Глава 6

И вот позади остались проливы Бонифачо и Мессинский, прошли слева острова Говдас и Крит. На горизонте показался мыс Гата. Это был уже долгожданный Кипр.

Эжен так измучился в своей темнице, что молил Всевышнего побыстрее освободить его из добровольного заточения. Он жадно вслушивался в голоса на палубе, с нетерпением и страхом ожидал встречи с отцом. Воля и решимость его поубавились. Больше всего его донимало безделье и невозможность свободно передвигаться. Лежа, часами уставившись в доски нависавшей палубы, он то дремал, то грезил наяву, то предавался воспоминаниям. «Низетта, я так тебя люблю, а ты отвергаешь меня. Но я вернусь, только чуть позже. Я добьюсь всего, о чем мечтаю, - богатства и славы. Отец рассказывал - он сам уже в пятнадцать лет путешествовал. Отец… не выбросит же он меня». Лишь Убер с его постоянными страхами иногда вносил некоторое оживление в это однообразное существование. Юнга добросовестно отрабатывал полученные золотые. Раза три в неделю он с массой предосторожностей вытаскивал Эжена ночами на палубу, и тот с наслаждением вдыхал ароматы южного моря. Наблюдал редкие огоньки далеких судов и еще более далеких островов. Немало неприятностей Эжену доставляла бадейка с испражнениями. Уберу нечасто удавалось освободить это зловонное, но необходимое приспособление, и Эжену приходилось вдыхать эти испарения почти постоянно. Он стал неимоверно грязен, от него воняло, он иногда испытывал отчаянный голод и жажду. Однако парень помнил слова дяди Фомы. Не раз жалел, что отправился в путешествие, но терпел, вздыхал, ругался про себя и в ожидании момента восхитительной прогулки на палубу перебирал в памяти дни недавнего прошлого.

Он с удивлением обнаружил, что мысли о Денизе не так уж часто посещают его голову, но они всегда вызывали в нем чувство горечи, переходящее в злость. Эта злость в нем крепла, укоренялась. Он даже опасался, что она будет в нем сидеть вечно. В один из вечеров, когда духота в трюме почти сводила его с ума, он услышал разговор двух матросов. - Сабен, видишь вдали мыс? - И когда собеседник крякнул согласно в ответ, матрос продолжил: - Это мыс Греко. Обогнем его и завтра утром бросим якорь в порту Фамагусте. - И это конец нашему плаванию? - Вроде бы так. Здесь мы выгрузимся, снова загрузимся, и наша «Мари» отправится домой. Хорошо бы и назад идти при такой же хорошей погоде, а, как ты думаешь, Сабен? Эжен услышал новость, и его сердце забилось. Страх встречи с отцом снова поселился в нем. Вот она, долгожданная и волнующая встреча! Она совершится завтра! Как сложится его жизнь после этого? Все эти мысли молнией пронеслись в голове. Липкий пот покрыл его тело. Голова заболела от волнения и спертого воздуха трюма. Ночью Убер вывел его на палубу. Стояла восхитительная ночь. Редкие огни обозначали далекий берег. Эжен поглядел на небо и определил, что двигаются они на север. Стало быть, к Фамагусте. Он спросил Убера: - Скажи мне, Убер, что нам предстоит, когда завтра утром причалим? - Мой господин, я думаю, что вам стоит сначала незаметно попасть на берег, а уж потом явиться к отцу. Так будет удобнее и безопаснее. - Да ведь увидят, Убер! Ты что, спятил? - Сударь, теперь вас трудно узнать даже собственной матери. Вы ведь давно не смотрелись в зеркало. Уверен, что вас никто не узнает, если не будете лезть сами на рожон. Вместе с грузчиками и сойдете на берег. Тут много разного сброда. И турки, и греки, и евреи, и всякие армяне, египтяне, жители разных островов. Так что затеряться не составит труда, мой господин. Эжен подумал немного, затем решил, что это будет действительно лучше всего. - Я согласен, Убер. К тому же можно будет в море покупаться, смыть грязь хоть немного и предстать перед отцом в более приличном виде. Ты молодец, Убер, и честно зарабатываешь свои золотые. - Вы шутите, сударь. Мне так страшно. А вдруг все откроется, и меня тут же вышвырнут на берег?! Что со мной будет? Тут полно купцов, а они нашего брата не переносят. Враз посадят на цепь и продадут в рабство. - Все в руках Господа нашего, Убер. Я уверен, что ничего не раскроется и ты благополучно вернешься домой, к матери. - Хотелось бы, сударь. Они договорились о том, как поступят утром. Эжен в последний раз забрался в свое убежище и почти всю ночь не смог сомкнуть глаз. Он слышал, как с громким плеском в воду упал якорь, как судно плавно дернулось и остановилось, лишь слегка покачиваясь на малой волне. Вскоре послышалась чужая речь, споры, ругань, беготня и тишина. Затем с криками ввалились грузчики, трюм открыли, и ватага полуголых тел стала вытаскивать мешки, ящики и корзины на палубу и по сходням бегом таскать грузы на берег. Эжен прятался и ждал, когда ему даст сигнал Убер. Тот медлил, и терпение Эжена лопалось. Голос Убера вернул юного затворника к действительности. Юнга звал его и не таился: - Господин, можно выходить! Поспешите, а то не успеете. Быстрее! Эжен рванулся к светлому пятну люка, голые тела шарахались от него, но он не обращал на это никакого внимания и лез по мешкам наружу. Убер подал ему руку и помог выбраться на палубу. Он ослеп от яркого солнца, голова у него пошла кругом. Эжен остановился, чтобы чуток передохнуть и привыкнуть к свету. - Сударь, поспешим! - голос Убера сдвинул юношу с места. Они почти бегом протиснулись сквозь толпу грузчиков, прошмыгнули мимо матросов, которые увлеченно разглядывали город, ни на что более не обращая внимания. Толкаясь и ругаясь, Эжен выбрался на берег и оглянулся на судно. Оно стояло на якорях и швартовах, длинные сходни качались, прогибались под тяжестью быстро снующих по ним голых тел грузчиков, нагруженных тяжелыми ношами. - Прощайте, сударь! - прошептал Убер почти на ухо Эжену. - Да хранит вас Бог! Будьте счастливы - и удачи вам! Убер исчез, и Эжен остался один в толпе грузчиков, зевак и прочего портового люда. Причал был загроможден тюками с товаром. Юноша огляделся и побрел подальше от судна и поближе к какому-либо месту, где можно было бы искупаться, а потом и поесть. Деньги у него были. С наслаждением он окунулся в теплые воды бухты, плескался, нырял, поглядывая на кучу одежды на берегу, к которой уже подтягивались местные ребятишки в надежде поживиться. Эжен выскочил из воды, схватил одежду и стал ее стирать, торопясь высушить и явиться к отцу, пока судно стоит у причала. Греческие мальчишки обступили Эжена. Они кричали, прося подаяния. Эжен оглядел их, развел руками, показывая на свою одежду, изношенную и грязную. Ему вспомнились наставления дяди Фомы. Тот не советовал давать милостыню, иначе грозили большие неприятности от назойливых попрошаек, заметивших деньги у наивного человека. Эжен оглянулся на свое судно, стоящее шагах в двухстах, вздохнул и направился в город, где рассчитывал перекусить, а то голод уж слишком явно давал о себе знать. Крикливые греки сновали по грязным узким улочкам, мощенным булыжником. Влившись в поток этих людей, Эжен оказался на базаре. Тут-то он и решил перекусить, благо предложений было много. Он купил лаваш, несколько ломтиков жареного мяса, пучок лука и кинзы и в довершение всего кружку кислого козьего молока. С аппетитом умяв эту снедь, Эжен уже веселей смотрел на мир. Оглядевшись, он направился в город. Это был небольшой, но довольно красивый городок, опаленный жарким летним солнцем, с крикливыми жителями, одетыми в основном в черное. Женщины торопливо семенили, закутавшись в плотные покрывала, ослы истошно орали противными голосами, а мальчишки бегали повсюду, сверкая грязными пятками босых ног. Массивные крепостные стены и грозная цитадель охраняли покой города, а готический собор Святого Николая поражал величием и красотой. Эжен перекрестился и пошел дальше, пока не остановился перед другой знаменитой церковью. Это был храм Петра и Павла, украшенный искусной лепкой и ажурными решетками на окнах. От непривычки Эжен быстро устал. Ноги налились тяжестью, и он решил, что пора возвращаться на судно. Парень не знал, где и когда состоится встреча отца с Гарданом, прибыл ли на остров отцовский друг, и потому заспешил, боясь остаться в незнакомом городе один. Вскоре он понял, что забыл дорогу в порт, и стал бродить по незнакомым переулкам и улицам, натыкаясь на тупики и кучи отбросов с роями зеленых мух, кружащих над ними. Так он бродил, пока не встретил троих оборванных юношей. Одеждами их тряпки назвать было трудно, и весь вид показывал, что они весьма опасны. Женщины старались не встречаться с ними, а остальные подозрительно поглядывали на эту троицу. Они некоторое время шли за Эженом, что-то обсуждали, пересмеивались, и голоса их звучали довольно недобро. Эжен прибавил шаг, пытаясь определить, как же ему выбраться к морю. Он решил, что уклон как раз и ведет в нужном направлении. Пройдя следом шагов двести, парни догнали Эжена и преградили ему путь. Они заговорили, но он ничего не мог понять, пока преследователи красноречивыми жестами не показали, чего требуют. А требовали они, конечно же, денег. Эжен скорчил недоуменную гримасу, показывая, что ничего у него нет. Тогда один из них стал ощупывать его одежду, и тут Эжен не выдержал. Он оттолкнул наглеца, отступил на пару шагов и хотел было уйти, но те опять преградили ему путь, уже явно намереваясь применить силу. Эжен решил не искушать судьбу и пустился вниз бегом. Это его не спасло. Парни быстро догнали, и он тут же получил хороший удар в лицо. Ярость и обида нахлынули на него. Он стал отбиваться, но силы были неравны. Тогда ему пришлось выхватить кинжал, и один из налетчиков тут же завопил, получив резаную рану на руке. Прохожие сторонились дерущихся, а Эжен медленно отступал по уклону, отмахиваясь от наседавших юнцов. Дела плохи - подумалось ему, если у них есть оружие - от троих не отобьешься. Тут он заметил троих моряков, по виду французов, проходивших вдали по перекрестку. Эжен закричал, призывая на помощь, так как у греков тоже появились в руках ножи и дело получало уже слишком опасный оборот. Моряки остановились, посмотрели в его сторону, Эжен снова крикнул им, прося о помощи, и те бегом устремились к нему. Греки заметили это и отступили, а Эжен, едва дыша, пытался благодарить своих спасителей. - Откуда ты такой тут взялся? - спросил один из моряков. - Тебе, парень, повезло, что мы оказались рядом. Здешние ребята так просто не отпустили бы тебя. Пошли с нами, а то еще угодишь в историю. - Ладно, пошли лучше отметим это дело, вон и таверна виднеется, - прервал разглагольствования своего товарища моряк постарше. - Парень, видать, не первый день ходит с пустым животом. Пошли, братва! Они направились к таверне, что находилась в ста шагах ниже. В чадном помещении на лавках сидели люди разных наружностей и уплетали из мисок аппетитную еду, запивая все это красным вином. Гул голосов покрывал отдельные возгласы снующих тут и там слуг. - Вон как раз для нас место освободилось, - толкнул своих друзей моряк постарше. - Быстрей занимайте, пока свободно. Садись, Элье, будем пить вино. Оно тут отменное. - Эй, разносчик! - крикнул Элье, хотя никто его не понял. Тогда он стал махать рукой, и это возымело действие. Пришлось заказ делать на пальцах, но разносчик все прекрасно понимал, и тут же на столе появился большущий кувшин вина, хлеб, жареная рыба, лук, чеснок и прочая снедь. - Тебя как зовут, парень? - спросил моряк постарше. - Меня Пьером, Элье ты уже знаешь, а этот юнец отзывается на Арно. - А я отзываюсь на Эжена, - ответил довольный юноша, оглядывая мрачное помещение. - Тогда давайте выпьем за знакомство и избавление нашего молодого соотечественника от опасности! - И Пьер поднял кружку. В здешнем шуме трудно было разговаривать, но Эжен был даже доволен тем, что расспросы прекратились. Лишь потом, когда компания собралась подниматься и уходить, Пьер спросил: - Ты из каких мест, Эжен? - Но тут их затолкали, торопя освобождать место. А Эжен сказал, как бы не расслышав вопроса: - Я плачу, друзья. Вы меня спасли от лап разбойников, так что позвольте мне вас угостить. - Он вынул кошель и достал золотой. - Эге! Да наш приятель при деньгах! Вот почему к нему пристали греки. Ладно, приятель, плати, мы не против, верно, друзья? Все были навеселе, Эжен даже чувствовал легкое покачивание, ноги держали его с трудом. На ярком солнце ему стало еще хуже. Усталость и долгое сидение без движения сделали его слабым, и он плелся среди своих новых приятелей, едва переставляя ноги. Они поддерживали его под локти, смеялись, подбадривали: - Ничего, парень. Придем на судно, там отлежишься. У нас хозяин добрый. - Зато капитан зверюга, - отозвался Пьер. - Капитаны все такие, Пьер. Да иначе с нашим братом и нельзя. Мы же во вред себе будем поступать, если нас не держать в кулаке, - отозвался Элье. Эжен не вслушивался в разговоры товарищей, а они тащили его дальше к порту, что ему и надо было. Постепенно на свежем воздухе парню стало легче. Голова несколько прояснилась. Вскоре они вышли к порту и повернули в сторону судна, стоящего поодаль. Это было их судно, Эжен тут же узнал его. Волнение захлестнуло его, он задышал бурно, шаг замедлился. - Ты что, приятель? - спросил Пьер, глядя, как изменилось лицо Эжена. - Вино разобрало? Ничего, пройдет. Ты ведь парень крепкий. Они поднялись по сходням на палубу. Капитан встретил их грозным взглядом и рявкнул: - Кого это вы приволокли, канальи? Кто разрешил? - Господин капитан, это наш соотечественник, француз. Мы его спасли от ножей местных бандитов. Хозяин предупреждал нас о таких случаях. - Врать-то зачем, бараны! И чего ему надо на судне? Пожрать захотел за наш счет? Не выйдет! - Да нет, господин капитан, он не голоден и при деньгах. Я сам видел, - с настойчивостью продолжал Пьер. - На худой конец сможет за себя заплатить. Верно, Эжен? Скажи. - Ладно, пусть остается до решения хозяина. Видать, в переделку попал и не знает, как домой добраться без приключений. Однако, судя по платью, ты не так уж и прост, если это платье не с чужого плеча. - А действительно, Эжен, кто ты? Говоришь ты как грамотный, и одежда твоя хоть и грязная, но видно ведь, что не простецкая. - Моряк отстранил юношу и оглядел его с головы до ног. - Ну-ка говори, приятель. И скажи спасибо господину капитану, что не прогнал. Пошли, а то ты совсем очумел, - А кто твой хозяин, Пьер? - спросил Эжен, когда они отошли на бак и расселись там на бухтах канатов. - Знатный купец, приятель. Что-то затеял, да нам это неведомо. Вот пришли на Кипр и ждем чего-то. Мужик он отличный. К нему на судно толпы рвались. - С чего это так? - Кормежка не в пример лучше, чем на других судах, порядки не такие зверские, да и плату кладет в полтора раза больше обычной. Чего же не рваться к нему? - И сам никого не обидит, - добавил Элье. - Завсегда поможет, если что, и защитит, особенно если кто невинно пострадает. Так что можно сказать, что нам повезло с этим судном, просто здорово, что нас взяли сюда. - Поглядим, как назад пойдем, - с сомнением сказал Арно. - Хозяина-то с нами уже не будет. Так что капитан вполне может отыграться на нас. - А куда хозяин-то денется? - спросил Эжен. - Поговаривают, что в Индию направляется. Только как это ему удастся? На судне-то туда не добраться. - Пьер с сомнением покачал головой. - Я слышал, что тут он встречает еще один корабль и пересядет на него, а потом караваном пойдет до Красного моря, - заметил Элье, понизив голос. - Ладно, это не наше собачье дело, друзья, - остановил спор Пьер. - Господа сами решат, что и как, а наше дело по шее получать и денежки по тавернам на вино и баб спускать. - Моряк радостно потер руки. - Такая наша доля, значит. А у Эжена в голове все вертелась мысль о том, как пройдет встреча с отцом. Он уже понял, что его нет на судне, и теперь с замиранием сердца прислушивался к звукам, доносившимся с причала, откуда должен появиться его любимый отец. Эжен потел, задыхался иногда от волнения и все ждал той роковой минуты, когда появится отец. Наконец уже перед самым закатом он услышал стук подъезжающего тарантаса. Эжен выглянул за фальшборт и увидел отца. Тот у самого судна выбрался из местного шарабана и расплачивался с возницей. Его сопровождали двое людей, которых Эжен знал по Марселю. - Вот и хозяин появился! - воскликнул Пьер. - Сейчас капитан доложит о тебе, Эжен, и ты предстанешь перед ним. Да не бойся ты так! Хозяин добрый человек. Эжен не успел ничего ответить, как голос капитана заставил его подскочить на месте. - Эй, бродяга! - позвал тот грозно. - Поди сюда, появись пред хозяином. Да пошевеливайся, а то схлопочешь линьков. Эжен тяжело вздохнул и на непослушных ногах поплелся, опустив голову, на зов. Он стал у трапа, где остановился и отец, и ждал, что же произойдет дальше. Пьер внимательно оглядел Эжена, потом ахнул и срывающимся голосом воскликнул: - Ты ли это, Эжен?! Как ты тут оказался? Боже, что случилось, почему ты в этом городе? Говори же немедленно! - Па, я так хотел в Индию, - прошептал Эжен едва слышно, но отец услышал его голос, полный тоски и страдания. - Господи, да как тебе удалось раньше нас прийти сюда? А как же мать, она, наверное, с ума сходит по тебе! - Нет, па. Я написал ей письмо и подробно все объяснил. Она все уже знает. Мари передала ей мое послание, па. - Вот негодник! Как же теперь быть? И как ты попал к нам? - Хозяин, его привели мои матросы, - вмешался капитан. - Они отбили его у местных бандитов. Даже не верится, что это ваш сын, сударь. Я, правда, редко его видел, потому и не признал. Однако… - Ну, сынок, задал ты мне задачку! Где эти матросы, которые привели его сюда? - И когда те явились, Пьер спросил: - Где вы подобрали этого прохвоста? Отвечайте. - Господин, он отбивался от местных, когда увидел нас. Мы проходили мимо. Он позвал нас, мы, конечно, не могли бросить своего в беде. Потом привели сюда. Вот и все, господин. Назвался Эженом, но ничего больше о себе не сообщил. - Эжен, так как же ты сюда добрался? Почему не отвечаешь? - Па, позволь мне не отвечать. - Эжен поднял голову. - Никакого проступка я не совершил, но мне не хотелось бы об этом говорить. Мне стыдно признаться, но, повторяю, я ничего плохого не совершил. - Все это весьма странно, сын. И что прикажешь мне делать? Куда тебя девать? Ты меня очень огорчил. Никак не ожидал от тебя такого. Пьер замолчал. По лицу его блуждали тени раздумий. Капитан и матросы отошли, не решаясь встревать в семейные неурядицы. - Ну прошу тебя, па! Не гони от себя. Я не буду тебе в обузу. Согласен выполнять любую работу. Только не прогоняй, прошу тебя! Пьер стал ходить по палубе, заложив руки за спину. Его лихорадило, он никак не мог принять решение. Ему очень было жаль сына, он вполне мог понять его стремление путешествовать. Но опасность-то слишком велика. Неужели Фома?.. - Скажи, это Фома тебя надоумил? Отвечай! - Я обсуждал с ним это, но он постоянно твердил, что ослушаться родителей никак нельзя, что это большой грех, па. Но мое стремление в конце концов поддержал. Не держи на него злости, па! - Ох и не нравится мне твоя затея, сын! Но что теперь делать? Ты так просишь и настаиваешь, что мне трудно тебе отказать. Но мать-то как?! - Отец бросил печальный взгляд на Эжена. - Вот что меня беспокоит, сын. - Но она же все уже знает, па. И у нее слишком много будет забот и без меня. Решайся, я вижу, что ты уже почти согласен, па! Ну, пожалуйста! - Тебя бесы попутали, но так и быть - оставайся! Но гляди у меня!.. - Пьер поднял было руку, но махнул ей безвольно. Эжен от восторга не мог произнести ни слова. Он лишь бросился в объятия к отцу и стал тискать его, ничуть не стесняясь своих бурных чувств. Он целовал его плохо выбритые щеки, пока тот не отбился и не потребовал успокоения: - Ну, хватит! Что это ты так! Успокойся, Эжен. На нас смотрят ведь. - Ну и пусть, па. Ведь я с отцом, а не с посторонним человеком. Я так тебе благодарен, па! Спасибо, родимый! - Ладно, успокойся и иди отдыхать. Но сначала помойся хорошенько и переоденься. Ты слишком плохо выглядишь. Иди, сынок. - Пьер толкнул сына в плечо. Эжен помчался в каюту отца, по дороге лукаво подмигнув повстречавшемуся на пути Уберу.

Два дня спустя знакомый купец уговорил Пьера совершить небольшое плавание в соседний городок для доставки груза вина. Это давало небольшой доход и дополнительный заработок матросам. Тем более что судна Гардана все еще не было на рейде. А когда они вернулись, то увидели, что одновременно с ними в бухту входит незнакомый корабль. На нем, как оказалось, прибыл Гардан. Сблизившись, суда отсалютовали друг другу одиночными пушечными выстрелами и отшвартовались рядом. - Никак это твой сын, Пьер? - сразу же спросил Гардан при первой встрече. - Угадал, Гардан. Эжен - мой старший сын. Ему восемнадцать лет. А как твои?.. - Мои полностью во власти хана крымского. Воины. Их торговлей не заманишь, да и путешествий они уже достаточно увидели, но все больше на конях. - Ты имеешь в виду старших двоих? - Конечно, Пьер! Остальные еще малы для этого. Кстати, я ходил с ханом в поход на Москву. Здорово напугали мы царя Ивашку. - Глаза татарина радостно заблестели. - Сбежал он от нас подальше. А мы славно пожгли его города. Радуйся, Петька! - Да чему радоваться, басурман! Небось немало душ православных загубил, а? - Пьер криво улыбнулся. - Да бакшиш не забыл. Не чувствую радости, Гардан. Как-то это отдалилось от меня. Я и речь родную почти забыл. А ты? - А что я? Болтаю, как и прежде. Я ведь часто на Русь хаживаю с караванами. Торговля, брат. Обязательно раз в год да побываю там. Тебя всякий раз вспоминаю. Правда, до Новгорода не доходил, а думка побывать там была, не скрою. Но уж очень далеко.

– А зачем все-таки призывает нас капитан, ты не знаешь? - Пока нет, чувствую только, что в Гоа нас ждет письмо, в котором все будет сказано. Но я верю, что просто так он нас не позвал бы. Эжен с интересом смотрел на этого легендарного человека, о котором отец в свободные минуты любил порассказать сыну. Ему не терпелось расспросить Гардана о его способностях к колдовству и предсказаниям, но он не решался. Парню было удивительно наблюдать этих людей, уже немолодых, с проседью в волосах и так любовно глядевших друг на друга. Странно, что их юношеская дружба не ослабла и по-прежнему горит ясным огнем. Эжен почувствовал зависть, тем более что Гардан выглядел солидно, богато одетым и лицо казалось мужественным и красивым. Темные усы и бородка с редкой сединой очень шли ему, а подобие малой чалмы делало облик экзотическим и каким-то таинственным. Гардан сжал плечо юноши крепкими пальцами с богатыми перстнями: - Что, Эжен, думаешь, что мы с твоим отцом так хорошо дружим, и аж завидки тебя берут? Признавайся! Эжен покраснел, замешкался, удивляясь столь точному пониманию собственных мыслей. Потом ответил, несколько пораженный: - Сударь, вы совершенно точно определили ход моих мыслей. Это и есть ваши способности? Мне па говорил о них не раз. - Никаких «сударей», Эжен. Я для тебя дядя Гардан и больше никак! Ясно? - Хорошо, дядя Гардан. Мне очень приятно. Но как вы так можете? - Все от Аллаха, мой друг. Милостивый и милосердный все может. Это дар Божий, Эжен. - Гардан взглянул на небо, сложил молитвенно руки и едва склонил голову в поклоне. Затем неожиданно подмигнул Эжену, отчего тот слегка пришел в замешательство. В болтовне прошел весь день и часть ночи. А на следующий капитан «Мари» погрузил необходимый провиант, груз и отплыл на запад. Судно же Гардана по имени «Цветок Крыма» взяло курс на дельту Нила. Под флагом крымского хана можно было не опасаться ни турецких, ни арабских пиратов.

Старые друзья теперь проводили все время вместе. С ними был и португалец Фернан, которого Пьер разыскал и с большим трудом уговорил посетить места, где прошли годы их молодости. Этот португалец был старше их обоих. Ему было около пятидесяти, но выглядел он еще старше. Из разговоров друзей Эжен понял, что жизнь Фернана не сложилась. Он потерял почти все, что имел после приключений юности, и теперь вновь решил попытать счастья. Пьер выслал ему деньги на дорогу до Фамагусты, куда тот и прибыл из Португалии. Он был неразговорчив, сильно похудел и казался старым и больным, хотя на здоровье не жаловался. Седая борода и усы, закрученные кверху, придавали ему несколько горделивый вид, но глаза выдавали грусть и безразличие. У него было двое детей, но они жили отдельно, с матерью, и тоже влачили довольно жалкое существование. - Фернан, я не могу видеть, как ты себя изводишь, - говорил Пьер, глядя на хмурое лицо старого друга. - Я обязан что-то сделать для тебя. Мы же старые волки! Рассчитывай на меня в любом случае. Это мой долг, а я привык их платить. - Что мне надо, Пьер? Мне бы только детей обеспечить, а самому мне ничего не нужно. И спасибо за заботу. - Но я рад, что ты наконец-то согласился приехать ко мне, и теперь мы снова вместе. И это стоило мне немалых трудов. Теперь-то мы не позволим тебе зачахнуть в какой-то глуши, Фернан. Будь уверен. Так, Гардан? - Само собой, Петька. Друзей нельзя бросать. Плохо, что он не подавал о себе никаких вестей. - Я его несколько лет искал. Хорошо, что ко времени явился, - подытожил Пьер. - Вот доберемся до места, там развернемся, Фернан. Не отчаивайся, твои дети и жена будут обеспечены. - О жене не вспоминай, Пьер. Ее вроде и нет у меня. Ее родственники так со мной обошлись, что пусть это будет последнее упоминание о ней. Все переглянулись и молча согласились с требованием друга.

Короткое путешествие до Египта оказалось не столь приятным, как переход из Марселя до Кипра. Шторм накрыл судно, а ветры не давали войти в устье Нила. Три дня понадобилось капитану, чтобы, лавируя и постоянно меняя галсы, войти в гавань Дамьетты, что на восточном рукаве Нила. Здесь переждали непогоду, слегка поправили такелаж, истрепанный штормом. Гардан взял в свои руки все бразды правления. - Как только прибудем в Каир, - сказал он серьезно, - я тут же запрещу своим людям посещать берег. Иначе кто-то из них может проболтаться, что вы христиане. А тогда вас здесь ждет тюрьма или казнь. Мы же спешно выгружаемся и отпускаем судно домой. Груз уже должен нас ждать. - Придумано вполне хорошо, - согласился Пьер, выслушав доводы Гардана. - И сейчас никто из команды не сойдет на берег. К тому же мы тут задерживаться не будем. Как только позволит ветер, тут же отправляемся. - Гардан заговорщицки обвел друзей глазами. - Со всеми делами буду управляться сам. Я в этом имею уже немалый опыт, да еще и свои способности могу проявить, если потребуется. Ждать пришлось недолго. Уже на следующее утро ветер позволил поднять паруса, и судно вошло в Нил. Потянулись низкие берега, пестревшие пальмами и рисовыми полями вперемешку с садами и зарослями тростника. По берегам располагались частые селения и городки. Турецкие патрули и отряды часто просматривали реку, их суда бороздили воды, и Гардан постоянно был начеку. Османы недавно обосновались в Египте и вели себя настороженно. Но два дня прошли, и впереди открылась величественная панорама Каира. Город раскинулся на правом берегу реки. Дальше на восток поднимались невысокие горы Мукаттам, на одном из холмов которых возвышалась цитадель. При подходе к городу справа медленно проплыл низменный остров Варрак, а у самого центра Каира - остров Рода, заселенный рыбаками. - Я почти забыл этот город, - сказал Пьер, вглядываясь в очертания выступающих минаретов мечетей. - Ни одной мечети не помню. - Сколько лет прошло с тех пор, - буркнул Фернан. - Единственное, что осталось в памяти, так это цитадель. К ним подошел Гардан, облокотился о планширь и спросил: - Ну как, интересно побывать на старых местах? Я тут лет пять назад был. А вот там, видите, мечеть Кайтабая аль-Азхаре, смотрите левее. - Татарин протянул руку. - А вон минареты мечети Аль-Гури и Аль-Азхар. Несколько дней вам можно будет побродить по городу, друзья. Но предупреждаю, надо быть осторожными и ничем не выделяться. Турки могут принять вас за христианских шпионов. Тогда не избежать тюрьмы. А то и казнить могут. - Мрачноватые вещи ты нам рисуешь, - отозвался Фернан, а помолчав, добавил: - Уж лучше я останусь на судне. От греха подальше. - Советую посетить дом греха, раз ты, Фернан, заговорил о грехе. Это отвлечет тебя от унылого созерцания. - Что за дом греха? - встрепенулся тут же Арман, услышав наконец-то нечто вполне привлекательное. - Там ты, Арман, можешь позабавиться с женщиной, выбранной по своему вкусу, - ответил Гардан, улыбаясь в усы. - О, это мне подходит, и даже очень. - Арман радостно улыбнулся. Надо будет разузнать про этот дом подробнее. Зайдя в протоку между островом Рода и городом, судно пришвартовалось у причала. Тут же появились пронырливые люди, и Гардан стал торговаться о выгрузке товаров и погрузке новых. Насладившись криками, угрозами, обещаниями и заверениями в вечной дружбе, они пришли к какому-то согласию. И не прошло и получаса, как прибежала толпа полуголых тощих арабов, и они бросились в трюм выгружать его содержимое. Бичи надсмотрщиков щелкали в воздухе, настигая ленивых и не очень проворных. К вечеру все работы были закончены. А с рассветом началась погрузка, которая продолжалась до самого вечера. Наши путники, облачившись в местные одежды вроде джуббы с широкими рукавами или черную абу, похожую на плащ из шерсти, но слишком жаркую для европейцев, совершали короткие прогулки по ближайшим кварталам и торопились вернуться назад, боясь турок. Эжен попробовал проявить свои познания в арабском. На него смотрели с интересом, а один лавочник, продавец кунафа из сахара, муки и орехов, заявил, что он, видимо, из Магриба, ведь только там так говорят по-арабски. Эжен был доволен, дал лавочнику целый динар и набрал целую гору сладостей. - Эжен, должен тебе сделать предупреждение, - сказал Гардан. - Здесь такая щедрость может привести к неприятностям. Веди себя более естественно и сообразно с местными обычаями. - Хорошо, дядя Гардан. Я буду осмотрительней. Первые же прогулки показали, что осторожность нужно соблюдать всем, и лучше всего ничего не покупать, ни с кем не разговаривать, а просто незаметно поглядывать по сторонам и вертеть в руках четки, плотнее прикрываясь плащами и малыми чалмами со свисающими концами ткани по бокам. И пока Гардан утрясал свои дела с отправкой судна, набором каравана для перехода в Суэц, путники постепенно знакомились с городом. Один лишь Арман но интересовался им, а все силы тратил на дома греха, но и он был предельно осторожен, чему немало удивлялся Пьер. Эжена и Пьера больше всего удивили величие и красота мечети Аль-Азхар. Эта самая большая мечеть города поражала своими изысканными архитектурными формами и необыкновенными приемами постройки. - Па, но здесь резче видна разница между бедными и богатыми, чем у нас. Верно я говорю? - На всем Востоке так, сынок. Здесь больше жестокости, хотя мы им не уступаем в этом. Но среди своих у нас дела получше. Во многом виновата нетерпимость религий. В Индии такого нет. Там никто никому не мешает молиться так, как кому хочется. Здесь, как и у нас, такого нет. - Да, па, это верно. Сколько гугенотов у нас погибло, да и теперь их притесняют. Странно все это. - Пойдем лучше пройдемся от ворот аль-Хальк до садов Булака. Гардан говорил, что это очень красиво. - Зайдем сначала в дуккан и купим сладостей. Уж очень они здесь восхитительные, па. - Гардан не советовал этого делать, Эжен. Лучше пойдем дальше. Эжен вздохнул, но согласился. Затем они осмотрели золотой базар Хан-аль-Хадили. - Какие красивые здесь изделия из золота и камней! - тихо воскликнул Эжен. - Вот бы нашей матушке купить что-нибудь, а? Или моим сестрам. - Все это потом, когда будем возвращаться, Эжен. Пока нам нельзя ничем себя обременять. Так в тайных прогулках и мелких заботах прошло четыре дня. Затем судно ушло, и наши путники остались в городе. Гардан поселил их в пустующем доме на окраине и велел сидеть тихо и не высовываться. Небольшой сад служил им местом для прогулок, а разговаривать они должны только по-арабски и очень тихо. - Кругом достаточно соглядатаев, - поучал Гардан серьезно. - Легко можно попасть впросак. А это нам никак не улыбается, друзья. Еще три-четыре дня - и мы отправляемся дальше. Терпите.