Даже к настоящему дню системы оружия, использовавшиеся в битве при Пико, держатся в значительной степени под секретом. Известно, что управляемые снаряды играли там очень незначительную роль: в космической пустоте все, кроме прямого попадания, практически бесполезно — нет среды, передающей энергию ударной волны. Атомная бомба, разорвавшаяся на расстоянии в сотню метров, не причинит никаких механических повреждений, а от ее радиации не так уж трудно защититься. Кроме того, как Земля, так и Федерация создали вполне эффективные средства отражения и увода в сторону обычных снарядов.

Основной упор был сделан на лучевое и полевое оружие, оно оказалось и наиболее эффективным. Простейший его образец — ионные излучатели, разработанные на основе двигателей космических кораблей. Первую радиолампу изобрели чуть не три века назад, и все это время люди учились оперировать все более мощными корпускулярными потоками. В конце концов работы ученых увенчались изобретением ионного ракетного двигателя, который создавал тягу, выбрасывая мощный концентрированный пучок электрически заряженных частиц. Смертельная опасность таких пучков привела к многочисленным несчастным случаям в космосе — и это при всех стараниях намеренно их расфокусировать для снижения эффективного радиуса действия.

Средства защиты от ионного оружия были очевидны. Те же самые электромагнитные поля, которые генерируют ионный пучок, могут использоваться и для его рассеяния, могут превратить всесжигающую струю частиц в редкий безобидный дождичек.

Более эффективными — но одновременно и более трудными в изготовлении — являются системы оружия, использующие чистое излучение. Трудности не оказались непреодолимыми; как Земля, так и Федерация отлично с ними справились. Оставалось только убедиться на практике, что обеспечило больший успех — научное превосходство Федерации или промышленная мощь Земли.

Коммодор Бреннан, чья маленькая эскадра с разных сторон сходилась к Луне, прекрасно все это знал. Подобно любому полководцу прошлого, он начинал военные действия со значительно меньшими силами, чем хотелось бы. А больше всего ему хотелось вообще не начинать никаких военных действий.

Переоборудованный лайнер «Эридан» и почти наново перестроенный грузовик «Лета», числившиеся когда-то в ллойдовском регистре под именами «Утренняя звезда» и «Ригель», находятся сейчас между Землей и Луной, несутся по тщательно продуманным траекториям. Бреннан не знал, удалось ли им сохранить фактор внезапности, но даже если Земля и заметила что-то, вряд ли она подозревает о существовании третьего — и самого большого — корабля, «Ахерона». Интересно, какой это сдвинутый на мифологии романтик придумал такие названия, скорее всего — комиссар Черчилль, везде, где только возможно, подражающий своему знаменитому предку. И очень получилось к месту. Многим, очень многим людям принесут эти корабли смерть и забвение — и скоро, уже сегодня.

Лейтенант Кертис, один из немногих членов команды, проработавших значительную часть своей жизни в космосе, поднял голову от пульта связи:

— Радиограмма с Луны, сэр. Адресована нам.

Бреннан был потрясен. Даже если их и обнаружили — неужели земляне относятся к своим противникам с таким презрительным высокомерием, что спокойно признают этот факт? Пробежав глазами бланк, он облегченно вздохнул.

ОБСЕРВАТОРИЯ — ФЕДЕРАЦИИ. ХОТИМ ВСЕМ НАПОМНИТЬ О НАЛИЧИИ В ПЛАТОНЕ УНИКАЛЬНЫХ ПРИБОРОВ. ЗДЕСЬ ЖЕ НАХОДИТСЯ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ И ВЕСЬ ПЕРСОНАЛ ОБСЕРВАТОРИИ. МАКЛОРИН, ДИРЕКТОР.

— Ты меня больше так не пугай, — сказал коммодор. — Я уж было решил, что это прямо нам, направленным пучком. Не хотелось бы думать, что они способны заметить нас с такого расстояния.

— Простите, сэр. Это всего лишь общее оповещение. Обсерватория повторяет его раз за разом на своей частоте.

Бреннан передал радиограмму начальнику штаба капитану Мертону:

— Ну и что вы скажете? Вы же вроде там работали?

Мертон прочитал текст и улыбнулся:

— Маклорин во всей своей красе. Сперва приборы, а люди уж потом. Думаю, ничего страшного. Постараемся в него не угодить. Сотня километров — вполне приличное расстояние, чтобы тихо отсидеться. Обсерватории ничто не угрожает — разве что прямое попадание сбившегося с курса снаряда. К тому же они очень прилично закопались.

Безжалостная стрелка хронометра отсчитывала последние минуты. Все в той же уверенности, что окутанный непроницаемым коконом ночи «Ахерон» так и не обнаружен противником, коммодор Бреннан смотрел на штурманскую сферу, по которой, следуя намеченным траекториям, ползли три искорки. Три корабля эскадры Федерации. Разве мог себе представить мирный университетский профессор, что однажды на его долю выпадет держать в своих руках судьбу миров?

Но Бреннан сейчас совсем не думал о мощи, таящейся в реакторах и ждущей только его сигнала, чтобы рвануться наружу. Его совсем не занимало место, которое займет он в истории, когда люди оглянутся на сегодняшний день. Подобно каждому солдату, впервые идущему в бой, он пытался угадать, где он будет в этот же час завтра.

Меньше чем в миллионе километров от него Карл Стеффансон сидел у пульта управления и смотрел на изображение Солнца, передаваемое одной из телекамер — многочисленных глаз «Проекта Тор». Его окружала группа еле живых от усталости техников: к приезду своего шефа они уже почти закончили монтаж оборудования; теперь были подключены и дискриминаторные блоки, в такой спешке привезенные с Земли.

Стеффансон повернул ручку, и Солнце погасло. Он переключил монитор на другую камеру, на третью… Все глаза крепости ослепли. Защита была полной.

Слишком усталый, чтобы ощущать хоть какой-нибудь подъем, он откинулся на спинку и махнул рукой в сторону пульта:

— Ну а дальше вы сами. Пусть пропускает часть видимого света — смотреть-то надо, — но начиная с ультрафиолета и вверх — полное отражение. Точно известно, что все пучки, с которыми нам придется иметь дело, жесткие, ни один из них не несет заметной энергии на длинах волн меньше тысячи ангстрем. Вот уж удивятся федералы, когда эти «лучи смерти» начнут отскакивать от нас, как солнечные зайчики. Жаль, мы не можем направить их туда, откуда они пришли.

— Интересно, а как выглядит включенный экран снаружи? — спросил один из инженеров.

— Как идеальное зеркало. Пока оно отражает, мы можем не опасаться никакой радиации. Вот, собственно, и все, что я могу обещать.

Стеффансон взглянул на часы:

— Если верить данным разведки, у нас осталось еще минут двадцать. Но я бы не очень на это рассчитывал.

— Во всяком случае, — сказал Джеймисон, выключая рацию, — теперь Маклорин знает, где мы засели. И трудно осуждать старика, что он не стал никого сюда посылать.

— А что же нам делать?

— Перво-наперво поесть, — ответил Джеймисон, направляясь к камбузу. — Думаю, мы вполне этого заслужили, к тому же не исключено, что нам предстоит прогулка, и очень неблизкая.

Уилер нервно вскинул глаза на далекий, но, к сожалению, очень ясно различимый купол «Проекта Тор». Затем он разинул рот и только через несколько секунд смог поверить, что все так и есть, ничего ему не мерещится.

— Сид! — крикнул он. — Иди-ка посмотри.

Джеймисон бросил свои хозяйственные дела, подбежал к товарищу — и испытал такое же потрясение. Частично затененная полусфера купола претерпела разительное изменение. Там, где раньше виднелся узкий блестящий полумесяц, теперь висела ослепительно сверкающая точка, похожая на отражение Солнца от идеального сферического зеркала.

Подзорная труба подтвердила это впечатление. Самого купола не было видно вовсе, его место занял какой-то фантастический серебряный призрак. Словно, подумал Уилер, большая капля ртути, уложенная на горизонт.

— И как они только это сделали? — совершенно спокойно, хотя и с любопытством, заметил Джеймисон. — Защита, похоже, какая-то. Фокусы с интерференцией.

— Нам бы поторопиться, — озабоченно сказал Уилер. — Что-то мне все это не нравится. А мы здесь торчим на самом виду.

Джеймисон начал быстро открывать ящики и вытаскивать оттуда припасы.

— Начинай жевать. — Он кинул Уилеру несколько плиток шоколада и пакетов сублимированного мяса. — Толком поесть уже не удастся. И попей, если хочешь, но не слишком старайся. В этих скафандрах нет особых удобств, а мы надеваем их надолго.

Уилер прикинул в уме. Восемьдесят километров пути, не говоря уж о том, что придется переваливать через стену Платона. Да, прогулочка получится еще та — лучше уж остаться здесь. Стоит ли бросать «Фердинанда», верой и правдой служившего им сегодня, все-таки он вполне приличная защита.

Джеймисон задумался, но затем отбросил эту идею.

— Ведь что говорил Стеффансон? — напомнил он Уилеру. — Чтобы мы залезали под землю, и как можно скорее. А уж он-то знает обстановку получше нашего.

Удобная трещина нашлась метрах в пятидесяти от трактора, на склоне гряды, противоположном крепости. Чуть меньше человеческого роста в глубину, она позволяла выглядывать наружу, а дно ее было достаточно ровным, чтобы лежать на нем без особых неудобств. Находка очень обрадовала Джеймисона — настоящий, словно по заказу вырытый окоп.

— Вот только меня беспокоит, — сказал он, — сколько придется тут ждать. Возможно, ничего вообще не будет. Но с другой стороны, вдруг мы решим, что все тихо, и пойдем. Тут-то и начнется, а мы на открытом месте.

После некоторого обсуждения астрономы выбрали компромиссный вариант. Они вернутся в кабину «Фердинанда», где есть хоть какие удобства, но скафандров снимать не будут. Если что — можно добежать до окопа буквально за несколько секунд.

Все началось без малейшего предупреждения. Неожиданно в серые, пыльные камни Моря Дождей плеснул ослепительный свет, невиданный ими за всю их миллионолетнюю историю. Уилеру на мгновение показалось, что кто-то включил рядом с трактором огромный прожектор, но он тут же понял: этот затмевающий солнце взрыв произошел за много километров от них. Высоко над горизонтом образовался сгусток яростного фиолетового пламени, идеально сферический и быстро теряющий по мере расширения свою яркость. Через несколько секунд от него осталось только большое облако фосфоресцирующего газа. Облако это быстро опускалось и вскоре, словно некое фантасмагорическое солнце, ушло за горизонт.

— Это же надо быть такими придурками, — мрачно заметил Джеймисон. — Вполне возможно, что мы с тобой уже покойники.

— Ерунда, — без особой уверенности возразил Уилер. — Тут же километров пятьдесят, не меньше, так что плотность гамма-излучения не должна быть большой, а стенки «Фердинанда» — экран не хуже любого другого.

Джеймисон не ответил, он уже входил в шлюз. Уилер двинулся было следом, но тут же вернулся и схватил с полки дозиметр. Что бы еще могло пригодиться? Повинуясь внезапному импульсу, он выдернул из пазов штангу занавески, отгораживавшей туалетную нишу, а затем бросился к раковине и сорвал висевшее над ней зеркало.

Догнав в шлюзе нетерпеливо переминавшегося Джеймисона, Уилер сунул ему в руки дозиметр, не утруждая себя объяснениями касательно остальной добычи; для чего нужны эти несколько неожиданные предметы, стало ясно через несколько минут, в окопе, которого они достигли без всяких дальнейших приключений.

— Разве же можно, — проворчал запасливый звездочет, — пропустить такое зрелище.

Он расстегнул один из многочисленных карманов скафандра, вытащил моток проволоки и начал привязывать зеркало к палке. Через пару минут в его руках оказалось грубое подобие перископа.

— Ну вот, купол виден, — с удовлетворением сообщил Уилер. — И ничего с ним вроде не случилось.

— Так и должно быть, — откликнулся Джеймисон. — Похоже, они как-то сумели взорвать эту бомбу за много миль от себя.

— А может, это просто предупредительный выстрел?

— Вряд ли — кто же станет разбрасываться плутонием на фейерверки? Эти ребята стреляли вполне серьезно. Ладно, подождем, что они там еще придумают.

Ждать пришлось долго, минут, наверное, пять. А затем, почти одновременно, в небе полыхнули еще три слепящие звезды. Они двигались с разных сторон по траекториям, сходящимся к куполу, однако далеко не достигли цели, превратившись по пути в реденькие, прозрачные облака.

— Первый и второй раунды за Землей, — прокомментировал Уилер. — Интересно, откуда летят все эти снаряды?

— Взорвись один из них не в той стороне, а над нами, — остудил его Джеймисон, — нам был бы верный конец. Не забывай, что атмосферы здесь нет, так что все гамма-излучение будет нашим.

— Что показывает дозиметр?

— Совсем немного, а вот сколько мы схватили при первом взрыве, когда еще в тракторе сидели, — это одному Богу известно.

Уилер не ответил — он внимательно оглядывал небо. Где-то там, в этой россыпи звезд (из трещины, куда не достигали прямые лучи Солнца, они свободно различались), кроется изготовившаяся к очередной атаке эскадра Федерации. Увидать корабли надежды мало, но должно же хоть как-то проявить себя их оружие.

Откуда-то из-за Пико в небо метнулись шесть снопов пламени — купол выпустил первые свои снаряды; они неслись с колоссальным ускорением прямо в сторону Солнца. «Лета» и «Эридан» использовали трюк, древний, как сама война, — с этого направления их противник будет частично ослеплен, большие трудности возникнут даже у радара (коммодор Бреннан числил в ряду своих союзников два больших пятна).

Отсюда, из трещины, казалось, что Солнце проглотило ракеты без всякого для себя вреда, но затем, через несколько минут (или секунд?) томительного ожидания, его блеск стократно возрос. Отличное зрелище для землян, подумал, поправляя светофильтр скафандра, Уилер. А атмосфера, так сильно мешающая астрономам, надежно прикроет их от любого излучения.

Было невозможно сказать, причинили снаряды какой- нибудь ущерб противнику или нет. Скорее всего, огромная энергия ослепительного — и совершенно безвредного — взрыва бесцельно рассеялась в пространстве. Странная это будет битва, продолжал рассуждать про себя Уилер. А корабли Федерации, скорее всего, выкрашены в черный цвет, так что увидеть их не удастся.

И тут с куполом стало происходить нечто странное. Если прежде в зеркальной полусфере отражалось только Солнце, то теперь она расплескивала свет во всех направлениях — свет, яркость которого нарастала ежесекундно. Откуда-то сверху, из космоса, на крепость лились потоки энергии — затерявшиеся среди звезд корабли Федерации скрестили на ней лучи чудовищной, в бессчетные миллионы киловатт, мощности. Но даже и теперь Уилер не различал в небе ничего, кроме привычных созвездий, — вакуум, в котором ничто не оставляет следа, не позволял определить, откуда идет атака.

Сверкание слепило глаза, и он снова отрегулировал светофильтр. Странно, почему сама-то крепость ничем не отвечает? Или просто не могут, пока находятся под таким облучением… И тут он увидел вокруг купола трепещущую корону, нечто вроде тлеющего разряда.

— Гляди, Кон, прямо наверху! — ударил по ушам голос Джеймисона.

Уилер задрал голову и впервые увидел корабль Федерации. Он не мог знать, что смотрит на «Ахерон», единственный в истории человечества космический корабль, построенный специально для военных целей. Низко зависший над поверхностью Луны флагман коммодора Бреннана различался совершенно отчетливо. Между ним и крепостью парил плоский, дискообразный сгусток света. Прямо на глазах этот призрачный, нематериальный щит из тускло-красного стал ярко-голубым, а еще через несколько секунд засверкал ослепительно фиолетовым пламенем самых горячих звезд. Он дрожал и колебался, словно под действием двух огромных, уравновешивающих друг друга сил. Через некоторое время совершенно забывший обо всех возможных опасностях Уилер заметил, что и весь корабль окружен тусклым световым нимбом, накалявшимся в тех местах, куда вгрызалось неведомое оружие крепости.

Чуть позже он обнаружил среди звезд еще два корабля, в таких же сверкающих нимбах. Картина сражения начала проясняться: каждая из сторон опробовала свое оружие и свою броню, и только теперь они начинают меряться силами всерьез.

Словно завороженные, смотрели Джеймисон с Уилером на мечущиеся в небе огненные шары. Они понимали, что видят нечто несравненно более важное, чем любое оружие, — новый даже не двигатель, а способ передвижения, способ, который сделает ионную ракету музейным экспонатом вроде паровой машины. Корабли Федерации были способны зависать абсолютно неподвижно, а затем двигаться в любую сторону с огромным ускорением. Далеко уступая крепости по огневой мощи, они могли сражаться с ней только благодаря своей маневренности и скорости. Беззвучная, как в немом кино, битва достигла апогея. Крепость окуталась облаками светящегося раскаленного пара — вся ярость бессильного пробить ее экран оружия обрушивалась на без- защитные камни Моря Дождей, превращала их в раскаленную лаву, точно такую же, какой они были миллионы лет тому назад. Было невозможно понять, какая из сторон наносит своему противнику больший ущерб. Время от времени какой-нибудь экран ярко вспыхивал; когда это случалось с одним из кораблей, тот с невероятным ускорением уходил в сторону, после чего фокусирующим устройствам крепости требовалось несколько секунд, чтобы снова нащупать цель.

Странное обстоятельство: сражение велось на совсем короткой дистанции; по большей части противников разделяли немногие десятки километров; для смерти, несущейся со скоростью света, а точнее, для смерти, которую несет свет, такие расстояния — чистая ерунда.

Почему космическая битва шла почти врукопашную, астрономы сообразили только потом, когда все уже закончилось. Любое радиационное оружие связано серьезным ограничивающим фактором — законом обратных квадратов. Это не снаряды, в равной степени эффективные на любом расстоянии; если в тебя попала атомная бомба, не имеет никакого значения, пролетела она перед этим десять километров или десять тысяч.

Но удвой расстояние до оружия, поражающего радиацией, и его эффективность уменьшится в четыре раза из-за рассеяния луча. Поэтому мало удивительного, что командир федеральной эскадры подходил к противнику почти вплотную, — только опасность мешала ему подойти еще ближе.

Не имея возможности увернуться, крепость принимала на себя каждый наносимый кораблями удар. Уже после нескольких минут сражения глядеть на юг незащищенными глазами стало невозможно. Снова и снова взмывали к небу облака испарившегося камня, взмывали, чтобы тут же раскаленной, сверкающей росой упасть на землю. Прошло еще какое-то время, и Уилер, продолжавший манипулировать своим неуклюжим перископом, увидел сквозь плотный светофильтр скафандра зрелище совсем уж невероятное. Вокруг основания крепости медленно расплывалось кольцо лавы; словно сделанные из воска, плавились в нем не только мелкие неровности грунта, но даже отдельные холмы.

Он содрогнулся, еще острее ощутив ужасающую мощь невидимых, нематериальных мечей, скрестившихся в немногих километрах от жалкого окопчика астрономов. Случайное отражение бесконечно малой части этих энергий — и они исчезли бы так же быстро и бесследно, как мошка в пламени кислородной горелки.

Три корабля выписывали в небе узоры какой-то сложной тактической схемы, предназначенной, по всей видимости, для того, чтобы подвергать крепость максимальной бомбардировке, Уменьшая при этом ее возможность отвечать ударом на удар. Иногда какой-нибудь из кораблей проходил прямо над головой, и тогда Уилер забивался в спасительную трещину поплотнее, опасаясь случайных «зайчиков» отраженной энергетическим щитом радиации. Джеймисон, оставивший уже безуспешные попытки убедить своего коллегу не высовываться без нужды, выбрал себе место чуть поодаль — в той же трещине, но на большей глубине и с солидным каменным карнизом над головой. Малость расстояния позволяла поддерживать радиосвязь, и Уилер вел для товарища непрерывный репортаж о том, что происходило на поверхности — и над ней.

Трудно поверить, но битва продолжалась всего еще каких-то десять минут. Осторожно оглядывая разверзшийся на юге ад, Уилер обратил внимание, что полусфера вроде бы утратила свою симметрию. Сперва он подумал, что отказал один из генераторов защитного поля, но затем перевел взгляд на озеро раскаленной лавы, достигшее уже километра в поперечнике и, судя по всему, подмывшее фундамент крепости. Вполне возможно, ее защитники даже и не подозревали, что находятся на плаву, — термоизоляция, рассчитанная на защиту от опаляющего жара вражеского оружия, вряд ли обратит внимание на такую ерунду, как расплавленный камень.

Происходила еще одна неожиданная вещь. Оружие, которым сражались противники, утратило свою невидимость — крепость больше не находилась в вакууме. Кипящий вокруг нее камень выделял огромное количество газов; в раскаленном этом мареве несущие смерть лучи различались совершенно четко, как прожектора в ночном тумане. Вскоре Уилер заметил, что с неба непрерывным дождем сыплются крохотные пылинки; после секундного недоумения он сообразил, что это сконденсировавшийся каменный пар. Каменные снежинки — или градинки? — были недостаточно тяжелыми, чтобы представлять собой какую-либо опасность, а потому вряд ли стоило говорить о них Джеймисону — ну зачем зря беспокоить товарища? Скафандр — вполне достаточная защита, во всяком случае до тех пор, пока пыль валится не слишком густо. Да и вряд ли она такая уж горячая — вон с какой высоты падает.

При всей своей разреженности и недолговечности атмосфера, окутавшая купол, производила еще один неожиданный эффект. Между землей и небом периодически пробегали извилистые дорожки молний — вырывались на свободу огромные электрические заряды, скопившиеся вокруг осажденной крепости. В другой обстановке некоторые из этих вспышек могли бы произвести большое впечатление, но сейчас, на фоне раскаленных облаков, которые их и порождали, они были едва заметны.

При всей своей привычности к вечному молчанию Луны, Уилер не мог отделаться от ощущения некоторой нереальности разворачивающегося перед его глазами зрелища — смертельная схватка двух огромных, умом непостижимых сил происходила в полной тишине. Время от времени камни под ногами слегка вздрагивали, но по большей части все это походило на телевизор с выключенным звуком.

Уже через несколько часов молодой астроном схватится за голову — это же надо быть таким идиотом, подвергать себя такому огромному — и ненужному! — риску. Но сейчас никакого страха не было — только любопытство и острое возбуждение. Сам того не подозревая, он был пленен мрачным, смертоносным великолепием войны. В характере почти каждого мужчины присутствует некая фатальная черта, заставляющая сердце его сжиматься и ускорять свой бег при виде развевающихся знамен, при звуках древней, как мир, барабанной дроби. И никакому рассудку с этим не совладать.

Странным образом Уилер не болел ни за одного из противников. Виной тому было крайнее переутомление или еще что, но он воспринимал происходящее как грандиозный спектакль, устроенный сугубо для его личного удовольствия, и смотрел на Джеймисона, в жалкой заботе о собственной безопасности проворонившего столь роскошное зрелище, с чем-то вроде презрения.

Скорее всего, только что избежавший огромной опасности Уилер находился в экзальтированном состоянии, когда сама мысль о какой-то там опасности кажется абсурдной; словно пьяному, ему было море по колено. Он же сумел выкарабкаться из пылевого озера, а значит, наглядно продемонстрировал полную свою неуязвимость.

У Джеймисона не было подобного утешения; он почти не видел битву, однако ощущал ее ужас и величие гораздо глубже, чем неотрывно смотревший в привязанное к палке зеркало товарищ. Жалеть, конечно же, было поздно, однако ему снова и снова приходилось сражаться с собственной совестью. Он проклинал судьбу, поставившую его перед выбором, в значительной степени определившим будущее миров. Точно так же он проклинал Землю и Федерацию, своим ослиным упрямством загнавших себя в такое положение. И главная, самая мучительная мысль — так что же теперь будет с человечеством? Куда оно идет?

Уилер не знал — и никогда уже не узнает, — почему крепость так долго не пользовалась главным своим оружием. Возможно, Стеффансон — или кто уж там сидел главным — ждал, когда же нападающие немного ослабят напор, чтобы в этот момент отключить защитный экран — совсем ненадолго, на какую-то миллисекунду, необходимую для решающего удара.

Неуклюжий самодельный перископ не помешал увидеть, как оно взметнулось в небо — раскаленное копье, словно пытающееся пронзить звезды. Сразу припомнились ходившие по Обсерватории слухи — так, значит, вот что тогда видели, вот что сверкало над горизонтом. Непонятное оружие диким, грубейшим образом нарушало законы оптики, но думать об этом некогда — Уилер смотрел на космический корабль, убитый чуть не прямо у него над головой. Крепость пронзила «Лету» насквозь с такой же легкостью, как энтомолог протыкает бабочку булавкой.

Вряд ли нашелся бы человек — вне зависимости от его политических пристрастий, — способный без боли смотреть, как экраны огромного корабля мгновенно померкли, оставив его беззащитным и беспомощным. И тут же вступило в действие остальное оружие крепости, оно рвало «Лету» на куски, слой за слоем прожигало ее броню. Даже под этими безжалостными ударами корабль сохранил нечто вроде достоинства — он не перевернулся, а только начал медленно, словно нехотя, опускаться к поверхности Луны. Неизвестно, что прервало его падение, скорее всего, какое-нибудь короткое замыкание в управляющих цепях, ведь нет никаких сомнений, что команда корабля к этому моменту уже погибла. Во всяком случае, «Лета» вздрогнула и по плавной снижающейся траектории ушла на восток. Большая часть ее обшивки успела сгореть, обнажив ребра шпангоутов. Развязка наступила через несколько минут, когда корабль перевалил через Тенерифские горы и исчез из виду. Над горизонтом встало, чтобы тут же снова погаснуть, призрачно- голубое сияние; Уилер начал ждать толчка.

И тут, по-прежнему глядя на восток, он заметил вдали сплошную линию вздымающейся пыли; словно гонимая мощным ветром, она надвигалась прямо на него. Проносясь сквозь скальный грунт, ударная волна швыряла лежащую на поверхности пыль в небо. Быстрое, неотвратимое приближение серой стены, несущейся со скоростью нескольких километров в секунду, могло бы вселить полный ужас в сердце любого наблюдателя, не понимающего ее природы. Но никакой опасности не было и в помине; пылевая завеса, снизившая видимость до нуля, через несколько секунд осела, а прокатившийся под ногами фронт ударной волны был похож на слабенькое, еле заметное лунотрясение.

Когда Уилер снова взглянул в небо, он едва различил там уцелевшие корабли, они ушли далеко в зенит, превратились в крошечные клубки огня. Но не успел он подумать, что федералы отступили, как эти клубки стали быстро увеличиваться — корабли шли в атаку, пикировали прямо вниз с колоссальным ускорением. Огненные жала лучей впивались в окружающее купол озеро; навстречу им, словно щупальца бьющегося в агонии чудовища, вздымались столбы раскаленной лавы.

«Ахерон» и «Эридан» вышли из пике примерно в километре над крепостью; на какое-то мгновение они зависли совершенно неподвижно и опять рванулись в небо. Но «Эридан» получил уже смертельную рану, хотя внешне это выражалось только в том, что один из огненных клубков уменьшался в размерах значительно медленнее другого, потом застыл — и начал снова увеличиваться. С беспомощной жалостью и одновременно с лихорадочным возбуждением Уилер следил, как падает подбитый корабль. Интересно, воспользуется ли крепость своим загадочным оружием, или они там решили, что в этом больше нет необходимости?

Километрах в десяти над поверхностью Луны экраны «Эридана» словно взорвались, и он остался совершенно беззащитным — черная тупоносая сигара, почти неразличимая в черном же небе. И сразу же эту черноту начали кромсать направленные крепостью лучи; огромный корабль сделался сперва вишнею-красным, а затем раскалился добела. Он клюнул носом и пошел в последнее свое пике, направляясь, как на мгновение показалось Уилеру, прямо к трещине, в которой прятались они с Джеймисоном. Но все оказалось иначе — исполняя последнюю волю своего капитана, «Эридан» падал на купол «Проекта Тор».

Прицел оказался почти точным. Умирающий корабль врезался в озеро лавы и мгновенно взорвался, накрыв всю крепость огромной, быстро расширяющейся полусферой пламени. А вот это, подумал Уилер, уж точно конец. Он снова увидел бегущую по равнине — теперь на север — серую стену и приготовился к приходу ударной волны. Мощный толчок, пришедший вместе с облаком пыли, сбил астронома с ног; вряд ли можно было надеяться, что кто-нибудь из защитников крепости остался в живых. Уилер отложил зеркало, давшее ему возможность проследить за ходом сражения, и осторожно выглянул из трещины. Он не знал, что заключительный аккорд еще впереди.

Невероятно, но купол, хотя и лишившийся большого куска своей оболочки, все еще стоял на прежнем месте. Но теперь это была слепая, безжизненная груда металла — защитный экран исчез, оружие бездействует, гарнизон, вне всякого сомнения, погиб. Ну что ж, задачу свою они выполнили.

Последний корабль Федерации исчез из виду; с вышедшим из строя оружием, на полуживых двигателях он пытался вернуться домой, на Марс. Первое сражение оказалось для «Ахерона» и последним, его часы сочтены, однако и в эти последние часы ему предстоит еще сыграть некую роль.

— Все, Сид, конец! — крикнул Уилер. — Вылезай и посмотри, теперь уже можно.

Появившийся — метрах в пятидесяти поодаль — из трещины Джеймисон держал перед собой дозиметр.

— Светит тут, как не знаю что, — сообщил он скорее самому себе, чем товарищу. — Уходить отсюда надо. И чем скорее, тем лучше.

— А может, — начал Уилер, — залезем снова в «Фердинанд» и свяжемся по радио… — Он не закончил фразу. С куполом снова что-то происходило.

Казалось, Море Дождей вспомнило свою бурную молодость; яростный, словно извержение проснувшегося вулкана, взрыв вспорол его равнину, на месте в клочья разлетевшейся крепости встал чудовищный гейзер, окутанный грозовой тучей пара и брызг, швырявший обломки скал на многокилометровую высоту. Словно невероятное, пытающееся достать до небес дерево, проросшее на бесплодной почве Луны, он тянулся все выше и выше, но затем на мгновение замер и рассыпался, превратился в темное облако, тут же проглоченное пустотой, быстро и без следа.

Тысячи тонн тяжелой жидкости, распиравшей стенки самой глубокой когда-либо пробуренной человеком скважины, дошли до точки кипения, разогретые энергией сражения, просочившейся наконец сквозь скалы. Скважина фонтанировала — как это делают иногда нефтяные скважины на Земле, — попутно доказав, что даже и без помощи атомной энергии можно организовать вполне пристойный взрыв.