчик, компания «Харриман Энтерпрайзис», обязывалась при ведении работ обеспечить подрядчика, корпорацию «Файв Компаниз Инкорпорейтед», некоторыми своими специалистами, связистами в том числе.
Крошка усмехнулся:
— Уволить вас я, может, и не имею права, но отправить домой — могу: «поставляемый заказчиком персонал должен полностью удовлетворять подрядчика», то есть меня. Параграф семь, пункт «М», я же его и писал.
— Тогда вы обязаны знать, что если поставляемый персонал получает немотивированный отказ — расходы, связанные с его заменой, несет непосредственно подрядчик.
— Да, есть риск понести убытки, но я иду на него — вы возвращаетесь, и больше вас здесь никогда не будет!
— Вы… Вы просто глупец!
— Может быть, но здесь решаю я. И я скорее возьму какого-нибудь кретина, чем бабу, которая будет вертеть хвостом перед мужиками!
Она рот раскрыла от изумления. Крошка понял, что перегнул палку.
— Извините, мисс, — подавив смущенье, добавил он, — я серьезно вам говорю. Вы будете спрятаны до тех пор, пока мы не расстанемся.
Только она собралась ему возразить, как я крикнул, показывая на иллюминатор:
— Посмотри назад, Крошка!
К иллюминатору, вытаращив от изумления глаза, уже приклеился один из монтажников. Трое или четверо других плавали за его спиной, дожидаясь своей очереди.
Крошка щукой метнулся к иллюминатору, и они брызнули в разные стороны, как перепуганные пескари. Так напугались, бедные, что чуть скафандры не потеряли в спешке. Мне показалось, что наш начальник собрался пробить иллюминатор кулаком — а стекло в нем как-никак кварцевое.
Когда он вернулся на место, вид у него был побитый.
— Мисс, — он указывал на дверь в глубине каюты, — подождите пока в моей спальне.
Когда она скрылась за дверью, Крошка меня спросил:
— Что теперь будем делать, Папа?
— Ты, Крошка, начальник, ты и решай.
— Я решил, — смущенно пробормотал он. — Вызови сюда главного инспектора, хорошо?
Было ясно — отступать он не собирается. Группа инспекторов принадлежала не нам, а компании «Харриман Энтерпрайзис», и, по мнению Крошки, они больше мешали, чем помогали делу. Кроме того, Крошка был выпускником Оппенгеймера, а Далримпл — главный инспектор — тот кончал Массачусетс.
Явился главный инспектор, бодрый и самоуверенный, как всегда:
— Доброе утро, начальник. Здравствуйте, мистер Визерспун. Чем могу быть полезен?
Крошка мрачно изложил — чем. Лицо Далримпла так и светилось самодовольством:
— Она права, старина. Ты можешь, конечно, отправить ее назад и даже указать в рекламации, чтобы прислали мужчину. Но вряд ли я смогу сейчас подтвердить твою «уважительную причину».
— Черт возьми! Далримпл, но мы не можем держать здесь бабу!
— В контракте этого не оговаривается, ты же знаешь.
— Если бы твоя компания не прислала нам того шулера, который был до нее, — я не вляпался бы во всю эту историю!
— Ну, ну, давай-ка без нервов. Давай откажемся от нее без указания причины и вместе понесем убытки. Такое тебя устроит?
— Еще бы! То есть, спасибо!
— Не за что. Но подумай, что получается — ты вытурил Петерса, заранее не переговорив с новичком, и этим сократил свой штат до одного радиооператора. А Хэммонд не может дежурить двадцать четыре часа в сутки.
— Он может спать прямо в рубке. Сигнал его разбудит.
— Ну уж, нет. И базу, и эфир надо прослушивать постоянно. «Харриман Энтерпрайзис» направила сюда квалифицированного оператора, и хочешь ты этого или не хочешь, но боюсь, что тебе придется терпеть ее пока у себя.
Крошка понял, что от судьбы не уйдешь. Он тихо сказал:
— Папа, поставь ей первую смену. И будет лучше, если в эту же смену ты поставишь женатых.
Затем он позвал Глорию:
— Ступайте сейчас в радиорубку и потихоньку присматривайтесь к работе, чтобы Хэммонд мог поскорее сдать вам дежурство. Прислушивайтесь к его советам. Человек он порядочный.
— Знаю, — кротко сказала она, — я его обучала.
Крошка моментально заткнулся. Зато тут же встрял в разговор инспектор:
— Начальнику, конечно, можно не обращать внимание на такие мелочи, как знакомство, но все-таки позвольте представиться, я — Роберт Далримпл, главный инспектор. А заодно разрешите представить вам его помощника, мистера Визерспуна.
— Можете называть меня Папой, — сказал я.
— Привет, Папа, — она улыбнулась, и я почувствовал, как по всему моему телу разливается приятная теплота.
Потом она ответила Далримплу:
— Странно, что мы не встречались раньше.
Крошка ее перебил:
— Макнай, спать вы будете у меня, — на это она удивленно подняла брови, а он с суровым видом продолжил: — Все свое я уберу оттуда сегодня же. Да, и главное — как придете после дежурства, сразу же запирайте дверь.
— Спасибо за совет. Именно так я и сделаю.
Крошка при этом покраснел.
Работы навалилось так много, что мисс Глорию я почти не видел. Предстояло распределить поступивший груз, установить новые кислородные баки и поставить на них отражатели. Но самой хлопотной задачей была раскрутка жилых отсеков. Сегодня даже убежденные оптимисты не рассчитывают, что в ближайшие годы в развитии межпланетных транспортных средств возможны особые перемены. Тем не менее «Харриман Энтерпрайзис» планировала сдавать в аренду помещения станции для проведения разнообразных исследовательских работ, покрывая этим свои огромные вложения в строительство.
ИТТ, к примеру, арендовало здесь площадь для своей микроволновой релейной станции, обещая — только за одно телевидение — несколько миллионов в год; у Бюро погоды чесались руки оборудовать свою полусферическую комплексную станцию; у Паломарской обсерватории — у той просто была концессия («Харриман Энтерпрайзис» пожертвовало им площадь); Совет безопасности разрабатывал некий сверхсекретный проект; Физическая лаборатория Ферми и Кеттерингский институт тоже имели здесь свои помещения. В общем, дюжина арендаторов готова была въехать немедленно или в самое ближайшее время, а то — закончим мы когда-нибудь отсеки для туристов и путешественников или нет, на это им было наплевать. Корпорацией для нас были предусмотрены премии за досрочное выполнение работ, а также вознаграждение от заказчика.
Тем, кто никогда не бывал в открытом космосе, вряд ли придутся по сердцу кувырки через голову, — по крайней мере, я от них радости не испытывал, — ведь здесь, на свободной орбите, вы не ощущаете веса, здесь нет ни «верха», ни «низа». Есть Земля, круглая и прекрасная, и всего в каких-то двадцати с лишним тысячах миль — вот она, почти рядом, того и гляди заденешь за нее рукавом. Только здесь начинаешь по-настоящему понимать, как она тянет к себе. Но своего веса вы просто не чувствуете, ну ни капли, вы парите…
Парение просто незаменимо для некоторых видов работ, но что касается приема пищи или, скажем, игры в карты, не говоря уже про купание, — в этих вещах ощущать свой вес и стоять на ногах более чем желательно. Вы чувствуете себя непринужденнее, и ваш обед тогда от вас не улетает.
Вы, наверное, видели фотографии станции — огромный цилиндр, похожий на большой барабан, по бокам у него «кармашки», в них-то и швартуются корабли. А теперь представьте, внутри большого вращается барабан поменьше, так вот, этот маленький барабан и есть жилые отсеки, в которых центробежная сила создает искусственную гравитацию. Конечно, можно раскрутить целиком всю станцию, но тогда попробуйте — пришвартуйтесь к этакому «кружащемуся дервишу».
Поэтому мы и делали внутреннюю часть вращающейся, чтобы в ней можно было нормально жить, а на внешней — стационарной — размещали стыковочные узлы, топливные и кислородные баки, кладовые и все прочее. Переход из одной части в другую осуществлялся через «ступицу» — специальный переходный отсек. Когда мисс Глория оказалась на станции, внутренняя часть ее была уже вставлена и загерметизирована, а внешняя представляла собой голый скелет из балок.
Нет, это просто здорово — видеть, как на фоне черного звездного неба переплетаются отсвечивающие металлом стойки, рамы и фермы из титанового сплава 1403, легкого, прочного, не подверженного коррозии. Но с космическим кораблем станцию все-таки не сравнишь — на взрывные напряжения ее конструкция не рассчитана. Потому мы и не отваживались сразу раскручивать отсеки, а дожидались, когда нам пришлют РУВ.
РУВ — реактивное устройство взлета — что-то вроде ракеты, только предназначенное для запуска самолетов. Сейчас их используют где угодно, если требуется направленный рывок, например, когда вытягивают грузовик из трясины. Мы разместили четыре тысячи РУВ по окружности внешней рамы жилых отсеков, каждый — в строго определенном месте. К ним уже был подсоединен шнур и оставалось дать команду «старт», когда Крошка вдруг обратился ко мне, явно чем-то озабоченный:
— Папа, все срочно отставить, заканчиваем отсек Д-113.
— О’кей, — сказал я. Д-113 входил во внешнюю часть станции.
— Подготовь шлюзовую камеру и закинь в отсек двухнедельный запас жизнеобеспечения.
— Это изменит распределение нагрузки при вращении, — возразил я.
— Ближайшей «ночью» я сделаю пересчет, а после скорректируем расположение РУВ.
Далримпл, узнав про это, тут же явился за разъяснениями, подобное нарушение графика означало задержку сдаваемых в аренду отсеков.
— В чем дело? — спросил он Крошку.
Тот пристально посмотрел на него. В последнее время их отношения стали холоднее обычного: Далримпл постоянно искал поводы посетить мисс Глорию. А чтобы попасть в ее временное жилище, бывшую спальню Крошки, ему приходилось пробираться через его кабинет. Крошке это в конце концов надоело, и однажды он попросил Далримпла убраться и к нему больше не заходить.
— В чем? — спокойно ответил Крошка. — Чтобы иметь хотя бы собачью конуру, если дом сгорит от пожара. Вот в чем.
— Ты что имеешь в виду?
— То и имею, что вдруг мы запустим РУВ, а конструкция возьмет и развалится. Хочешь болтаться в космосе, пока тебя не подберет какой-нибудь корабль?
— Это глупо. Напряжения были рассчитаны.
— Так всегда говорят после того, как мост рухнул. Будем делать по-моему.
Лицо Далримпла потемнело от злости.
Усилия Крошки, направленные на изоляцию Глории, вызывали у меня по меньшей мере сочувствие. Вот вам пример. Известно, что в обязанности радиотехника входит ремонт переговорных устройств, вмонтированных в часы скафандра. Так почему-то больше всего поломок приходилось на ее смену. И мне снова пришлось делать перестановки в рабочих сменах, а заодно и уменьшить кое-кому оклады. Техобслуживание не предусмотрено при умышленной порче имущества. Были и другие примеры. Вдруг стало модным бриться. Парни перестали по пояс голыми болтаться по станции, а времени на мытье стало уходить столько, что я уже было думал устанавливать дополнительный опреснитель.
И вот наступил момент, когда отсек Д-113 был подготовлен, а РУВ — переустановлены. Не думаю, чтобы я особенно волновался перед предстоящим событием. Рабочим было приказано покинуть отсеки и всем одеться в скафандры. Оседлав балки, люди сидели и ждали.
В скафандрах все кажутся близнецами, поэтому, чтобы не путаться, мы пользовались номерами и цветными повязками. Бригадиры имели по две антенны, одну для связи с рабочими, другую — связываться между собой, так называемый бригадирский канал. У Крошки и у меня вторая антенна предназначалась для общей радиосвязи.
Бригадиры доложили, что их люди к взрывным работам готовы, и Крошка уже собрался скомандовать, когда вдруг в самом центре опасной зоны показалась продирающаяся сквозь балки фигура. Без страховочного фала. Без повязки на рукаве. С одной антенной.
Конечно, это была мисс Глория! Крошка вытащил ее из опасной зоны и обвязал своим страховочным фалом. Я слышал, как он грубо ей выговаривает:
— Вы кого тут из себя строите? Начальника на прогулке?!
Ее голос отвечал:
— А что бы вы мне посоветовали сделать? Причалить к какой-нибудь звезде?
— Я говорил тебе — нельзя сюда лезть! Если ты не будешь подчиняться моим приказам — я просто посажу тебя под замок!
Я добрался до них, отключил свой передатчик и, приблизившись к Крошке вплотную, так что шлем упирался в шлем, сказал:
— Босс, ты же — в режиме передачи!
— О! — воскликнул он и тут же выключил передатчик.
Она свой отключать не стала:
— Послушайте, вы, бабуин несчастный, вы же сами послали поисковую партию, чтобы убрать всех оттуда, я не стала их дожидаться, потому и вышла наружу. А про страховочный фал я и знать не знала. Вы же держите меня взаперти!
Я оттащил Крошку в сторону, и он приказал главному электрику начинать. А когда мы увидели великолепное, невиданное доселе зрелище взрывных работ, мы сразу забыли обо всем. Это было похоже на огромное колесо Святой Екатерины, расцвеченное ракетными вспышками. И все в абсолютной тишине, вокруг был открытый космос — ну, просто сказочная картина!
Взрывные работы закончились, и показались жилые отсеки, раскручивающиеся подобно маховику; мы с Крошкой выдохнули с облегчением. Затем пробрались внутрь, чтобы «глотнуть» тяжести.
Ощущение было забавным. Пройдя через «ступицу», я спустился по трапу, чувствуя, как вновь обретаю вес по мере приближения к краю. И так же, как и в тот раз, когда я впервые испытал его отсутствие, накатил приступ морской болезни. Икры свело судорогой, и я едва смог идти.
Мы все проверили, потом прошли в кабинет и только тут, наконец, присели. В кабинете было уютно — ровно одна треть от величины силы тяжести на краю, как раз столько, чтобы не испытывать неудобств. Крошка погладил ручки кресла и усмехнулся:
— А всех бездельников — в изоляцию, в Д-113.
— Кстати, об изоляции, — на пороге стояла мисс Глория. — Могу я с вами поговорить, мистер Ларсен?
— А? Ну конечно! Я сам хотел с вами встретиться. Должен принести вам свои извинения, мисс Макнай. Я был…
— Не стоит вспоминать, — перебила она, — вы были тогда на пределе. Но мне интересно знать, долго ли вы еще собираетесь навязываться ко мне в дуэньи.
— Недолго, — он посмотрел на нее внимательно. — До тех пор, пока не придет вам замена.
— Вот как? Кто здесь у вас главный профсоюзный деятель?
— Макэндрюс, разметчик. Но вряд ли он сможет вам помочь: вы же штатный сотрудник станции.
— К той проблеме, которая меня сейчас волнует, это не имеет отношения. Мне необходимо с ним поговорить. По вашей милости я не могу распоряжаться даже своим свободным временем. Это дискриминация, вот что это такое.
— Может быть, но скоро вы сможете убедиться, что я здесь пользуюсь некоторым авторитетом. Юридически я сейчас капитан корабля. А капитан в космосе обладает неограниченной властью.
— Тогда вы должны применять ее разборчиво!
— Вот, вот. Именно этим я и занимаюсь, здесь я с вами согласен, — ухмыльнулся Крошка.
Мы не знаем, что сказал ей Макэндрюс, но только мисс Глория стала вести себя совершенно по-другому. После очередного дежурства она заявилась в кино вместе с Далримплом. Крошка встал и на середине картины демонстративно покинул зал — из Нью-Йорка как раз транслировали «Лисистрата идет в город».
Крошка подстерег ее, когда она возвращалась одна, но подгадал так, чтобы рядом в этот момент оказался я, как свидетель.
— Гм, мисс Макнай…
— Да?
— Думаю, вам следовало бы знать… Это, как его… ну, в общем, главный инспектор Далримпл — человек женатый.
— Вы полагаете мое поведение непристойным?
— Нет, но…
— Тогда не лезьте не в свое дело! — Он еще рта не успел открыть, как она добавила: — И будет вам известно — я знаю, что у вас четверо детей, Далримпл мне все рассказал.
У Крошки отвисла челюсть:
— Как… Но позвольте, я ведь даже не женат!
— Как? Вот именно — как, хотела бы я знать, — и она удалилась.
Крошка уже не пытался прятать ее в каюте; единственное, о чем он просил, — если она куда-нибудь соберется, предупреждать его об этом в любое. время. С той поры он тем только и занимался, что пас ее. Меня так и подмывало предложить ему поменяться местами с Далримплом. И как же я удивился, когда однажды он поручил мне провести приказ об ее увольнении. Я был совершенно уверен, что он и думать про это забыл.
— И в чем она виновата? — поинтересовался я.
— В нарушении субординации!
Я на это ничего не ответил, а он продолжал:
— Она же приказы не выполняет.
— Зато она работу свою выполняет, и притом хорошо. А эти твои приказы… Да прикажи ты что-нибудь подобное кому-нибудь из парней, любой выполнять откажется.
— Ты не согласен с моими приказами?
— Не в этом дело. Ты не докажешь ее вину, Крошка.
— Тогда уволим ее за то, что она… женщина! Уж это-то я смогу доказать.
Я опять промолчал.
— Папа, — он как будто меня уговаривал, — ты же мастер стряпать такие штуки: ну там «никаких персональных претензий, но, полагая, что в интересах дела…» и прочая дребедень.
Я составил нечто подобное и по секрету показал Хэммонду. Известно, как радиотехники умеют держать язык за зубами, и я не очень-то удивился, когда меня вдруг останавливает О’Коннор, один из лучших на станции кузнецов, и спрашивает:
— Папа, скажи, это правда, что Старик избавляется от Брукси?
— Брукси?
— Брукси Макнай. Она сама просила так ее называть. Так правда?
Я подтвердил и пошел дальше, раздумывая на ходу, а не лучше ли было ему соврать?
С Земли к нам ракета идет примерно четыре часа. За смену до прилета «Полярной звезды», на которой должна была улететь мисс Глория, табельщик принес мне два заявления об уходе. Два человека — не страшно: с каждым кораблем мы теряли больше. Но не прошло и часа, как он вызвал меня по бригадирскому каналу и попросил срочно зайти к нему в кабинет. Я как раз был снаружи — проверял качество сварки — и поэтому отказался.
— Пожалуйста, мистер Визерспун, — чуть ли не умолял он, — вы должны прийти.
Когда кто-то из ребят перестает называть меня «Папой» — это дурной знак. Я пошел.
Около его двери выстроилась целая очередь, обычно такая бывает, когда на станцию доставляют почту. Я вошел и хлопнул у них перед носом дверью. Он протянул мне целую кипу заявлений.
— Что же это происходит в великих глубинах ночи? — спросил я.
— И есть еще десятка два или три, которых я не успел оформить.
Ни в одном из заявлений не стояло конкретной причины — только «по собственному желанию».
— Слушай, Джимми. Что же такое делается?
— А вы все не догадываетесь? Серьезно? В таком случае я тоже теряюсь в догадках.
Тогда я ему высказал все, что об этом думаю, и он со мной согласился. Потом я собрал заявления, вызвал по радио Крошку и попросил его, ради всего святого, прийти в свой кабинет.
Крошка в задумчивости жевал губу.
— Но послушай, Папа, они не имеют права бастовать. В контракте это оговаривается особо и согласовано со всеми заинтересованными инстанциями.
— Это не забастовка, Крошка. Ты не можешь препятствовать их уходу.
— Тогда пусть они платят за обратный билет из собственного кармана! Поможешь мне это сделать?
— Не знаю, не знаю. Многие проработали достаточно долго, чтобы получить его бесплатно.
— Тогда нам придется быстро набрать других, иначе мы не уложимся в сроки.
— Если бы так, Крошка. Мы просто не сможем закончить. К следующей «ночи» у тебя не останется даже команды обеспечения.
— У меня еще никогда не уходило столько народу. Ладно, я с ними поговорю.
— Бесполезно, Крошка. Ты идешь против того, что сильнее тебя.
— И ты, Папа, против меня?
— Я всегда за тебя, Крошка.
Тогда он сказал:
— Папа, я знаю, ты думаешь, что я упрямый баран, но я прав. Мы не можем держать одну женщину на несколько сотен парней. Они же все как чокнутые.
Я не стал ему объяснять, чем он от них отличается, лишь спросил:
— По-твоему, это плохо?
— Конечно. Я не могу позволить, чтобы смех одной бабы развалил мне всю работу.
— Крошка, ты видел последние графики хода работ?
— У меня не было времени, а что?
Я-то знал, почему у него не было времени:
— Ты окажешься в дураках, если начнешь доказывать, что мисс Глория тормозит работу. Мы же опережаем план.
— Мы?!
Пока он изучал графики, я, положа руку ему на плечо, сказал:
— Поверь, сынок. Секс на нашей планете хозяйничает не первый год. Там, на Земле, им от этого просто никуда не деться, и, заметь, несмотря на это, даже самые крупные стройки кое-как, но все-таки доводились до конца. Может, и нам здесь стоит попробовать — вдруг ничего? Между прочим, ты сам только что дал готовый ответ.
— Я?
— Ты сказал: «Мы не можем держать здесь одну женщину на несколько сотен парней». Так?
— Да… То есть нет! Постой, погоди минутку. Ну, предположим, да.
— Ты джиу-джитсу когда-нибудь занимался? Иногда побеждаешь за счет того, что расслабишься.
— Да, верно!
— А когда чувствуешь, что противник сильнее, ты просто уворачиваешься от него.
Он вызвал радиорубку:
— Макнай, передайте Хэммонду, чтобы он вас сменил, и зайдите ко мне.
Он сделал это красиво. Поднялся и произнес речь: да, он был не прав; да, слишком много было потрачено времени, чтобы понять такую простую вещь. Но он надеется, что на него не станут держать обиду, ну и так далее. Он связался с Землей и выдал базе задание рассмотреть, на каких работах можно задействовать женщин уже сейчас.
— Не забудь семейные пары, — ненавязчиво вставил я, — и еще пусть пришлют нескольких женщин постарше.
— Будет сделано, — согласился Крошка. — Больше я ничего не забыл, Папа?
— Вроде бы ничего. Осталось только подготовить жилплощадь, а для этого нужно время.
— О’кей. Глория, я приказал задержать старт «Полярной звезды», так что уже этим рейсом они смогут кого-нибудь к нам прислать.
— Чудесно! — похоже, она действительно была счастлива.
Крошка закусил губу:
— Мне все время кажется, будто я что-то забыл. Ну-ка, ну-ка, конечно! Папа, попроси их прислать для станции капеллана, и поскорее. При нашей новой политике он может понадобиться в любую минуту.
Я тоже так думал.
