Глава 33
Северный рейд
Время, отпущенное на ремонт, быстро проходило. Оставалось всего два дня отдыха. Пополнившие экипаж матросы понемногу осваивались на корабле, привыкали к изменениям, произошедшим в их жизни. Два новичка попали в команду Пьера, и он старательно обучал их обращаться с пушками и огневым припасом.
День клонился к вечеру, но все еще сильно палило солнце. Ветер с берега дышал жаром и пылью. Пустыня постоянно чувствовалась тут. Даже горы не могли остановить ужасный ветер, который приносил с востока невыносимую жару и пыль.
Пьер был на этот раз один. Арман пропадал где-то на берегу, и ждать его раньше утра было бессмысленно. Он уже приноровился к отправкам на берег и, судя по поведению, все же нашел себе временную подругу.
Шамси почти поправился и теперь деятельно руководил работами по подготовке судна к дальнему походу. Он как-то сказал Пьеру, что капитан долго отсутствовал и теперь привез приказ отправляться к берегам Португалии и Франции. Там он надеялся снискать себе славу великого поборника ислама в борьбе против неверных.
Это известие сильно взбудоражило Пьера. Он с нетерпением ожидал появления друга. Ему не терпелось побыстрее поделиться с ним своими надеждами, рассказать о походе, который приведет их поближе к родным местам.
Ранним утром шлюпки с матросами стали швартоваться у борта судна, Арман поднялся на борт. Пьер предвкушал радость общения с другом и тут заметил, что от берега отчалила лодка с пятью гребцами. Они спешно гребли и стремительно приближались к «Тени пророка».
Пьер взглянул на Армана и понял, что с ним не все в порядке. Тот явно забеспокоился, его движения стали порывистыми и нервными.
– Что там у тебя случилось, Арман? – в беспокойстве спросил Пьер, как только друг подошел к нему. – Эта лодка не по твою ли душу?
– Вполне может быть, Пьер. Я немного зарвался и теперь могу нарваться на неприятности. Но что тут поделаешь? Вся надежда на Всевышнего и Деву Марию. Господи, спаси мою душу грешную! – взмолился он.
Тем временем двое арабов поднялись на борт и бросились тут же к Арману.
– Вот он! Вот тот руми, который обесчестил мою дочь. Смерть ему!
Матросы обступили их и с интересом стали наблюдать за происходящим.
Раздавались уже возгласы в поддержку арабов. Пьер оттолкнул Армана подальше от разъяренных пришельцев, спросил спокойно, но уверенно:
– Кто вы такие и что вам надо на судне?
– Еще один неверный! Он хочет укрыть преступника! Смерть обоим! Пусть Аллах будет свидетелем правоты моих слов! Этот руми укрывает своего, а тот неверный осквернил мой род, и мне теперь придется или убить его, или не показываться в дуаре! Без отмщения я не уйду с корабля! Смерть руми!
– Кто тут разорался?! – Шамси протиснулся вперед и уставился на разгневанных арабов. – Чего вы требуете, правоверные? Говорите, я тут главный.
– Я и мой зять требуем смерти этим двум руми, раис. Один из них… – И он со скрежетом зубовным рассказал все сначала. – Смерть им!
– А ты знаешь, что они слуги пророка на этом корабле, почтеннейший? А слугу пророка так просто нельзя убить. Он пользу приносит своей жизнью. К тому же мы отправляемся в дальний поход, на смерть во славу Аллаха, ты можешь это уразуметь, несчастный? Их, скорее всего, Всевышний и так скоро приберет к себе в райские сады, так что идите себе и помалкивайте. Иначе висеть вам на реях, почтеннейшие.
Такие слова оскорбленным правоверным редко приходилось слышать, да еще от начальника столь высокого ранга, каким им казался Шамси. Они притихли, глаза продолжали метать молнии, однако пыла такого уже не было. Старший все же спросил нерешительно:
– Но хоть возмещение ущерба я могу с него получить, раис? Мне же не жить теперь в моем дуаре. А так устрою пир, и все будут довольны.
– Руми, – обратился Шамси к опомнившемуся уже Арману. – Сможешь ли ты дать этим правоверным немного денег? Это успокоит их, и дело будет улажено. Лучше дай.
Арман молча кивнул, полез в карман, отсчитал пять золотых, почти все, что при нем было, и молча протянул жалобщикам. Те с недоверием в глазах взяли деньги и поглядели вокруг, как бы ища поддержки. Матросы улыбались многозначительно и хитро, поглядывали озорно на успокоившегося Армана и добродушно похлопывали крестьян по спинам.
Получившие деньги правоверные тут же спустились по трапу в свою лодку, торопливо отчалили и направились к берегу. Шамси же сказал, строго глядя на Армана:
– Благодари Аллаха, что я сегодня в хорошем настроении, руми. Иначе быть бы тебе в лучшем случае нещадно битым плетьми. Однако благодари и своего друга. Моли Аллаха или своего Бога, чтобы он оградил тебя в будущем. Пошел вон!
Пьер взял Армана за руку, почувствовав, как тот закипает.
– Успокойся, Арман. Раис прав, ты должен молиться. Ты был на грани самого непоправимого. Вот до чего может довести неумеренность с женщинами, друг. Пошли.
– Ух ты! – выдохнул Арман блаженно. Он понял, что гроза миновала быстрее, чем он ожидал, да еще и обошлось без всякого наказания. – Неужели пронесло, Пьер? Даже не верится. Обязательно свечку поставлю Деве Марии, если доведется попасть в храм. Клянусь!
– Нам всем придется ставить множество свечей, чтобы искупить грехи свои.
Матросы почему-то посмеивались, мало кто из них бросал злобные взгляды на своих товарищей по оружию, пусть даже и неверных, христиан.
По этому поводу Пьер заметил, когда друзья оказались одни:
– Что-то за последние дни наши арабы стали к нам относиться намного спокойнее и даже лучше. Ты заметил, Арман?
– Еще бы! Я же вместе с ними развлекался на берегу. Они почти все замешаны в амурных делах. Так что мы сдружились на этой почве. Теперь отношение к нам будет лучше.
– Хоть это меня радует, Арман. Во всяком случае, все, что ни делает Бог, все к лучшему, – Пьер истово перекрестился.
Незадолго до восхода солнца суда, используя утренний бриз, отвалили от берега и двинулись на юго-запад, подальше от берега, который зачастую грозит большими неприятностями.
Пять судов, тяжело груженных продовольствием и снаряжением для дальнего похода, мерно и грузно покачивались на длинной волне. Редкие огни берега медленно меркли и вскоре исчезли совсем. Над волнистой линией горизонта небо посветлело. Заря быстро разгоралась, и неожиданно из-за гряды невысоких гор быстро выплыло солнце.
Бриз прекратился, а ему на смену задул свежий ветер с юго-востока. Он быстро менял прохладу ночи на удушливую невыносимую жару. Красноватая пыль пропитала небо, дышать было трудно.
Матросы поглядывали на восток, где собирались тучи пыли, приносящие ощущение тревоги, безысходности и тоски. Все бродили по палубе с мрачными лицами, раздраженные и злые.
– Что это такое? – с тревогой спрашивал Арман, поглядывая на мутное небо. – Так и задохнуться можно. Надо хоть забортной водой окатиться, а то и засохнуть недолго. Даже в пустыне такое редко встретишь.
– Говорят, что такой ветер называется огненным ветром или дыханием смерти. Хорошо, что он дует не более трех часов, но за это время можно Богу душу отдать. Слышишь, как шумит небо? Это тучи песка накатывают на океан.
– Ух и жарища, Пьер! А солнце, гляди, совсем красное и едва просматривается сквозь мглу.
– У меня голова раскалывается, и все кружится перед глазами. Пошли в тень, приляжем, а то и сдохнуть можно.
Друзья проковыляли в тень от паруса и растянулись на горячих досках палубы, рядом ругались трое арабов, прикладываясь к горлышку кувшина с водой.
Красновато-желтая мгла покрыла море и берег, который совсем уже не просматривался. Словно стена стояла в той стороне.
Два часа спустя ветер утих, направление его сменилось, и дышать стало легче. Матросы зашевелились. Проклятья срывались с их губ, когда они провожали взглядами последние сгустки мглы.
И хотя солнце засияло свободнее, жара резко спала. Море задышало свежестью и влагой.
В районе Канар их накрыл другой ветер, хартаман, как его называют здесь. Он очень противный, не такой страшный, как «дыхание смерти», но достаточно неприятный и длится намного дольше. Пыль застилает все вокруг, видимость падает очень сильно.
– Мы как раз в том месте и в то время, когда эти ветры особенно часты, – заметил Пьер, когда Арман, злобно ругаясь, изнывал от жары и пыли.
– Скорее бы попасть за Гибралтар! Там хоть нет такой пакости. А что, если там нам представится случай удрать, а? – Глаза Армана засветились надеждой.
– Поменьше говори об этом, Арман. Как бы не накликать беды. Лучше будем терпеливо ждать. Но радует хотя бы то, что все ближе подходим к нашим берегам, Арман, – Пьер мечтательно поднял глаза к небу, как бы шепча молитву.
Неделю спустя все забеспокоились, и Пьер вынужден был спросить о причине беспокойства.
– Шторм идет, руми. Разве не видишь, какая зыбь разыгралась на море, – ответил матрос.
– Может, есть возможность уйти подальше от него? – спросил Пьер.
– Это дело капитана и раиса Шамси. Они решают дела, а мы… – И он со значением хмыкнул.
Шамси и капитан стояли на юте, тревожно посматривали на море, небо, оглядывали горизонт, совещались.
Наконец они приняли какое-то решение. Прозвучала команда менять курс судна. Остальные суда флотилии тоже стали поворачивать реи, рулевые навалились на румпель, и «Тень пророка» плавно забрала на северо-восток.
Часа два ничего особенного не происходило, лишь на небе стали заметны высокие перистые облака да вокруг солнца появился ореол. Ветер почти полностью затих, но зыбь постепенно увеличивалась. На закате усилился ветер, горизонт окрасился в медно-красный цвет. Ветер постепенно стал нарастать, качка усилилась. С флагмана подали сигнал держаться поближе друг к другу и постоянно поддерживать связь сигнальными огнями.
– Мне сдается, что шторм пройдет стороной, – заметил Пьер, неотрывно наблюдая за небом и морем. – Все признаки говорят за то, что флотилия успешно уйдет от центра шторма.
– Волна уже достаточно большая, Пьер.
– Она и должна быть высокой. Но ветер тут будет намного слабее, а это уже хорошо. Наши капитаны вовремя очнулись от спячки и выбрали правильное направление.
– Дай-то Бог! Хоть бы обошел нас этот шторм. Страсть как мне не нравятся всякие там бури и ураганы!
– Они всем не нравятся, Арман. Но что поделаешь – такова судьба всех моряков. А ночью особенно тоскливо, правда?
– И не говори, друг. Буду молить Пресвятую Деву о ниспослании нам удачи. Господи, спаси и помилуй!
Шторм свирепствовал всю ночь, но было ясно, что до ураганной силы ему далеко. Команда вся была наготове и управлялась с парусами четко, искусно маневрируя и устраняя малые поломки.
К утру шторм продолжался с прежней силой. Корабли флотилии с трудом удерживались на расстоянии видимости. Тучи проносились, казалось, над самыми верхушками мачт. Оставили самые малые паруса, но скорость шебек была немалая, узлов восемь.
К полуночи шторм быстро пошел на убыль. На прояснившемся небе появились звезды. Ветер перестал свистеть в снастях, но волна еще ходила огромная, и качка выматывала людей изрядно.
Утро выдалось замечательное, если не считать все еще достаточно большое волнение. В разных местах маячили паруса всех пяти шебек. Стало быть, Аллах смилостивился и сохранил суда.
«Тень пророка» шла на правом фланге флотилии. И когда раздался голос марсового, все устремили непонимающие взгляды на море, где кроме своих парусов ничего не смогли разглядеть.
– Адмирал сигналит сбор и атаку! – продолжал доносить марсовый.
На корме появился капитан. Он торопливо наводил зрительную трубу на горизонт, пытаясь обнаружить чужой корабль и понять, откуда пришел адмиральский сигнал.
– Слева по борту, румбов шесть от курса, испанец! Снизу не увидеть, капитан! Там и наш флагман.
Капитан распорядился сменить курс. Рулевые навалились на румпель, матросы с криками стали тянуть реи мокрыми брасами. За несколько суток шторма все вымотались, и потому часто слышались злые крики и ругань.
Ветер был не совсем попутным, и пришлось часто менять галсы, лавировать.
Два часа спустя, когда «Тень пророка» подошла на полкабельтова к испанцу, все было закончено. Две шебеки взяли судно на абордаж. Сопротивления почти не было. Захваченное судно имело плачевный вид. Скорее всего, оно попало в самую середину шторма. Грот-мачта была срезана до самой палубы, и след ее простыл в волнах. Бизань свалена на правый борт, куда кренился и сам корпус судна. Фальшборт в нескольких местах проломлен.
Арабы уже таскали различный груз на свои суда. Адмирал прокричал приказ включиться в разгрузку приза. «Тень пророка» медленно подошла к борту, благо волнение уже почти утихло.
Матросы «Тени» бросились на испанский корабль. Он был завален обрывками снастей и дерева. Пушки едва держались у бойниц. Пьер оглядел их и пожалел, что они слишком велики для шебек.
Около тридцати мальчишек-негров с выкаченными от ужаса глазами проследовали на адмиральский корабль. Нашим матросам достались бревна около десяти футов длиной из красного и черного дерева. Их втаскивали в наскоро освобожденный трюм, укладывали рядами и неслись за новой поклажей.
Слоновьи бивни матросы бережно сносили на другую шебеку. Все были уставшими, но уже иногда посмеивались. Все же добыча оказалась уже приличная, а что еще в трюме приза можно добыть, этого пока никто не знал.
– Руми, вы двое занимайтесь огневым припасом. Забирайте порох, картечь, пыжи. Все это нам пригодится.
– Раис, мушкеты не забыть бы все собрать и погрузить.
– Они нам не нужны, руми. Выполняй что сказано.
– Но… – Возражать оказалось бесполезно, Шамси уже был далеко.
Перетаскивание полутора десятков бочонков пороха и нескольких бочонков картечи вымотало друзей основательно. Лишь к вечеру удалось справиться с погрузочными работами. Адмирал приказал покидать судно. Пленные испанцы уже сидели в трюмах в ожидании своей участи. Их набралось более двух десятков.
Шебеки отвалили от испанца, он тут же стал дымить, потом языки пламени начали вырываться наружу. Сырое дерево сперва не хотело поддаваться огню, но вскоре пороховые заряды добавили жару, и корабль объяло пламенем.
Шебеки выстроились в кильватерную колонну и взяли курс на восток-северо-восток. Пьер оглядел горизонт, солнце, скрывающееся в волнах океана, и сказал Арману:
– Скорее всего, мы идем в ближайший берберский порт. Груз для шебеки слишком велик, и с ним мы не можем идти в дальний поход.
– Значит, передохнем малость, Пьер, – радостно заблестели глаза друга.
Пьер молча бросил осуждающий взгляд на Армана. Тот сделал лукавую рожу, улыбнулся и отошел.
Два дня спустя, на закате, показались берега. Эскадра легла в дрейф и приготовилась ждать утра.
Волны мерно покачивали шебеки, они мягко поскрипывали рангоутом. Море светилось разными цветами, искрилось и вздыхало умиротворенно после тяжелого шторма, пронесшегося совсем недавно.
Несколько тусклых огоньков светились в стороне берега. Ночь прошла на редкость спокойно и мирно. Утром матросы выглядели совсем иначе, чем вчера. Радостные лица людей излучали тепло и надежду на развлечения, ожидавшие их в городе. Отдохнувшие и накормленные, моряки охотно и дружно работали со снастями. Слабый морской бриз позволил шебекам приблизиться к берегу на полмили и бросить якоря.
– Говорят, что это главный порт всех арабов и берберов побережья. – Пьер с интересом осматривал город с его белыми крепостными стенами, минаретами и башнями бастионов.
– Скорее всего, здесь два города, Пьер, – заметил Арман. – Гляди, вон река, а дома стоят на обоих берегах. Интересно, что это за города такие. Хорошо укреплены. И какие белые стены крепости, Пьер!
– Я слышал, что это самый главный центр пиратства всего побережья. Отсюда отправляется множество пиратских флотилий на грабеж проходящих мимо судов португальцев и испанцев.
– Вот угодили в гнездо, а?! Хотелось бы попасть туда и поглядеть вблизи.
– Подождем, а пока нам предстоит заняться выгрузкой призовой добычи. Начальство разузнает тут все и тогда отпустит нас погулять немного.
– Интересно, далеко отсюда до Гибралтара, а?
– Кто ж его знает, Арман. Тут нужны вычисления или достоверные сведения. А так, на глаз определить невозможно. Но скоро мы и это узнаем.
Недельный отдых вперемежку с адской работой по перегрузке добра пролетел незаметно. Друзья вволю набродились по узеньким грязным улочкам и Рабата, и Сале. Осмотрели развалины древних римских построек, вспомнили свое житье в таких же развалинах. Не раз они с трудом избегали стычек с местными и заезжими моряками и просто жителями, которым было неприятно пребывание европейцев на их улицах.
И вот они опять в море! Меняя галсы, шебеки медленно продвигались на север.
Оказалось, что до Гибралтара совсем недалеко.
– Никогда бы не сказал, что пролив так близко! – с удивлением воскликнул Пьер.
– Значит, мы почти дома? – с надеждой спросил друга Арман.
– Ты спятил, видать, Арман. До дома еще надо добраться, а пока мы лишь на траверзе Гибралтара. И то миль этак на тридцать западнее. Берегов нигде не видно. Лишь по разговорам я понял, где мы находимся.
– Судя по всему, здесь нам будет небезопасно, Пьер.
– Думаю, что ты прав. Кругом ходят хорошо вооруженные испанские и французские суда. Как бы не попасть впросак. Тревожно мне все это. Лишь бы представился удобный случай для побега, так я бы не упустил его.
Почти месяц флотилия, лавируя, продвигалась к Бискайскому заливу. Но на всем этом пути ничего существенного добыть не удалось. Захватили лишь одно небольшое каботажное судно, но добыча была более чем скромной.
Большинство европейских судов шли караванами, под солидной охраной, и пытаться захватить приз было бесполезно. Команда волновалась, командиры нервничали и все чаще поглядывали назад, где им было вольготно у своих берегов.
К тому же у самого входа в Бискайский залив их настиг шторм и два дня терзал своими шквалами. Но обошлось без потерь. Зато противные ветры никак не давали войти в пролив. Пришлось повернуть на запад и идти мористее, опасаясь того, что шторм может изменить направление и снести шебеку к берегу.
– Господи, когда же кончится эта свистопляска?! – бурчал Пьер, вытягивая брас при очередной смене галса.
– Ага, и тебя заело, Пьер! – отозвался Арман со злой смешинкой в голосе.
– Тут любого заест! Какая болтанка кругом! Голова кругом ходит. Того и гляди, волна за борт бросит. Тогда все – пропал!
– Ладно, сам говаривал, что терпеливей надо быть. Не вечно же штормить будет. Бог даст и тихую погоду. Гляди, вон просвет появился. Знать, и затишье не за горами.
И действительно, не прошло и пары часов, как ветер стал слабеть, тучи разредились. Проглянуло солнце, дождь перестал.
Флотилия осторожно подтягивалась к флагману. Никто не знал, где находятся корабли, и теперь капитаны спешно вытаскивали секстанты, астролябии и ловили луч солнца, благо время подошло к полудню.
Как потом сказал Шамси, они находились на траверзе Вьяна-ду-Каштелу. Это ничего не говорило Пьеру, так как он совершенно не был знаком с побережьем Португалии. Но широта чуть меньше сорока двух градусов уже показывала приблизительное местонахождение флотилии.
– Арман, это почти посередине Пиренейского полуострова, приблизительно в двухстах милях от берега.
– Это далеко от Гибралтара? – с надеждой в голосе спросил Арман.
– Дался тебе этот Гибралтар! Конечно, далеко. Я просто прикидываю по памяти координаты, и так у меня получается. Не стану же я спрашивать об этом прямо. Еще на подозрение наведу нашего благодетеля Шамси.
– Ну и голова у тебя, Пьер. Никогда бы не запомнил и сотой доли того, что тебе известно. Да и желания никакого не испытываю.
– Вот это-то и главное. Нет желания – нет и знания.
Наконец настали блаженные дни, когда море успокоилось, волны спали, и команда получила возможность передохнуть и привести себя в порядок.
Арман после любовной истории на берегу сдружился с некоторыми арабами. Как выпадало свободное время, так они уединялись, и начиналась игра в карты. Тут у Армана дела шли намного лучше. Он потирал руки от удовольствия, почти всегда был в выигрыше, но старался особо не зарываться.
– Этак ты скоро и меня перегонишь в накоплениях, Арман, – со смешком на губах говорил Пьер другу.
– Такого никогда не случится, месье, – так же со смехом отвечал Арман.
– И очень плохо. Бедных людей именно потому так много, что они никак не могут заставить себя чуточку напрячься, поработать, скопить средств и завести хоть малое, но прибыльное дело или просто жить на ренту.
– Вот-вот, ты рассуждаешь как богач! А бедняку тебя никогда не понять, Пьер.
– Так не всегда же я был богат. Мальчишкой с нуля начал. Так что мотай на ус и запоминай.
– Вряд ли мне это поможет, Пьер. Не такой я человек, чтобы копить деньги, да еще в такое время, когда не знаешь, что тебя ждет завтра.
– Тогда тебе не видать своего театра, даже если я тебе и дам денег. Ничего у тебя не получится. Все спустишь без пользы.
– Тут ты, наверное, прав, Пьер, я слишком ненадежный человек. Не держатся у меня деньги, как-то сами уплывают из рук. Хорошо, что здесь некуда их тратить, а то бы уже давно ни гроша не было.
– Тогда и разговаривать с тобой нет смысла. Однако что-то случилось. Гляди-ка, с флагмана подают какой-то сигнал. Сейчас услышим.
– Капитан! – Голос марсового разнесся по судну. – Адмирал вызывает на палубу!
– Что такое, на марсе? – Капитан появился в одной сорочке и коротких штанах. Волосы его были распущены и не прикрыты повязкой.
– Всем следовать за мною! – кричал марсовый, расшифровывая сигналы адмирала. – Близко приз!
– Всем по местам! – это появился Шамси и уже отдавал команды. – Приготовиться к повороту! Брасы левого борта, пошел!
Матросы разбежались по своим местам и схватились за канаты. Рулевые навалились на румпель, и шебека, качнувшись на волне, побежала западнее, где должен был находиться вражеский корабль-приз.
Час спустя он уже был виден хорошо. Это был трехмачтовик с высокими надстройками. Арабские суда отрезали ему отход к берегу под прикрытие батарей какого-нибудь форта или военного корабля. Испанские матросы забегали по палубе и вантам, переставляя паруса, но тяжелый корабль плохо брал ветер, рыскал на волне.
– Их капитан в растерянности! – Пьер тяжело дышал, но в минуту передышки успевал наблюдать за маневрами испанца. – Никак не может принять наиболее правильное решение.
– А что тут можно сделать? – спросил Арман. Он тоже заинтересовался призовым кораблем и наблюдал за ним, прищурив глаза.
– Нам с этого места трудно определить правильные действия. Во всяком случае ему стоило бы попытаться не допустить окружения. А арабы непременно хотят его окружить и навалиться скопом.
– Как он вооружен? Ты видишь?
– Не хуже нашего адмирала со всей его эскадрой.
– У него людей меньше.
– Зато пушки мощнее, и этим ему надо бы воспользоваться.
– На нашу голову, Пьер, так, что ли?
– Это точно замечено, Арман. Пусть лучше мечется в неведении. Капитаны уже приняли очередной сигнал.
Пьер сразу же собрал свою команду, зарядил по обоим бортам пушки, сложил рядом два десятка мушкетов и повторял задачу прислуге.
Шамси пробегал мимо, и Пьер спросил:
– Раис, как близко подойдем к кораблю? Чем палить будем?
– Только картечью, руми. Спешить не стоит. Подойдем поближе.
– У испанца мощная артиллерия, раис. Потерь может быть много.
– Это не твоя забота, руми. Тебе надо стрелять поточнее, абордажа не прозевать. – Шамси с презрением оглядел Пьера, на котором тускло поблескивал старый испанский панцирь и шлем. – Не нашего ты вида, руми.
– А я и так не ваш, раис. Я руми, – с усмешкой ответил Пьер.
– Шайтан ты, но пусть в этом бою тебе поможет твой Бог.
– Спасибо, раис. Да храни тебя Аллах!
– Инша-аллах! – воскликнул Шамси и умчался дальше, позванивая ножнами сабли.
Арабская флотилия широким маневром охватывала мечущийся корабль. Капитан испанца, видимо, для демонстрации силы или со страху приказал дать залп. Левый борт корабля окутался дымом, донесся гул выстрелов. Ядра плюхнулись в волны. Дистанция была еще слишком велика даже для мощных пушек противника.
– Психуют испанцы, – заметил Арман, потом спросил: – Ты, Пьер, не заметил, сколько у них пушек?
– По-моему, по пять на каждом борту, Арман. Стало быть, всего десять. Солидно. Вот бы прямо сейчас рвануть на него, пока пушки не перезаряжены. Подойти и всадить ему пару ядер под ватерлинию!
– Никак нельзя, Пьер, – ответил Арман значительным тоном. – Добычу потеряем. Кто ее достанет тогда со дна? Тут ты просчитался, стратег!
– Корабль большой и от двух наших ядер потонуть не сможет, да еще так быстро, что и ограбить его будет нельзя.
– И тут меня побил! Уж лучше мне с тобой не спорить.
Понадобился целый час, прежде чем шебеки окружили испанца и стали сближаться. Борта противника опять окутались дымом. Ядра вспенивали волны недалеко от шебек. Но лишь одно задело корму флагмана, не причинив ему особого вреда. В этот момент адмирал сигналом стремительно бросил флотилию на испанца. Со всех шебек грохнули залпы, но они оказались такими жидкими, что причинили мало вреда вражескому кораблю.
– Однако результаты не в нашу пользу, – заметил Пьер. – Правда, человек десять мы у них выбили, но этого слишком мало.
Арман руководил перезарядкой пушек. Вскоре они были готовы. «Тень пророка» подошла достаточно близко к противнику. Уже палили мушкеты с испанского корабля, когда Пьер, тщательно наведя пушки, скомандовал:
– Пали!
Картечь с визгом унеслась на палубу испанца. Пьер жадно наблюдал за результатом залпа.
– Видал, Арман! Мы одни сделали больше, чем вся флотилия арабов. Гляди, десятка два испанцев уже ползают в крови. Хватай мушкеты! В укрытие, собаки! Не высовываться! Пали прицельно!
Матросы с криками бросились к фальшборту и стали стрелять. Шамси носился рядом, что-то яростно крича, но Пьер не слушал. Он тщательно целился, мягко спускал курок и уже не глядел на результат – знал, что пуля не пролетела мимо, потом обернулся к Арману и крикнул:
– Заряжай картечью, Арман!
Трескотня мушкетов нарастала. С правого борта «Стрела пророка» уже забросила крючья, и матросы, десятками падая под огнем испанцев, озверело лезли на абордаж.
Следом, осыпаемый пулями, торопился второй корабль флотилии. «Тень пророка» оказалась несколько сзади, но огонь ее косил испанцев, не давая им организовать отпор. Палуба алела пятнами крови. Люди спотыкались о тела павших и раненых, падали, многие из них не успевали встать, тут же получив удар кинжала или шпаги.
Яростные вопли дерущихся смешались с мушкетной стрельбой.
– Крючья на борт! – это голос Шамси прорвался сквозь весь грохот боя. – Вперед, правоверные! Аллах акбар!
Несколько матросов с кинжалами в зубах перелетели на палубу испанца, вцепившись в канаты, и тут же вмешались в свалку.
– Арман, не ломись вперед, – крикнул Пьер, размахивая шпагой. – Не лезь без нужды, осмотрись, друг!
Команда пушкарей карабкалась на борт. Люди падали, ругались, рычали. Обрызганные кровью оскаленные бородатые хари лезли и лезли в драку, пока испанцы не стали отступать на шканцы, потом по трапам на надстройки, где их поредевшие ряды вяло отмахивались от орущей массы арабов, опьяненных кровью.
Пьер первые минуты дрался осмотрительно, особо не лез в гущу, старался сдержать Армана. Однако бой поглотил их разум, и они бросились вперед, разя и получая ответные удары, которых пока не замечали.
Краем глаза Пьер заметил, как Арман то ли споткнулся, то ли, получив удар шпаги, упал. Пьер, махая отчаянно шпагой, бросился к другу. Испанцы отступили, а он смог увидеть, что Арман получил удар кинжалом в грудь и весь залит кровью. Пьер рванул сорочку, обнажил тело друга, понял, что рана не очень-то опасная – клинок распорол кожу и лишь слегка задел мускул. Арман мало что соображал, но полностью не потерял сознание.
– Погоди, Арман, сейчас перевяжу, и ты будешь опять как огурчик. Потерпи, милый! Сейчас, родимый!
Он торопливо перематывал рану заранее заготовленной полоской чистой ткани. Кровь постепенно переставала сочиться. Завязав узел, Пьер поглядел на друга и сказал намеренно спокойным тоном:
– Вот и все. Теперь подожди – я вернусь к тебе. Лежи спокойно и не беспокойся. Я скоро. Бой уже затихает, – и он убежал помогать товарищам.
Минуту спустя испанцы сдались, побросали шпаги и подняли руки. Арабы в пылу сражения некоторых тут же зарубили, но большинство повязали и принялись растаскивать имеющееся на корабле добро.
Пьер тоже начал осторожно оглядывать темные помещения, держа пистолет наготове. С ним увязался один матрос, они вскоре проникли в трюм, отодвинув засов какого-то помещения. Огарок свечи высветил странную картину. Человек пятнадцать обтрепанных и грязных людей смотрели на них безумными от ужаса глазами.
– Эй, кто тут? – спросил Пьер по-французски, видя, что это европейцы.
– О, месье, вы француз?! Какая радость, месье! Вы освободите нас?
– Да кто вы и откуда появились на испанском судне?
– Мы пленные. Это долго рассказывать, сударь. Освободите нас побыстрее, мы умираем от страха и голода. Дайте нам пить, сударь!
– Эй, саадит, принеси этим людям воды, да побыстрее, – сказал Пьер своему напарнику.
Тот поколебался, недовольно что-то буркнул, но пошел куда-то. Пьер не был уверен, что тот выполнит его приказ. Он спросил:
– Давно вы здесь, господа?
– Уже вторую неделю, сударь. Нас захватили самым коварным манером. Эти испанцы совершенно бесчестные люди. Нас освободят, сударь?
– Ничего об этом сказать не могу, но постараюсь для вас что-нибудь сделать.
– Как это – что-нибудь, сударь? Мы не понимаем.
– Судно захвачено арабскими пиратами, господа. И я у них тоже в неволе, по сути дела. Я не распоряжаюсь здесь, господа. Все будет зависеть от адмирала и капитанов. Но я обещаю вам всю свою поддержку, какая только будет возможна. Я тут с товарищем, тоже, как и вы, французом, но он ранен, надеюсь, что не сильно.
– О, сударь, что же нам делать?!
Пьер понимал отчаяние этих несчастных людей, но помочь им не мог. В это время в помещение с факелами вошел какой-то капитан и его люди. Капитан оглядел мрачные казематы, пленников, уставился на Пьера и спросил:
– Это ты руми с «Тени пророка»?
– Это так, раис.
– Что ты тут делаешь?
– Да вот нашли с товарищем этих людей. Они взяты испанцами в плен и просят пить и есть. К тому же интересуются своей судьбой.
– Это не твое дело, руми. Иди отсюда побыстрее и не показывайся тут никогда! Пошел вон!
Пьеру ничего не оставалось, как выйти. Не стоило обострять отношения с капитаном чужого судна. Всему свое время.
Он нашел Армана на том же месте, но уже сидящего и глазеющего на разыгравшуюся кругом вакханалию.
– Как ты, друг? – спросил Пьер, приседая к нему.
– Нормально. Болит, но могло быть и хуже. Спасибо, ты вовремя ко мне подоспел. А у тебя что?
– Пленных французов нашел в трюме. Да капитан выгнал меня оттуда. Это очень интересно, Арман. Мне не по себе от всего этого. Так хочется им помочь, но думаю, что это невозможно. Они так и останутся пленными.
– Во всяком случае, это хоть что-то, а времени у нас много. Сразу не так просто что-либо придумать, особенно стоящее. Подождем, а там видно будет. К тому же и я выбыл из строя. А жаль.
– Даст Бог – поправишься быстро, Арман. Рана не очень-то глубокая, за неделю встанешь на ноги.
