Глава 10
Погоня за золотым соколом
Наши дни. Май. Париж
Но кто не танцевал ни разу со скелетом?
Кто из живых людей – не вскормленник могил?
Шарль Бодлер. Пляска смерти. Пер. В. Микушевича
– Ты и в самом деле хочешь повидаться с Петосирисом? – Максим переспросил специально, поскольку и сам был бы весьма не прочь это сделать, просто не хотел лишний раз тревожить своих спутников, в первую очередь – Тейю.
– Воистину, так, – улыбнулась царица. – Может быть, он что-нибудь знает о нашем давнем враге Якбаале. Да точно знает! Тот ведь плетет интриги против Черной земли.
– Да ничего он не плетет. – Максим махнул рукою. – То есть плетет, конечно, но не против нас. У него давно уже другие дела, думаю, вряд ли он хоть когда-нибудь захочет вернуться назад.
– Якбаал – хека хасут и, значит, наш враг, – упрямо повторила Тейя. – Впрочем, он и в самом деле помог нам в прошлый раз. Но амулета так и не дал, отправил к Петосирису! Ну, пойдем уже – хватит тут ошиваться.
Сытно пообедав в одной из пиццерий, они сидели на скамейке в маленьком уютном скверике, среди цветущих акаций и лип. Скверик располагался слева от площади Данфер Рошро, как раз в виду скульптуры – знаменитого Бельфорского льва, рядом виднелся вход в метро. Туда-то было и надо… Правда, Максиму пока что-то не очень-то хотелось возвращаться, хоть он и знал заклинание, и амулет – необходимое условие разрыва времен – висел у юного царя на шее, под модной рубашкой. Все было готово, оставалось только уйти. Вернуться, выбраться в одном из двух мест Египта: в когда-то разрушенной, а ныне потихоньку отстраиваемой крепости далеко на Юге, или ближе к городу Инебу-Хедж, в заброшенном храме Сета. Везде – и там, и сям – по приказу фараона давно уже стояли отряды. Так, на всякий случай, мало ли что… Хотя, конечно, мог быть и третий портал, и четвертый… да множество – почему бы и нет? Просто вот пока было известно лишь два. А здесь, в будущем, в той эпохе, что когда-то была для Макса родной, выход и вход имелся только один. Здесь, в Париже, в подземельях на площади Данфер Рошро – не важно, в метро или в катакомбах. О, катакомбы – это был целый город, где аккуратными кучами белели человеческие черепа и кости… такие же, как в храме под крепостью южных мятежников сетиу – храме демона Тьмы Небаума.
Можно было уйти – вот прямо сейчас. Спуститься в метро, взять за руки Тейю с Батой и…
Не хотелось! Почему-то пока не хотелось. Нет, не только потому, что пьянил, обволакивал пряный воздух парижской весны, точнее – почти уже лета, просто… Просто Максу хотелось продлить вот это время, вот этот момент, вот все это: бульвары в тополях и липах, автомобили, запах выхлопных газов – вкусный и такой родной.
Запрокинув голову, фараон улыбнулся, глядя, как летит, набирая высоту, самолет. Здорово! Сейчас отдохнуть немного, а затем – на метро, и в Нейи, к Петосирису. Хотя… зачем на метро? Уж лучше взять такси, денег хватит – Димон – Дмитрий Олегович – поделился щедро. Впрочем, куда ему было деваться-то? Но ничего не скажешь – помог. Из Ниццы добирались автостопом – как же иначе-то, без документов? Добрались, ничего, а Димон улетел-таки в Канаду – прятаться от своего «папы». И честно сказать, не видно было, чтоб он очень этим расстроен – ну, тем, что надобно куда-то улетать, прятаться… Видать, надоела уже бандитская жизнь до чертиков! Да и как не надоест? Чего там хорошего-то, на том гнусном островке? Скучища!
Студенты – а именно с этой веселой компанией беглецы путешествовали последнее время – подвезли их на своем микроавтобусе до Орли, ну а уж там оставалось совсем ничего. Ехали под видом русских – кого же еще-то? По-французски, естественно, говорил один Макс, Тейя, переспрашивая, как всегда, много смеялась, а Бата, наоборот, всю дорогу молчал: стеснялся болтать в присутствии благого царя и царицы. Да, одежку ему на этот раз подобрали хорошую, удобную – майку с нормандским львом и черные холщовые шорты. Все бы ничего, да вот только резинка оказалось слабоватой – цептеровский ножик («добрый меч») выскакивал при ходьбе, зараза. Да… еще Бата все время норовил снять кеды и, связав их шнурками, повесить на шею. Такой уж был обычай в Черной земле, сандалии – вещь престижнейшую и дорогую – надевали перед входом в чей-нибудь дом, когда шли в гости, а всю дорогу несли их за спиной, привязав к палке. Тейя, правда, так уже давно не делала, но она была царица! Ей можно. А вот Бата…
– Надень ке… свои сандалии на ноги, – поднимаясь, негромко приказал Макс.
Тейя с улыбкой поддержала мужа:
– В самом деле, а то люди уже косятся!
– Слушаюсь и повинуюсь, о…
– Эй! Эй! Только не вздумай бросаться наземь – сколько раз уже тебе говорить?! Еще раз бросишься – придется тебя, наверное, проклясть!
– О господин мой, – при этаких словах Бата в ужасе отшатнулся и чуть было не заплакал. – Неужели я…
– Цыц! Хватит болтать. Надевай быстрей кеды – и идем. Да, вот тебе пакет – положи в него ножик… ну этот, меч.
– Куда положить, государь?
– Вот в эту… мм… ткань… Ну или заверни хотя бы.
Выйдя из сквера, свернули на бульвар Распай, по нему и пошли, никуда особенно не торопясь и глазея по сторонам с видом завзятых туристов. Впереди, взявшись за руки, неспешно шагали царь и царица – очень красивая пара: высокие, стройные, загорелые, с большими глазами и черными волосами, приятные, чрезвычайно приятные молодые люди – многие прохожие им улыбались и даже провожали взглядами. Макс был в джинсах и бежевой рубашке с многочисленными карманчиками и заклепками, его супруга щеголяла в короткой светло-голубой юбке и ослепительно белой блузке, естественно, безо всякого белья, никак не заставить было натянуть – неудобно. Ну и, конечно же, ожерелья с браслетами, те самые, что были взяты назад в сейфе Димона.
Скосив глаза, Максим невольно залюбовался женой – ничего не скажешь, красивая девочка! И легкий ветерок трепал волосы, задирая юбку… юбку-то, конечно, можно было и подлиннее надеть, да и блузку – плотнее… Многие оборачивались… А! Пусть завидуют!
Соломенноволосый Бата, ежась, ковылял позади с завернутым в пластиковый пакет ножом под мышкой. Старался не отставать от своих повелителей. Слава Осирису, от машин больше не шарахался – привык. А вот к ревущим скутерам относился нервно, то и дело хватаясь за ножик.
Видно было, парнишка о многом хотел бы спросить, да что там – о многом – обо всем, что сейчас видел и чувствовал! Спросил бы – если б не боялся. Даже и в мыслях такого не было – тревожить царя и царицу расспросами. Кто они? И кто – он? Разница – понимать надо.
– Поедем в большой железной змее? – покосившись на черную Монпарнасскую башню, спросила Тейя. – Помнится, в прошлый раз ездили – страх! Но – приятно. Бата, надеюсь, ты не будешь больше извергать из себя все съеденное?
– О госпожа… – Парнишка, коему поездка автостопом далась очень и очень нелегко, выглядел таким несчастным, что Макс пришел к нему на выручку, предложив прогуляться пешком. Далековато, конечно, но… Впрочем, у вокзала Сен-Лазар можно сесть на автобус – там их много останавливается, не перепутать только, спросить… Уж автобус-то Бата выдержит – не так уж и долго там и ехать. А вообще, интересно – что чувствует сейчас рожденный в Древнем Египте мальчишка?
– Что чувствую? – Бата едва не споткнулся от неожиданности – еще бы, сам великий царь интересовался его, недостойного червя, чувствами!
– Ну, тебе здесь нравится или не очень?
– Не знаю… Пожалуй, здесь очень странно. И очень неудобно.
– Неудобно? – Максим звонко расхохотался. – Ну-ка поясни, Бата, что ты хочешь этим сказать?
– Ну… сандалии эти очень неудобны, одежда… хотя эта, конечно, лучше, чем та, что была на острове. И вот еще эти… мм… повозки без лошадей. Клянусь Осирисом и Амоном, они такие вонючие! Воистину так пахнут демоны.
Тут уж засмеялась и Тейя:
– Ты совершенно прав, верный Бата! А та черная башня? Что про нее скажешь?
– О! Воистину это гробница могущественного царя! Мы идем к нему в гости?
– Нет, Бата. Не к нему. К одному очень хорошему человеку, из наших.
Мальчишка снова отшатнулся от пронесшегося мимо скутера:
– Кушиты! На нем проехали кушиты! Или – нубийцы. Черные, курчавые! Вот не знал, что у них есть такие повозки!
Завидев надпись «Табак», Максим купил телефонную карту. Попросив своих спутников подождать, зашел в телефонную будку. Волнуясь, набрал дрожащими пальцами телефонный номер… Знал, что, наверное, не нужно бы этого делать, и все же…
И вот он! Знакомый до боли голос…
– Отец!
– Да, да. Это ты, Максим? Как там Франция?
Господи! Это еще что?
– Мм… нормально. Как ты? Не болеешь?
– Да ничего, ничего… Вчера ведь только виделись.
Вчера…
– А как…
Максим хотел спросить про друзей… нет, не про друзей, про приятелей, знакомых – друзей-то у него, по сути, и не было. Да хотя бы про одноклассников… А как спросишь? Вчера только был дома. Вчера…
Юноша молчал в трубку, чувствуя, как подкатывает к самому горлу горько-соленый ком.
– Ну, давай, сынок, успехов тебе! Хотя ты знаешь, как я отношусь к твоему влечению…
Да уж! Отец никогда не любил бокс. Но тем не менее всегда уважал выбор сына.
– Спасибо… Папа! Береги себя, папа…
И ком перешел в глаза. И гудки в трубке…
– Что с тобой, о супруг мой?!
– Пыль… Ест глаза.
– Дай!
Тейя вытерла мужу слезы подолом блузки.
Тейя… Родная… И там, в Черной земле, остались их дети…
– Ну, идемте, что ли? Надеюсь, не устали еще?
Был еще даже не день – утро, часов, наверное, десять или чуть больше. Ласковое солнышко, отражаясь в окнах домов, пряталось за зелеными кронами лип, тополей и каштанов, дул легкий ветерок, принося запах жареных булочек и кофе. Впереди заголубела река, слева блеснул золотом купол Собора Инвалидов, туда и свернули, пошли дальше по набережной, любуясь на барки – точнее сказать, на туристские теплоходики, – по мосту Александра Третьего пересекли Сену. Сколько раз проходил здесь Максим – всегда любовался золочеными фигурами-аллегориями. Самый красивый мост, красивейший! Хотя некоторые считают самым красивым Понт Нёф. Ну, нет… Здесь ведь все-таки что-то родное, русское…
До Нейи доехали спокойно, сидя – не так-то и людно было в автобусе. И Бату не вырвало – то ли и в самом деле привык, то ли изо всех сил сдерживался, стремясь не опозориться перед фараоном. По этой же причине по сторонам особенно не глазел, воспринимая все как данное. Что поделать – чужая земля, потому тут все и чужое. И дома, и одежда, и повозки… и самое главное – боги! Страшно? Да! Но не очень. Ведь рядом-то – свои боги, живые – царь и царица Обеих земель! Чего ж с ними бояться?
Церковь, узкая площадь, бульвар Бино. Вот и знакомый особняк, решетка… Штаб-квартира масонов – Великой Национальной ложи Франции.
– Зайдем.
– Знаешь, – Тейя неожиданно остановилась у самого входа, – может, пусть лучше Петосирис сам выйдет к нам? Пошлем Бату…
– Нет, я сам. А вы тогда ждите.
Улыбнувшись, Максим ласково погладил жену по щеке и вошел, толкнув тяжелую дверь. Первое, что он увидел, когда чуть привыкли к темноте глаза, – большой, висевший на противоположной от входа стене, над бюро, портрет, перевязанный черной траурной лентой. Портрет Петосириса! Господина Пьера Озири!
– Что? – Подойдя к бюро, молодой человек с удивлением взглянул на служителя. – Что случилось? Мой давний друг, месье Озири, умер?!
– Увы! – Встав, служитель склонил голову – человек без возраста в черном, наглухо застегнутом пиджаке.
– Когда? Когда это случилось?
– Вчера… Точнее – сегодня ночью. Брат Теофраст обнаружил несчастного… – Скорбно поджав губы, масон покачал головой. – Знаете, а я ведь вас помню! Вы приходили в прошлом году… не один, с девушкой. И до этого приходили. Брат Пьер всегда отзывался о вас с похвалою. Говорил даже, чтобы мы исполнили каждую вашу просьбу, буде таковые последуют. Вы ведь, кажется, русский, месье? О, простите! Я лезу не в свое дело. Волнение… Думаю, наверное, вы должны знать.
– Что знать? – Максим не очень-то понял, что хотел сказать этой фразой служитель.
– Знать – как умер брат Пьер!
– А как он умер?
– Прошу вас, идемте. Здесь уже был полицейский комиссар, расспрашивал, оставил свой телефон. Служители замыли кровь.
– Кровь?
– Пожалуйста, сюда. – Масон провел посетителя в небольшой кабинет, обставленный обычной офисной мебелью – стол, кресла, стеллажи с какими-то папками.
– Садитесь. Может быть, воды?
– Да, спасибо.
Служитель тяжело уселся в кресло и, вздохнув, посмотрел прямо в глаза Максиму:
– Брат Пьер умер не сам! Ему помогли умереть.
– Что?! – Молодой человек дернулся, разлив любезно предложенную собеседником воду. – Помогли?!
– Мало того – его пытали! Отрезали… гм… это слишком мерзко, чтобы говорить.
– Говорите же, коли уж начали! Ну!
– Отрезали мочки ушей, веки… да много всего… Какая-то древняя пытка… Затем воткнули нож в сердце. О, Боже! – Не выдержав, масон уткнулся лицом в ладони. – Господи! Бедный, бедный брат Пьер.
– И что, никто никого не видел? Но ведь кто-то как-то пробрался сюда!
– Да! И брат Пьер сам открыл ему дверь. Ему – или им.
– Значит, это был кто-то знакомый!
– Мы тоже так думаем. И господин полицейский комиссар. Допрашивали всех и еще далеко не закончили.
Знакомый… А кто мог быть у Петосириса знакомый? Жрец Якбаал?! Но… не может быть! Впрочем, а почему не может?
– Вы говорите, пытали? Значит, что-то хотели узнать… что-то искали.
Максим опустил голову и задумчиво покусал нижнюю губу.
Что-то… Сокола? Волшебный амулет? Но тогда это не Якбаал – уж тот-то точно знал, что никакого сокола у Петосириса давно уже нет. А может, амулет тут и вовсе ни при чем. Вовсе…
И все же…
Молодой человек почувствовал, как накалился на груди, под рубашкой, сокол… В нем! В нем все дело! Но если не Якбаал, тогда… Тогда кто же?
Та-ак. Надобно рассуждать от худшего – допустим, это посланцы хека хасут явились за соколом. Не нашли у Петосириса… кто следующий? Правильно – Якбаал! Смогут они его отыскать? Хм… Смогли же отыскать и убить несчастного масона. Смогли… У Якбаала – сокол. Волшебный амулет. У Апопи – царя хека хасут – два. Если будет третий – уже может не понадобиться и флот Кефтиу.
Надобно найти Якбаала! Найти. Если это, конечно, возможно… Да, и Петосирис… его тело…
– Согласно завещанию покойного, тело будет забальзамировано и помещено в склеп, – негромко пояснил служитель. – Хотите присутствовать на похоронах?
– Хочу. Но вряд ли успею.
Еще раз выразив соболезнования, молодой человек поспешно откланялся. Поспешно – ибо еще были дела.
– Умер?! Как умер? – Выходя на бульвар, Тейя всплеснула руками.
– Его убили враги.
– Хека хасут?!
– Не знаю. Сегодня мы попытаемся кое-кого отыскать.
– Я знаю, – царица прищурилась, – ты говоришь о жреце Якбаале! О, он хитрый демон, этот жрец.
– Он мне когда-то сильно помог.
Бата, как и положено простолюдину, скромненько стоял позади господ, время от времени с улыбкой поглаживая спрятанный в пакет ножик. Бата, мальчик-убийца… Он, кажется, знает пытки…
Макс быстро обернулся:
– А ну-ка, скажи, не слыхал ли ты о такой пытке, когда отрезают мочки ушей, веки… ну и так далее?
– Конечно, слыхал, господин. – Бата поклонился. – Это же «красный лобан» – любимая пытка жрецов Баала и Сета. Я и сам прекрасно умею проделывать такую штуку. Воистину это не просто… Ой, господин! Я, кажется, хвастаюсь…
– Ничего, Бата. Значит, говоришь, «красный лобан»? Любимая пытка жрецов Сета… Сетнахт?! Но каким образом он… Да ведь проникал же он уже в девятнадцатый век, почему бы не объявиться и сейчас, в двадцать первом? И все же – слишком уж невероятно… Хотя – почему слишком?!
Тот молодой парень с бульвара Эдгара Кине, спекулянт картинами, помощник Якбаала… Как же его звали-то? Месье Пико? Месье Пике? А, черт, не важно! Лишь бы сейчас найти, вспомнить адрес…
– Нам туда, – поворачивая к площади, Максим показал рукой направление. – Пойдем сейчас на метро.
– На чем?!
– Мм… на железной змее!
– О всемогущие боги! – не выдержав, прошептал враз побледневший от ужаса Бата.
Впрочем, в метро он не оплошал – не блевал, а стоял у дверей, чинно держась за никелированную стойку. Можно было бы, конечно, и сесть – места имелись, да мальчишка и представить себе такого не мог – сидеть в присутствии царствующих особ! Ну, разве что прикажут.
А Максим на этот раз ничего никому не приказывал – не до Баты, честно говоря, было. Сидел, думал. Чувствовал – нельзя так оставлять это убийство, нельзя! Не зря ведь так горел под рубашкой сокол! И сейчас еще не очень остыл. Молодой человек украдкой потрогал амулет – теплый. Поезд вынырнул на поверхность, пересекая по мосту Сену, и Макс невольно повернул голову – полюбоваться башней. Скосил глаза на Тейю – та тоже смотрела, широко открыв глаза. Видала ведь в прошлый раз, и все же… Что же касается Баты, то того, как верного телохранителя, больше занимали пассажиры. Ух, с какой ненавистью он посматривал на бедных негров! Хорошо, Максим строго-настрого запретил ему бросаться на людей, а то б недалеко и до беды – цептеровский кухонный нож – вещь опасная, особенно в умелых руках мальчика-убийцы из банды «Лапы Себека».
Патлатый старик в старом пиджаке и черной велюровой шляпе, войдя в вагон, растянул аккордеон, наигрывая «Сьель де Пари». Макс вытащил из кармана мелочь, дождавшись конца мелодии, протянул музыканту. Тот поклонился:
– Мерси боку.
В кармане пиджака старика торчала газета, Макс машинально протянул руку:
– Свежая?
– Сегодняшняя, месье. Пожалуйста, берите! Интересуетесь новостями?
Молодой человек ничего не ответил, да и старик поспешно вышел на бульваре Гренель.
Честно сказать, Максима не очень-то интересовали новости – скорее число. Все как-то недосуг было узнать поточнее… ага… 27 мая. А год… Почти год прошел с того момента, как он, Макс, исчез в переходе на станции метро «Данфер Рошро». Значит, что же… Получается, он… то есть не он, а тот Максим, который по-прежнему жил здесь, в этой эпохе, снова очутился во Франции – вероятно, приехал на соревнования. Именно так и выходило по словам отца. Наверное, интересно было бы встретиться, поговорить… А кто тот Максим ему? Брат-близнец? Зеркальное отражение? Скорее всего – второе. Да, отражение. Только теперь вряд ли зеркальное. Здесь прошло меньше года, а там, в Египте, – три. И фараон Ах-маси – вполне взрослый двадцатилетний парень, а не семнадцатилетний юноша, каким когда-то появился в Черной земле. Отец семейства и великий царь, повелитель великой страны, несущий полную ответственность за ее благополучие и безопасность. Между прочим – довольно тяжелое бремя.
Сокол! Кто же убил и пытал Петосириса?
Квартира контрагента Якбаала на бульваре Эдгара Кине оказалась пустой! Мало того – она носила следы веселого разгрома, да и входная дверь оказалась не запертой, точнее – взломанной. Ящики из стола и бюро были вытащены, по всем двум комнатам разбросаны какие-то бумажки, одежда, мусор. Компьютерный монитор валялся под столом – видать, уронили в спешке. Все, буквально все перерыто: шкафы, буфет, даже постель. Видно было по всему – здесь что-то искали, и Максим подозревал что именно. Амулет! Волшебный сокол! Теперь это стало ему окончательно ясно – хотя, конечно, в жизни бывают всякие совпадения, но… Сердце вещало, и сокол на груди оставался теплым!
Наклонившись, Максим поднял с пола почтовую карточку. Послана год назад из Живерни. От какого-то Гусмана или Гюсмана. Та-ак…
– А ну-ка поищите кругом вот такие вещицы, – фараон показал открытку, – ну или вот такие…
Он взял со стола разорванный конверт. Картье Жан Расин, Кан, 4000.
– Вот, я еще нашла! – протянула открытку Тейя.
Шербур. Авеню Генерала Леклерка.
– И я нашел, господин!
Снова Кан. И тот же адрес – квартал Жана Расина.
– И вот еще…
Опять Шербур. Снова Кан. Живерни.
А хозяин квартирки вел обширную переписку! Странно – это в наше-то время, когда есть электронная почта. Странно.
Что, если включить компьютер? Монитор, кажется, целый… Ага, включил… Монитор-то целый, а вот системный блок… Винчестер просто выдран! Интересно, зачем? Если нужна информация, так можно было бы просто посмотреть… если все данные не защищены каким-нибудь хитрым паролем.
– Вот…
Еще открытки. Все поздравления с какими-то праздниками. В основном из Кана. Квартал Жана Расина – это адрес почты, а кто посылал открытки – попробуй узнай! Хотя, конечно, городской квартал не может быть очень большим, но… В Кане тысяч пятьдесят живет – точно.
Что ж, Кан так Кан – похоже, здесь больше всего открыток именно оттуда.
Сунув карточки с разными адресами в карман, Максим махнул рукой своим спутником, и они быстро покинули дом. Внизу, во дворе, немного задержался с Тейей, дожидаясь Бату – наверное, приспичило парню.
Мальчик-убийца появился через несколько минут с самым серьезным видом.
– Эй, эй, не кланяйся! Докладывай, что ты там хочешь сказать?
– В этом жилище кровь, господин. Там, за ложем, бурые пятна.
– Кровь?! А ты случайно не обознался?
– О, нет, господин. Крови я повидал много.
– Не сомневаюсь. – Максим раздраженно махнул рукой – дело, кажется, становилось все более запутанным и опасным.
Может, бросить все да вернуться поскорее обратно? Ага… А сокол? Если амулет Якбаала окажется в руках посланцев хека хасут…
В Кан! Немедленно в Кан. А потом – в Шербур, в Живерни. Хотя бы пару недель потратить на поиски Якбаала… хотя бы пару недель. Якбаал… Он говорил как-то, что хочет поселиться в Нормандии – климат, мол, подходящий, да и вообще – там и яблоки, и кальвадос, и живописцы великие творили – Буден, Моне…
Нижняя Нормандия. Поезда идут с Сен-Лазара… А что, если и те, кто посещал эту квартиру на Эдгара Кине, тоже пришли к такому же выводу? И если они из прошлого, то очень может быть, что знают в лицо фараона или его супругу. Может, это вообще кто-то хорошо знакомый – тот же Сетнахт.
Максим резко остановился напротив витрины какого-то магазина, всмотрелся. Вроде бы люди как люди, вполне современные. Ну, чуть посмуглее остальных – так это потому, что успели загореть где-нибудь на юге, в Марселе или Ницце. Да и не обязательно на юге, вон солнце-то как лупит! Не хуже, чем в Египте.
Прически! Прически и браслеты – вот что их может выдать! А ну-ка… Где тут парикмахерская и какой-нибудь магазинчик с разными безделушками?
Через час путники полностью преобразились, избавившись от последних остатков Черной земли. Максим и Бата по-модному подстриглись, Макс к тому же еще и осветлил волосы, Тейе же по его просьбе сделали каре и мелирование. Очень симпатичная получилась девчушка… Впрочем, она и раньше была ничего себе.
Выйдя из парикмахерской, царица посмотрела на Бату и хмыкнула: аккуратно подстриженный, тот выглядел сущим ребенком. Впрочем, мальчишка тоже бы мог посмеяться кое над кем… если б посмел.
– А вот теперь снимайте ваши браслеты и наденьте эти! – Дожидаясь супружницу, Макс уже успел прикупить дешевые пластиковые часы, браслетики и цепочки – без таковых украшений в Древнем Египте люди вообще никуда не выходили, всерьез опасаясь проникновения в тело злых духов. Браслеты и ожерелья ведь их не пускают!
Новый образ путешественников дополнили противосолнечные очки и небольшой рюкзачок, в который Макс побросал все золотые украшения и вручил Бате. Ну, не самому же царю таскать!
– Ножик свой туда тоже можешь сунуть.
В ожидании шербурского поезда, на который как раз успевали, молодые люди прогулялись по Большим бульварам, посидели около башни из часов на площади перед вокзалом, после чего полакомились мороженым и пивом в ближайшем кафе. Пиво Тейе не понравилось, а Бате его никто и не предлагал, что же касаемо мороженого, то его парнишка умял две порции. Съел бы и больше, да Макс не позволил – возись потом с ангиной, не больно-то надо!
– Опять поедем внутри железной змеи? – с усмешкой поинтересовалась Тейя.
– Да, – кивнул Макс. – Будем искать Якбаала.
– Я так и подумала!
– И тех, кто ищет его.
– Сетнахт?
– Ты догадлива, о моя любезнейшая супруга. Клянусь Амоном, я вовсе не удивлюсь, если он нам встретится.
– И вряд ли нас узнает. – Царица засмеялась, нацепив на нос очки.
Уж на что Тейя – казалось бы, в этой эпохе не первый раз – и то со страхом отпрянула от гудящего локомотива, что уж говорить о Бате – мальчишка едва не слетел с платформы на рельсы, хорошо, Максим успел ухватить его за руку.
– О великий Осирис, – испуганно шептал парень. – Не слишком ли рано ты призываешь нас на свой суд?
– Это всего лишь большая повозка, – увещевал фараон. – Много повозок, связанных вместе. Приказываю тебе забыть страх!
– О господин мой…
– Лучше внимательнее посматривай по сторонам – здесь могут быть наши враги!
Последние слова подействовали – в конце концов, именно за этим Бата и был приставлен к великим правителям Черной земли.
Войдя в вагон, путешественники уютно расположились в креслах за небольшим столиком. Максим купил у разносчика пива и, когда поезд тронулся, принялся с удовольствием смотреть в окно, чего не делали Тейя с Батой – у обоих кружились головы. Царица вскоре задремала, положив голову на плечо мужа, юный же охранник их бдил, исподволь рассматривая всех проходивших мимо людей, коих было не так уж и много.
А Макс и сам начал подремывать, испытывая большое удовольствие от скорости – шербурский поезд шел от Парижа до Кана без остановки. Все-таки было здорово вот так нестись, и очень хорошо, что есть такая возможность – хотя бы на какое-то время проникать обратно в эту эпоху, которую юный фараон, несмотря ни на что, все же считал родной. Но так же близок был ему теперь и Египет, Черная земля – Родина. Над которой клубились злобные тучи черного колдовства захватчиков хека хасут.
И еще тревожил вот этот их теперешний переход – на остров, в море. Выходит, и в море при определенных условиях тоже открывается портал? Или его кто-то специально открыл? А как попали – если попали – сюда те? Сетнахт – если это Сетнахт – и его присные? И южная крепость, и храм надежно охраняются… Да! Как же он мог забыть! Ведь для перехода сюда можно воспользоваться и храмом Баала в столичном городе Хат-Уарит!
Постукивая колесами, вагон плавно скользил по рельсам. Сплошной зеленой полосой тянулись за окном поля, луга, пастбища, яблоневые сады, заросли высоких тополей с желтыми гнездами омелы. Иногда попадались аккуратные деревеньки – средневековые домики под черепичными крышами, церковь с высоким шпилем. Неплохо жили французские земледельцы… В Черной земле тоже, кстати, не хуже! Правда, все сильно зависело от разливов Нила и состояния оросительной системы, которая нуждалась в постоянном присмотре, собственно, в чем и заключалась главная обязанность фараона. И хорошо было бы увеличить площадь орошаемых земель, распахать ближайшие пустыни. Чтоб меньше зависеть от капризов природы. Вообще же, народ Черной земли, как ни удивлялся первое время Макс, жил вовсе не так уж и плохо. Не было нищих – ну, разве что во время природных катаклизмов – засух, наводнений и прочего, у каждого имелся свой дом (пусть даже хижина), скот и пища. И пища весьма изобильная – египтянам было за что славить своих богов. Вот если б еще не набеги хека хасут, не угон в рабство людей, не мятежи, не интриги… Поистине, Черная земля стала бы тогда райской!
Именно к этому и стремился молодой царь, его жена и царица-мать Ах-хатпи. Царица-мать… Как там она? Как дети?
– Господин! – тревожный шепот Баты отвлек фараона от мыслей.
– Что?
– Та девушка… Которая только что прошла… – Парнишка быстро обернулся. – Вот уже идет обратно. Кажется, я узнал ее…
Максим поправил очки. Всмотрелся…
Девчонка как девчонка. На первый взгляд. В арабской длинной юбке, платке – мало ли во Франции арабок? Смуглое, довольно-таки приятное лицо… родинка на левой щеке…
Неужели?
Да! Так и есть! Оба они – и Макс, и Бата – вряд ли могли ошибиться.
Арфистка!
Та самая, с корабля. Арфистка с отравленными кинжалами!
– Посиди! – Жестом осадив дернувшегося было Бату, молодой фараон – осветленный, подстриженный, в очках – поднялся с кресла и зашагал за шпионкою следом. Та прошла в самый конец вагона, там за столиком уже сидели трое. Двое бритоголовых парней и человек в длинной и просторной рубахе. Смуглый, с неприметным лицом… которое Максим узнал бы из тысячи!
Сетнахт!!!
Значит, все-таки он.