Глава 16
Зима – весна 1553 г. до Р. Х. (Месяц Фармути сезона Переш, месяц Пахонс сезона Шему)
Нижний Египет. Окрестности. Инебу-Хедж. Война

Тейе все ж таки удалось выяснить у Абена судьбу золотого сокола – его заказал и получил очень влиятельный человек из хека хасут, обитающий в оазисе Сета. Узнав это, Максим чуть было не застонал – Якбаал! Конечно же, Якбаал! Вот сволочь. Решил, значит, пойти другим путем, не надеясь на Макса. Вполне логично в общем-то…

Покинув Неферуси на рассвете с попутным судном, беглецы высадились чуть выше по реке и зашагали в оазис. Конечно же, молодой человек вовсе не горел желанием тащить за собой возлюбленную в столь опасное место, однако попробуй-ка отвяжись от нее! Максим ничего не рассказывал Тейе ни про Якбаала, ни про его поручение – зачем? Пусть Тейя думает, что сама все разузнала, ишь как задирает носик! Гордится – умная, мол. И в самом деле – не дура. И довольно решительна – далеко не каждая смогла бы вот так легко вонзить кинжал в сердце разбойника. Макс, к стыду своему, признавал: по сути, это Тейя и вытащила их обоих из обиталища Абена, не только вытащила, но и смогла разузнать все, что нужно.

Вот только дальше не повезло – оазис Сет-хотеп оказался пуст! Уныло поскрипывая, раскачивались на петлях ворота, и ветер разносил по захламленному двору красную песчаную пыль. И никого! И ничего! Все разграблено… или – увезено в дельту? Скорее последнее – Якбаал вовсе не такой дурак, чтобы дожидаться войск фараона Ка-маси. Конечно же, убежал, эвакуировался – так вернее будет.

Чу! Максу показалось вдруг, что кто-то на него смотрит. Юноша резко обернулся и увидел шмыгнувшую в амбар тень. Махнув рукой Тейе, поспешно бросился туда же:

– Эй, выходи, кто здесь? Выходи или, клянусь Амоном, тебе будет хуже!

– Господин, не гневайся на меня, – донесся из амбара тоненький голосок.

– Выходи! Не бойся, мы тебя не обидим.

Боязливо щурясь, во двор вышел тощий мальчишка в короткой набедренной повязке и с обросшей, давно не видевшей бритвы головой, как у Макса. Однако шевелюра юноши была аккуратно причесана, а вот что касается этого…

– Ты кто таков? – грозно вопросил молодой человек, и мальчишка с плачем повалился на колени.

– О, не губи меня, именем Амона, я тебе ничего плохого не сделал!

– Воистину я не собираюсь губить тебя, славный юноша, – важно выставив вперед ногу, промолвил Максим. – Скажи мне лишь: кто ты такой?

– Я – Шедек… Я из деревни, мой господин. Здесь недалеко…

– А где же обитатели этого дома? Только не вздумай сказать, что не знаешь!

– Знаю. – Мальчишка поднял голову. – Они все подались в Хат-Уарит! Ну, почти все, господин. Уплыли на большой барке.

– Точно туда? – недоверчиво прищурился молодой человек.

– Клянусь Гором! Пусть тело мое сгниет, а мой Ка сделается бездомным скитальцем! Наши, деревенские, помогали грузить вещи.

– Хат-Уарит, – Максим покачал головой и вздохнул. – Да-а-а, вряд ли мы там окажемся в ближайшее время.

– А вот и окажемся! – с неожиданной радостью выкрикнула Тейя. – И в самое ближайшее время, клянусь Амоном и Баст! Ведь победоносные войска великого царя Ка-маси неудержимо движутся к дельте! Месяц-другой – и Хат-Уарит будет взят, а захватчики хека хасут – навеки изгнаны с Черной земли.

– О, благословенные боги! – не менее радостно воскликнул мальчишка. – Воистину и я желаю, чтоб было так.

– Желает он, – Тейя хмыкнула. – Лучше скажи, нет ли поблизости войск славного Ка-маси?!

– Конечно есть. – Паренек уже совсем пришел в себя и усмехнулся. – Передовой отряд стоит в нашей деревне. Могу вас проводить, если хотите.

– Так веди!

– А-а-а-а…

– Видишь этот кинжал с золотой ручкой? Ты получишь его, клянусь владыкой загробного мира, в тот же миг, когда приведешь нас к войскам.

– Кинжал? А ручка точно из золота?

– Я не привыкла лгать, крестьянский сын!

О, каким тоном были произнесены эти слова! Прямо-таки царским.

– Эй-эй, – повернувшись к девушке, вдруг забеспокоился Макс. – А нас не сочтут дезертирами, а?

– Об этом не волнуйся! – все тем же тоном заявила Тейя. – Мой брат… мой брат, несомненно, объяснит все царю.

– А что, что объяснит-то?

– То, что мы с тобой придумаем. Пошли! Веди нас, крестьянский сын, да помни: если обманул – мало тебе не покажется!

Максим аж головой покачал – да-а-а, женишься вот на такой…

А Тейя вдруг подбежала к нему и со смехом потерлась о щеку носом:

– Ну вот, мы скоро будем дома, любимый! Ну, почти дома… Слава богам!

– Воистину слава.

Да никто их ни о чем и не спросил! Просто по просьбе девушки командир остановившегося в ближней деревне отряда доставил беглецов в ставку фараона, располагавшуюся в живописной излучине Нила. Тейя, словно так и надо, прошмыгнула в царский шатер – и стоявшие на часах воины даже не дернулись, не скрестили перед наглой выскочкой копья. Наоборот, взирали на осмелившуюся побеспокоить самого фараона девчонку с улыбками и даже, казалось, одобрительно. Ну дела… Неужели ее братец, великий жрец, такая уж важная шишка? Выходит – так, если судить по поведению девушки.

Скучая, юноша завалился в траву под раскидистыми деревьями. Примерно через час Тейя выбежала из шатра с радостным криком:

– Ах-маси! Ах-маси! Ага… Вот ты где! Я договорилась – ты получишь назначение сегодня же! Правда… – девушка вдруг погрустнела, – скоро, совсем уже скоро начнутся военные действия. Войска хека хасут и их союзников собрались у города Инебу-Хедж, чтобы дать решительный бой Ка-маси. Будет большая битва. Да хранят тебя боги, любимый!

– Нофрет, Нофрет! – Из царского шатра вышел какой-то вельможа. – Нофрет, где ты?

– Ну, все – меня снова зовут. – Девушка улыбнулась. – Жди здесь, я отправлю к тебе слуг с вином и пищей.

И побежала обратно, и подол красивого дорогущего платья из ткани «сотканный воздух», развеваясь, обнажал стройные ноги девушки. Ах, Тейя, Нофрет – да есть ли кто в целой Вселенной красивее тебя? Впрочем, тут, наверное, не только в красоте дело.

Возлюбленная не обманула – через некоторое время появились слуги с вином и самыми изысканными яствами. Юноша неплохо перекусил, а уже к вечеру, вызванный в шатер военачальника Рамоса, получил назначение в передовой полк. И даже осмелился спросить о тысяче Усеркафа. А как же, там ведь были друзья – тезка Ах-маси, Каликха!

– Усеркаф будет прикрывать левый фланг, – с надменной улыбкой пояснил вельможа. – Он уже давно выдвинулся к Инебу-Хедж, и ты его вряд ли догонишь. Да и не нужно – в передовом полку куда больше возможностей отличиться. Я слышал о тебе от Усеркафа и Нофрет. Говорят, ты неплохой воин.

– Может быть, – пожал плечами Максим.

– Однако хороший воин еще не значит хороший командир, – продолжил Рамос. – Я лично тебя не знаю, а потому, извини, не могу доверить даже сотню. Будешь сражаться на колеснице в отряде Секенрасенеба – это весьма почетная должность.

– Благодарю тебя, уважаемый господин. – С достоинством поклонившись, Максим получил все необходимые разъяснения у заместителя Рамоса, после чего удалился и направился в расположение колесниц Секенрасенеба.

Вечерело, и заходящее солнце прочертило на водах реки широкую оранжевую дорожку. По всей излучине располагалось войско – щитоносная пехота, лучники, метатели дубинок и дротиков, а чуть выше на берегу, близ дамбы, нетерпеливо ржали кони.

Секенрасенеб оказался мужчиной лет двадцати пяти. Высокий, улыбчивый, длиннорукий, он сразу понравился Максиму, да и сам новоприбывший, похоже, вызвал у командира колесничих симпатию.

– Рамос пишет о тебе как о хорошем бойце, – прочитав предписание, с улыбкой заметил Секенрасенеб. – Управлял когда-нибудь колесницей?

– Приходилось. – Юноша скромно потупил глаза, умолчав, чем закончилось сие управление.

– В общем-то ничего сложного, нужен лишь некоторый навык, ну и конечно, опыт. Понимаешь, надо чувствовать колесницу и лошадей. Когда чуть натянуть вожжи, когда ослабить, а когда и спрыгнуть на землю, побежать рядом. Знаешь, как колесницы называют у нас в войске?

– Как?

– Повозки самоубийц, вот как! – Молодой командир расхохотался. – Ишь какие шутники выискались! Ничего, в грядущей битве мы покажем себя, клянусь Амоном и Гором! Завтра мы научим новоприбывших хоть немножко управлять лошадьми. Да-да, что смотришь? Тут таких, как ты, множество. Сам Властелин Великого Дома приказал усилить экипажи колесниц лучшими воинами. Так обычно в повозке два человека – возница и лучник, теперь будет по три – еще копьеносец. Ты хорошо владеешь копьем?

– Пожалуй, неплохо, – вспомнив уроки тезки, Максим вовсе не покривил душой.

Командир хлопнул его по плечу:

– Вот и славно! Пойдем, покажу место ночлега.

На следующий день, познакомившись со своим экипажем и другими воинами, юноша приступил к тренировкам. Как опытный командир, Секенрасенеб хотел, чтобы каждый из экипажа при случае мог управлять колесницей, а потому гонял людей до седьмого пота – времени на подготовку оставалось крайне мало.

Некоторые колесницы усиливали – оббивали борта листами звонкой сияющей меди, укрепляли ступицы и ось.

– Помните, главное – это вовремя остановиться, – учил Секенрасенеб. – Не увлекайтесь, не врывайтесь в самую гущу врагов – там и останетесь, колесница не ладья Ра, обязательно перевернется. Наше дело – внезапно появиться, ошеломить врагов стрелами, а потом, подпустив их ближе, действовать по обстоятельствам. Либо придется спешиваться и драться – на то нам и копьеносцы, либо – быстро уезжать, чтобы появиться в другом месте, к примеру, выставив заслон, ликвидировать вражеский прорыв.

– А что, если набить на колесницу острые наконечники копий, вставить в ободья колес кинжалы, – предложил какой-то молодой воин. – Ух как будут вертеться! И сколько врагов поразят!

Громкий хохот колесничих был ему ответом.

– Нет, в этом ты не прав, парень, – пряча усмешку, заметил командир. – Сам подумай – а если придется быстро передислоцироваться, скажем, на левый фланг или на правый, без разницы. И что тогда – мы будем резать этими кинжалами собственную пехоту? Да и с другой стороны, много ли врагов ты ими зарежешь? Тела убитых просто повиснут на лезвиях, колесница неминуемо остановится или перевернется – на этом все и закончится, уверяю тебя, друг мой!

И так продолжалось несколько дней подряд – с утра и до позднего вечера. Некогда было не только увидеться с Тейей, но даже и подумать о ней. А потом внезапно посыльный принес приказ о всеобщем марше.

Задрожала земля под тысячами ног! Качнулись над головами копья. Кони, заржав, понесли колесницы навстречу грядущей битве. Настроение у воинов было радостным – они шли освобождать родную землю Кемет от ненавистного чужеземного ига. Ну, надменные захватчики хека хасут, повелители пыльных нагорий, скоро, совсем скоро придет ваш последний час! Великие боги повернулись наконец лицом к жителям Черной земли, и воинская удача будет сопутствовать победоносной армии фараона Ка-маси. Да будет так! Воистину будет!

Ржали лошади. Свистели стрелы и дротики. Яростные лучи солнца сверкали на шлемах и наконечниках копий. От ног воинов гудела земля. Две армии, две ощетинившиеся копьями и мечами орды сошлись на равнине близ славного города Инебу-Хедж. Армия захватчиков хека хасут и армия освободителей под стягом сокровенного бога Амона.

Заглушая воинственные крики и вой, били в стане врагов барабаны. Отвечая им, в войске Ка-маси трубили медные трубы. Легкая пехота уже давно сделала свое дело и теперь поспешно освобождала место для основных сил. Словно на параде, печатая шаг, копьеносцы вскинули к плечам щиты с полукруглым верхом. Качнулись копья. Взметнулись в воздух секиры.

– Слава Амону! – с громким криком тяжелые пехотинцы Юга двинулись в бой.

Земля дрожала, знойное желтое небо звенело эхом тысячи кличей, и воды Великого Хапи, казалось, помутнели.

– Слава Амону!

– Ба-ал! Ба-ал! – подбадривали себя криками пехотинцы захватчиков.

Их пестро одетые колесничие нетерпеливо перебирали поводья.

– Ба-ал! Ба-ал!

Враги ударили друг друга грубо – в лоб – сошлись… В глазах воинов стояла ненависть, а в глотках застыл крик.

Удар! Удар! Удар!

Захрипели раненые, упали наземь убитые, орошая дымящейся кровью ноги своих товарищей.

– Слава Амону, слава!

– Ба-ал!

Стоя в колеснице, Максим наблюдал за ходом сражения – точнее сказать, за тем, что было можно разглядеть за тучами поднятой пыли, – и чувствовал неожиданно поднявшийся откуда-то из темных глубин души восторг.

Яростные крики, боевой клич, проклятия и стоны раненых, звон мечей и свист стрел – все слилось в один угрожающий гул, шум битвы. Тяжелые шеренги воинов сшиблись грудь в грудь, копье к копью, глаза в глаза.

Вот, кажется, вражеский строй прогнулся!

Давайте же! Давайте! Ну!

Вот выгнулся еще, вот враги показали спины! Пехотинцы Ка-маси, бросая не нужные больше щиты, устремились в прорыв, оглашая всю округу громким победным воплем. Максим вздрогнул – словно гигантским пылесосом щитоносцев засасывало в образовавшуюся в строе врагов дыру. Юноша насторожился – слишком уж быстро все происходило, слишком уж быстро. Оглянулся на командира – тот стоял в соседней колеснице и тревожно хмурился, как видно, и ему тоже совсем не нравилась ситуация. Вот кто-то выбежал из кустов – гонец! Подбежал, поклонился, что-то сказал…

Секенрасенеб воодушевленно расправил плечи:

– Воины! Наш великий правитель разгадал подлый замысел хека хасут! Нам приказано ударить по врагам в том месте, где они специально прогнулись, завлекая в западню наши войска. Наш удар – на левом фланге, а союзная пехота Ибаны чуть позже ударит справа. Задача ясна?

– Ясна, командир! – хором отозвались воины.

– Тогда – вперед. И да помогут нам боги!

Молодой командир взмахнул серповидным мечом, и колесницы, по пять в ряд, рванулись в битву. Ржали кони, развевались над их головами плюмажи, и прорывающееся сквозь поднятую пыль солнце сверкало на золотых дисках упряжи.

Слава Амону!

Сжав губы, Максим напружинил ноги и покрепче ухватился за передний край колесницы. Рядом с ним стоял возница – смешливый парень по имени Хоремхеб, а сразу за ним, справа, – лучник Беду. Повозку немилосердно трясло, но страха не было, наоборот, хотелось как можно скорее ворваться в самую гущу битвы! И такая возможность представилась.

Обогнув небольшой холм, колесницы Секенрасенеба, свернув по пологой дуге, врезались в тыл воинам хека хасут.

А те вовсе не ожидали удара! Еще бы, ведь колесницы – это оружие Дельты, и странно было видеть, как ловко управляли ими славные воины Юга!

– Хэй-гей! Слава Амону!

С воплями и презрительным смехом колесницы ворвались в гущу врагов – отступать сейчас никто не собирался, нужно было отвлечь врагов на себя, дабы спасти от неминуемого окружения основные силы. Спасти, тем самым решив исход битвы. Спасти – и, быть может, погибнуть.

Страха не было. Был спокойный расчет. И уверенность… И азарт! Все точно так же, как в боксе!

Грохот, гром, крики и скрипящий на зубах песок. А, черт! Кажется, прикусил язык на ухабе.

Сплюнув кровавой слюной, Макс отбил древком чужое копье и с возвышения колесницы нанес смертельный удар по врагу. Тот захрипел и, падая, вцепился в колесо повозки, а возбужденные кони несли ее дальше, и труп врага подпрыгивал на ухабах.

Удар! Кто-то из вражин сунул копье между спицами. Колесница закружила на месте, словно подбитый танк. Все! Нечего здесь больше сидеть… то есть стоять.

Они соскочили всем экипажем – Максим, лучник Беду, возница… Черт! Возницу тут же пронзили дротиком! Ну, сволочи, погодите!

Юноша действовал копьем, как учил Ах-маси, а этот парнишка, несмотря на юный возраст, знал свое дело лучше многих.

Макс держал древко, как винтовку, – одна рука ниже другой. Так же примерно и действовал, как штыком, – выпад, отскок, отбивка, выпад, отскок…

Ага! Достал-таки еще одного вражину, не помогли и доспехи из широких полос прочной бычьей кожи – острие копья как раз угодило чуть выше перекрестья. Но расслабляться было некогда – место упавшего врага тут же занял другой.

О, каким яростным блеском сверкали его черные глаза! И как лихо он орудовал мечом. Тем самым, серповидным – это оружие, как и колесницы, пришло в Египет из Азии.

Ввухх!!!

Вот так удар!

Юношу едва не отбросило – с такой силой нанес удар враг! Максим уже пожалел, что не прихватил с собой щит. Хорошо хоть, спасли доспехи – кожаная рубаха с нашитыми на нее мелкими бронзовыми пластинками. Тяжеловата была рубашечка, да хоть какая-никакая, а защита.

Макс ударил копьем – отскочив, противник ухватился рукой за древко. Потянул на себя, выставив вперед меч… Его лезвие юноша отбил, левой рукой выхватив из-за пояса широкий кинжал. Правой же, бросив копье, с налета ударил вражину в челюсть.

Охнув, тот завалился наземь… И попал под копыта коней, и колесница Секенрасенеба, едва не перевернувшись, проехала по его груди. На губах упавшего показалась кровавая пена. Брр!

Все вдруг снова стало объемным – схлестнувшиеся в яростной сече воины, пыль с редкими проблесками выцветшего изжелта-голубого неба, шум битвы. А ведь вот сейчас – только что! – Максим ничего этого не видел, не слышал, не чувствовал. Видел только глаза врага, его всклокоченную грязную бороду, сверкающее острие меча. Ощущал смрадное дыхание, запах чеснока и пота. Ничего другого вокруг как будто бы и не было какое-то время. Словно бы исчезло все…

– А, что?!

Командир беззвучно открывал рот:

– …кафа!

– Какая кафа?

– Отряд Усеркафа! Он уже на подходе, уже недолго осталось! Только держитесь, парни!

Только держитесь…

Сеча продолжалась, даже вроде бы стала еще ожесточеннее, злее. Никто не щадил раненых – их добивали, никто не хвастал своим благородством – противника доставали и били всем чем угодно и как угодно. Нападали трое на одного, потом брались за следующего… Вон за кустом двое вражин наседали на лучника.

– Держись, Беду! Слава Амону!

Подняв оброненный кем-то меч, Макс рванулся на помощь. Помочь успел, отвлек на себя врагов, но и сам, обернувшись на громогласный вопль, получил по голове палицей. Густая шевелюра смягчила скользящий удар, но все же в глазах потемнело, и юноша со стоном повалился в пыль.

И не видел уже ничего.

Ни беспорядочно бегущих врагов, ни воинов Усеркафа, ни грозной щитоносной пехоты великого фараона Ка-маси. А вот его некоторые увидели.

– Эй, Каликха, постой!

– Что тебе, Ах-маси? Хочешь помешать мне ворваться первым во вражеский лагерь?!

– Не в этом дело. Смотри-ка, кто здесь лежит!

– Лежит? Ты, верно, хотел сказать – валяется, словно брошенный мешок… О, боги! Не может быть! Джедеф! Ведь это Джедеф, точно!

– Точно он! Кажется, не убит, ранен. Да-да, сердце бьется! Скорей! Эй, эй, колесничий! Заворачивай, заворачивай! Тебе, тебе кричу, дылда! Успеешь еще пограбить вражеский стан, всем достанется. Давай-ка сюда! Стой. Помоги-ка…