Вместо послесловия

На одинокого всадника, покидавшего Тмутаракань, смотрели двое, мужчина и женщина. Они сидели на траве у холма и глядели в большую лужу у своих ног, где в зеркале воды виднелись картинки событий, происходивших за много миров отсюда.

– Он не услышал даже благодарности, – сказала молодая женщина.

– Обидно за любимого? – ухмыльнулся коренастый бородач. – Зря. Он ведь ничего не свершил, и его разума хватило на то, чтобы все понять.

– И весь его путь – ошибка?

– Ошибаться – чудесно, только так жизнь и становится интересной! А в том святилище все решилось именно так, как и должно было быть. Победил сильнейший, вот и все. Распятый показал, кто в доме хозяин.

– Вмешался бы он, если б не Миронег? Стоит ли защищать тех, кто отказывается сражаться?

– Зачем спрашивать о том, на что нет ответа? Что ты хочешь, Фрейя? Как заставить тебя рассмеяться?

– Награди его ты, раз остальным до него нет никакого дела.

– Тобой? Но ведь он уже отказался однажды…

– У него не было времени подумать!

– И сколько же времени ему понадобится?

– Много, Один, много… Как нам с тобой.

Хозяйка-Фрейя пристально поглядела на собеседника. Великого Одина, вождя всех богов, не часто осмеливались называть по имени. Проще и привычней – Мученик, так и говорили. Назови имя – призовешь хозяина.

Фрейя воззвала к могуществу верховного бога.

– Да будет так, – сказал Один. – Но сдается мне, что и этому подарку он не обрадуется.

Охота в Степи длилась третий день. Вернувшийся из похода на переяславские земли хан Кончак наконец-то мог спокойно отпраздновать свадьбу своей дочери, прекрасной Гурандухт, с сыном князя Игоря Святославича. Дочь была очень рада встрече с отцом, но на конную охоту ехать отказалась.

Недоумение хана разрешилось, как только юная княгиня нашептала несколько слов отцу на ушко.

– Когда только успели?! – проговорил Кончак, не пряча расплывающуюся по лицу улыбку. – Хотя – что удивляться, дело-то молодое!

Спохватившись, он спросил:

– Отец-то знает?

Гурандухт было еще непривычно сочетать два слова – муж и отец, но, заалев щеками, она кивнула.

– А побратим?

Еще кивок.

– Ну вот и погуляем! – решил Кончак.

Третий день гуляла вся Великая Степь. Всадники разогнали, казалось, всю живность на расстоянии двух конных переходов, но вертела и котлы переполнялись свежим мясом, а в чашах не иссякали меды и кумыс, так что шума хватало.

Днем князь Игорь Святославич удалился для отдыха в юрту, поставленную в центре охотничьего лагеря, рядом с ханской. Приказ для охраны был строжайшим – не беспокоить, но какой приказ нельзя нарушить?

Явившегося перед входом в юрту всадника пропустили беспрепятственно, словно это не человек был, а невидимка, проскользнувший мимо копий стражников. Всадник откинул полог юрты, вошел в просторное круглое помещение.

Князь Игорь еще не спал. Он лежал на медвежьей шкуре и лениво перелистывал украшенные цветными миниатюрами листы толстой книги в медном переплете.

Всадник кашлянул, обозначив свое присутствие.

– Овлур? – приятно удивился князь.

– Мир тебе, князь! Примешь гонца с радостными вестями?

– С другими тебя и не помню. Говори.

– Вчера после полудня князь Буй-Тур Всеволод со своими кметями отправился на родину, в Курск. С ним же отъехали и северские дружинники, которые изъявили на то желание.

– Скоро, значит, им и дома быть. Что ж, весть воистину счастливая, спасибо на добром слове, Овлур!

– С вестями и вопрос принес. Дозволишь ли, князь?

– Говори!

– Хан Кончак слышал, что княгиня Ефросинья Ярославна глаза проплакала, стоя на забрале путивльском…

Игорь Святославич усмехнулся, пытаясь представить плачущую жену. Нет, не получилось.

– Хан Кончак интересуется – доколе?..

Князь Игорь внимательно посмотрел на гонца. Овлур бестрепетно выдержал взгляд.

По законам Степи Кончак должен был не меньше полугода продержать у себя русского князя, пока не завершится обряд очищения. Отпускать – нельзя, но ведь сам-то Игорь Святославич не давал обещания жить у половцев, держал его только долг перед побратимом.

– Что, князь, прикажешь седлать коня? У юрты ждут десять солтанов…

– Прикажу, – заулыбался князь. – Еще как прикажу!

Недалеко от речного берега, где уже тянуло прохладой и влагой, Овлур придержал коня.

– Случилось что? – спросил князь Игорь, подъезжая поближе.

– Всадник на горизонте, – откликнулся половец, пристально вглядываясь вдаль. – И кто знает, один ли…

Игорь Святославич и не пытался спросить, послал ли Овлур солтанов на разведку.

Знал, что послал. Оттого и держался спокойно, не выказывая волнения. Чем ближе к северским землям, тем тягостнее было на душе, казалось, что между ним и Русью выросла стена, и нет в ней ворот, распахнутых перед князем, едва не угодившим в полон к своему злейшему врагу.

И этот всадник, так нежданно оказавшийся у него на пути, – не знак ли?

Знак, ведомо.

Оставалось только ждать и надеяться на то, что беда прошла стороной и высшие силы просто намекают на свое благорасположение. По доброте ли своей или с очевидным расчетом на ответную благодарность… Лишь бы только обошлось!

Даже самому себе князь Игорь Святославич боялся признаться, как устал от походов и ратей.

Солтаны вернулись с пополнением. Овлур заметил, что к ним прибавился еще один всадник. По тому, что тот ехал свободно и при оружии, половец заключил, что заметил, хвала Тэнгри, не врага.

Об этом же подумал и князь Игорь, а когда всадники подъехали поближе, узнал нежданного гостя:

– Здрав будь, Миронег!

– Сам по здорову ли, князь?

– Твоими молитвами, – усмехнулся Игорь Святославич, зная прекрасно, что Миронег не из тех, кто любит молиться, тем более за чье-то здравие. Хранильник не молит о здоровье, но дарует его, будь на то воля его богов.

Князь Игорь удивился, как изменился облик Миронега за те немногие недели, что они не виделись. Нет, хранильник не выглядел старше, и платье его было, по обыкновению, в порядке, даже не пропыленным, словно не было долгой дороги через степь. Но в глазах его застыл холод, тот самый, что исходит обычно от дамасского клинка, видевшего много смертей и не скупившегося даровать вечный покой всем, кто окажется на опасно близком к нему расстоянии.

– На Русь идем, – сообщил Овлур. – Присоединяйся к нам, лекарь! Вместе путь веселее!

– Верю, – откликнулся Миронег, но как-то безжизненно. – Но прошу простить меня, раз уж приходится отказывать. Вы – на Русь, я же – мимо нее… Не обессудь, князь!

– Хочешь оставить Русь без последнего хранильника? – спросил князь Игорь.

– Русь без хранильников не останется, ни сегодня, ни во веки веков, – серьезно и веско ответил Миронег.

– Кто же будет вместо тебя?

– Кто-то обязательно будет.

Миронег, кивнув, по обыкновению, не совсем почтительно, повернул коня прочь от княжеского отряда.

Игорь Святославич смотрел вслед удаляющемуся всаднику, гадая, оглянется ли он на прощание.

Не оглянулся.