Карл был потрясен рассказом Раймона Рюэрга. Двенадцать убитых мечников обнаружил в своем доме новоиспеченный граф Лиможский. Это было уж слишком. В конце концов, граф Вьенский – слишком опытный человек, чтобы использовать против варяга растяп и неумех. Или Лихарь Урс пришел на свидание с Тинбергой не один?

– Он был один, государь, – тихо сказал Раймон. – Так, во всяком случае, утверждает Анхельма, дочь центенария Гуго, которая сопровождала Тинбергу. И еще она утверждает, что Лихарь Урс превратился в медведя, и это явилось полной неожиданностью для людей, пытавшихся его убить.

– По-моему, твоя Анхельма лжет от испуга, – усмехнулся Карл.

– Мы обнаружили клочки медвежьей шерсти в доме и во дворе, – возразил Раймон. – Да и слуги, брошенные в подвал, слышали звериный рев. Лихарь Урс принадлежит к роду первых ближников Чернобога в Руси.

– И что с того?

– Ничего, – сухо ответил Раймон. – Просто в словах Анхельмы для меня нет ничего удивительного.

Карл верил и не верил Раймону. О мистерии Белтайн тоже рассказывали много жутких вещей, но Карл увидел в ней только крайнюю степень распутства, возведенную в ранг священнодействия. Его передернуло от отвращения, когда он припомнил поведение матери в ту жуткую для него ночь. Ни одна уважающая себя женщина не станет уподобляться кобыле для случки с заезжим жеребцом.

– По-твоему, Воислав Рерик тоже оборотень, Раймон? – спросил графа Лиможского Карл.

– Он Черный Ворон – вестник смерти. Так, во всяком случае, утверждает бек Карочей, его старый знакомый.

– Это тот хазарский посол, который находился в свите Лотаря при Фонтенуа?

– Да, государь. За смерть варяга он готов выложить очень большие деньги.

Если верить тому же Раймону, то именно этот заезжий бек передал вассалам короля Карла пятьдесят тысяч денариев от монсеньора Николая. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда пойдут эти деньги. Мятеж в Аквитании, возможно, и в Нейстрии будет на руку императору Лотарю и папе Евгению. Потерпев поражение в войне, эти люди сделают все возможное, чтобы поквитаться с победителем. Впрочем, иного Карл от папы и Лотаря не ждал.

– Они должны умереть, Раймон, – холодно сказал он.

– Кто они?

– Я имею в виду Рерика и всех сеньоров, участвующих в заговоре против короля. Ты, Раймон, укажешь ярлу Воиславу на замок, где укрываются заговорщики. Хотя нет, пусть это лучше сделает твой брат. Гарольд – человек простоватый, ему будет больше веры. После того как ловушка, расставленная на варяга, захлопнется, ты, граф Лиможский, похоронишь победителей. Не думаю, что у тебя будет много работы. Надо полагать, викинги дорого продадут свою жизнь. Сколько мечников под рукой у ярла Воислава?

– Около трехсот.

– А у заговорщиков?

– Более тысячи.

– Думаю, моей личной дружины тебе хватит, чтобы разрешить конфликт в нашу пользу.

– Хватит, государь.

– Я очень на тебя надеюсь, Раймон.

Кажется, Гарольд был не на шутку огорчен ночным происшествием. Он почему-то вообразил, что граф Раймон Лиможский должен бросить все свои дела и заняться поисками пропавшего варяга. Он, видите ли, считает, что задета честь дома Рюэргов. Ну что ж, самое время старшему брату подсказать младшему, где ему искать обидчиков. Король Карл прав, Гарольд действительно простоват и легко поддается чужому влиянию. Кроме того, он не понимает, что дружба с язычниками бросает тень не только на него самого, но и на графа Лиможского, и на сестру Володраду, которой суждено стать новой королевой.

Карл в последнее время буквально пышет ненавистью к еретикам. И дело здесь, как подозревал Раймон, не столько в Тинберге, спутавшейся с оборотнем, сколько в Юдифи. Надо полагать, для юного короля распутное поведение матери явилось тяжким ударом. Он заподозрил Юдифь в измене не только вере, но и своему сыну королю. Правда, здесь не обошлось без влияния епископа Драгона, который усмотрел в любовной интрижке императрицы полномасштабный заговор с целью отстранения Карла от власти и возвышения пришлого варяга. Раймон в заговор императрицы и Воислава Рерика не верил, но и разубеждать Карла не стал, дабы не нажить лютого врага в лице Драгона.

– Ты напрасно упрекаешь меня в бездействии, – спокойно сказал Раймон брату. – Я уже установил, что во главе людей, напавших на наш дом, стояли сеньоры Анжерский, Вьенский и Септиманский. Первым двум, как ты знаешь, было что предъявить твоим друзьям-варягам. А граф Бернард, видимо, принял участие в убийстве Лихаря Урса из любви к интригам.

– Где они сейчас находятся?

– В замке Баракс, – охотно откликнулся Раймон. – Если Лихарь Урс еще жив, то они прячут его именно там. Как ты знаешь, этот замок плохо укреплен, и он вполне по зубам ярлу Воиславу.

– Ты должен помочь Рерику, – вскочил на ноги Гарольд.

– Нет, дорогой братец, Раймон Рюэрг мог действовать по своему почину, но граф Лиможский, верный вассал короля и капитан его дружины, такого права не имеет. Доказательств вины сеньоров Анжерского, Вьенского и Септиманского у нас нет, следовательно, король в данном случае бессилен. Единственное, чего мне удалось добиться от Карла, так это невмешательства. Король закроет глаза на действия Воислава Рерика, если тот представит ему труп Лихаря Урса. В конце концов, ярл вправе отомстить графам за убийство своего человека. Не думаю, что сеньоры Нейстрии, Франкии и Аквитании станут предъявлять по этому поводу претензии своему королю. Ты меня понял, Гарольд?

– Я тебя понял, Раймон.

Гарольд не поверил брату и имел для этого веские основания. Более того, у него практически не осталось сомнений в том, что это именно Раймон подставил под мечи озверевших сеньоров несчастного Лихаря Урса. Знал Гарольд и причину, по которой он это сделал. Раймону нужно было опорочить Тинбергу не только в глазах короля, но и в глазах франкских епископов, ибо папа никогда бы не дал королю Карлу разрешение на развод, если бы речь не шла о еретичке. Вот почему Карлу и Раймону так важно объявить Лихаря Урса оборотнем.

И надо признать, что этим людям удалось своего добиться. Теперь у них более чем достаточно свидетелей, готовых на любом суде подтвердить, что они видели собственными глазами чудесное превращение варяга в медведя. Вот почему так старается Анхельма, рассказывая всем желающим о страшном событии, произошедшем в доме Рюэргов. Да и количество убитых мечников как нельзя лучше подтверждает слова хитрой дочери центенария Гуго. Никто в здравом уме и твердой памяти не поверит, что один человек способен уложить стольких испытанных бойцов. Однако Гарольд, видевший Лихаря в деле во время штурма крепости Дакс, был уверен, что этот человек способен и на большее.

– Они прячутся в замке Баракс, – с порога объявил Рерику Гарольд.

– По коням, – коротко бросил Воислав боготуру Драгутину, стоявшему в напряженной позе у окна.

– Подожди, – остановил варяга Гарольд. – Мне кажется, что они устроили там для тебя ловушку.

– Кто они?

– Вероятно, сеньоры. Но не исключено, что им помогут король Карл и мой брат Раймон.

– Даже так, – криво усмехнулся Воислав. – А что же Юдифь?

– Похоже, она знала о готовящейся засаде на Лихаря, – вздохнул Гарольд. – Во всяком случае, так утверждает Анхельма. Дело в том, что король Карл был на холме в ту ночь, когда ты с Юдифью… В общем, тебе, Воислав, лучше знать, чем вы там занимались. Юдифи это грозит отлучением от церкви. Слишком много свидетелей, готовых уличить ее в ереси.

– А этой Анхельме можно верить?

– В данном случае – скорее да, чем нет. Юдифь послала ее с Тинбергой, чтобы та выяснила, чьего ребенка носит под сердцем распутная королева.

– И каков результат?

– Анхельма утверждает, что этого ребенка признал своим сам Чернобог. Во всяком случае, они успели провести какой-то колдовской обряд.

Воислав задумался, даже провел ладонью по лицу, словно отгонял наваждение. Для Гарольда этот человек оставался загадкой. Будучи истинным христианином, он никак не мог понять, почему Воислав Рерик с таким упорством цепляется за уходящих богов, которые и не боги вовсе, а лишь дьявольское наваждение. А ведь внук князя Витцана многого мог достичь, став христианином, если и не при помощи папы, то при поддержке византийского императора Феофила. Он предлагал Рерику эту поддержку устами архиепископа Константина, своего посла в империи франков. Гарольд, организовавший эту встречу, все слышал собственными ушами, но Воислав твердо сказал «нет». Рерик словно ждал какого-то знака от неких высших сил, которые должны указать его предназначенье.

Гарольд сказал об этом Константину, а архипастырь в ответ произнес слова, немало поразившие капитана:

– Он дождется. И очень скоро. Не может царская кровь уйти в землю, не дав плода.

Что это за плод и на каком дереве он должен вырасти, Гарольд не понял, но в слова архиепископа поверил, как поверил и в другое пророчество Константина:

– Ветви Рюэргов и Рериков сплетутся в венец, которым укроется великая земля. Мне было видение, Гарольд, и я не могу ошибиться.

Рюэрги всегда тяготели к восточной церкви, той самой, что возвысила Меровингов выше остальных арийских родов. И вряд ли происки врагов способны изменить решение высших сил. Меровингам еще предстоит подняться и вознестись если не над всеми, то над многими. Видимо, именно Воиславу суждено возвысить древний род, а подтверждением этому служат царские знаки на его груди.

– Что ты предлагаешь, Гарольд? – спросил Рерик.

– Когда-то сенешалем замка Баракс был мой дядя. Мне приходилось там бывать. В замок ведет подземный ход, почти разрушенный. Во всяком случае, мальчишкой я выбирался этим ходом из замка и возвращался обратно. Вряд ли о нем знают нынешние владельцы Баракса.

– Решено, – резко поднялся с кресла Воислав. – Мы выступаем. Думаю, сеньоры очень скоро пожалеют о своем коварстве. Да помогут нам Световид и Велес.

Эд Орлеанский с сомнением посмотрел на луну, выглянувшую из туч, сгустившихся к вечеру. Для внезапной атаки все было готово. Более тысячи мечников в напряжении стыли подле своих коней, готовые по первому же слову запрыгнуть в седла. Ночь уже вступила в свои права, но Воислав Рерик почему-то не спешил приступать к штурму. Нетерпеливый Роберт Турский уже несколько раз порывался выехать из лесочка в предполье, но граф Орлеанский удерживал его.

Замок Баракс, облитый лунным светом, был перед ними сейчас как на ладони. Когда-то он прикрывал подступы к столице, но ныне обветшал до полного безобразия. Его ров не представлял серьезной помехи даже для курицы. Стены прогнили настолько, что не выдержали бы серьезного удара, не говоря уже о том, что они были невысоки и очень плохо охранялись. Барбакан был практически разрушен, подъемный мост не поднимался уже добрых пятьдесят лет, а окованные железом старые ворота можно было распахнуть ударом тарана. Словом, для человека, который за сутки взял крепость Дакс, стены замка Баракс не представляли серьезного препятствия.

Собственно, на это и делали расчет заговорщики. Рерик должен был легко ворваться в замок и остановиться перед донжоном, который защищали сто пятьдесят отборных мечников Вьенского мясника, а в задачу сеньоров Орлеанского и Турского входила атака с тыла. Именно они с восемью сотнями дружинников должны были похоронить Воислава Рерика и его варягов в замке Баракс. В крайнем случае они могли рассчитывать на поддержку Раймона Рюэрга, который готов был вмешаться в сечу, если у заговорщиков возникнет заминка.

– А твой лазутчик не мог ошибиться? – спросил Роберт Турский, изнывающий от нетерпения.

– Это исключено, – поморщился граф Орлеанский. – Я собственными ушами слышал топот копыт и ржание лошадей.

– Так, может, это дружина Раймона Рюэрга.

– Раймон прячется у излучины, а я слышал топот с левой стороны. Это был Рерик, десятник Лиутар знает его в лицо. К тому же даже в темноте нельзя перепутать викингов с франками.

– Тогда почему он не атакует?

– Откуда же мне знать, – в раздражении воскликнул граф Орлеанский. – Возможно, пытается определить слабое место.

– Так вот же оно, – указал на ворота замка Роберт Турский. – Руби ближайшее дерево, делай таран и бей что есть силы.

Наверное, на месте Воислава Рерика граф Роберт так бы и поступил и к рассвету был бы уже покойником. Но, судя по всему, варяг не торопился умирать. Вполне возможно, именно сейчас он готовил своим врагам какой-то сюрприз. Не исключено, что подарок легкомысленным сеньорам припас и Раймон Рюэрг.

Эду Орлеанскому вдруг пришло в голову, что разработанный им план не так уж и хорош, как ему казалось в Париже, особенно если королю Карлу и его мудрым советчикам, хотя бы той же Юдифи, стали известны намерения графов. Намерения, безусловно, похвальные, но только с точки зрения сеньоров, а вот короля Карла и особенно его матушку Юдифь они вряд ли устроят. Умная ведьма вполне может воспользоваться оказией и похоронить в стенах замка Баракс не только своего любовника Воислава Рерика, но и сеньоров, слишком много знающих о ее связях с язычниками.

Графу Орлеанскому стало не по себе. Он не очень верил в колдовские способности Юдифи, но не исключал что эта женщина все-таки способна предвидеть будущее и оборачивать свой дар на погибель врагам.

– Я слышал, что колдуны обладают способностями проникать за самые крепкие стены, – сказал Роберт.

– И что с того?

– По-моему, из донжона доносится шум.

– Я ничего не слышу, – покачал головой Эд.

– Так, может, подъедем поближе?

– Не торопись умирать, Роберт. Я думаю, этой ночью у нас еще будет эта возможность, и боюсь даже, что не один раз.

– И все-таки я пошлю к стенам своего человека, – стоял на своем упрямый граф Турский. – Я слышу крики, Эд. По-моему, они уже в замке.

– По-твоему, они перелетели туда по воздуху? – насмешливо спросил граф Орлеанский.

– А в замке Баракс есть подземный ход?

Эд Орлеанский вздрогнул. Как же он раньше не догадался?! Ведь замок Баракс, построенный когда-то давно королем Драгобером, долгое время находился в руках сеньоров Рюэргов. Конечно, капитан Раймон знает его как свои пять пальцев.

– Это он показал ход Воиславу!

– Кто он? – удивился граф Турский.

– Раймон Рюэрг! – крикнул Эд в полный голос. – Эта ловушка расставлена не на варяга, она расставлена на нас! Как только мы двинемся к замку, королевские мечники ударят нам в спину. Надо как можно быстрее бежать отсюда, Роберт. Эта стерва знает все!

– Какая стерва?

– Юдифь!

Эд Орлеанский круто развернул коня и послал его через кусты в спасительную чащу. Роберт Турский, плохо понимающий, что происходит, тем не менее последовал его примеру. Следом за графами ринулись их мечники, ломая строй и оглашая окрестности недоумевающими и испуганными криками.