Глава 26
Битва
Теперь дни пролетали незаметно и быстро. Пьер с помощью Армана занимался подготовкой воинов Аммара бен Мухаммеда к предстоящим стычкам с агрессивным соседом – шейхом Санхаджем, который объявил себя потомком пророка и пытался сколотить группу вождей-шерифов для противодействия султану.
В аиле оказалось две пушки, огневой припас на несколько десятков выстрелов и несколько португальских мушкетов, видимо, захваченных в битве при эль-Ксар эль-Кабире в 1578 году. И не удивительно, что берберы еще не приучились к огнестрельному оружию. Они больше пользовались холодным, такими его видами, как сабля, ханджар – обоюдоострый кинжал, и джерит – небольшой дротик.
– Однако наш хозяин совсем не так глуп, как можно было бы ожидать от такого дикаря, какие встречаются иногда в здешних горах, – заметил Арман, когда уже несколько дней они вовсю занимались с местными воинами изучением пушек и мушкетов. – Сразу понял все преимущества огнестрельного оружия.
– Ты прав. Он отменно начитан и знаком со многими науками. Книг у него целая библиотека, он показывал ее мне как-то раз. А свитков и того больше. Недаром арабским владеет отменно, намного лучше, чем, например, я.
Спустя неделю Пьер приказал Бенхиму привести на бастион над воротами, где были расположены пушки, всех обучавшихся.
– Бенхим, настало время заняться стрельбой, – твердо сказал Пьер. – Тащите порох, ядра, и будем на практике осваивать это дело.
– Порох не дам понапрасну жечь, руми!
– Но как же мы тогда отразим врага, когда он нагрянет? Надо пристрелять пушки и мушкеты, да и люди должны привыкнуть к грохоту и огню. Без этого никак нельзя, Бенхим!
– Зелья мало, и его надо беречь, руми.
– Тогда мне ничего не остается, как просить разрешения у хозяина.
– Ладно, – сразу же согласился Бенхим. – Сколько тебе надо зелья?
– Мне бы по три выстрела на каждую пушку, да столько же для мушкетов. Это самое малое, что может понадобиться. А там поглядим.
– О Аллах всемилостивейший! Ты свидетель, я не хочу такого расточительства, но будь заступником, всевидящий! Инша-аллах!
Солдаты все-таки притащили порох, ядра и картечь.
– Картечь пока трогать не будем, – говорил Пьер, а Бенхим тут же передавал разговор воинам. – Глядите, там, шагах в ста пятидесяти, будут воины вашего соседа и врага Санхаджа. Там мы должны их встретить метким огнем пушек. Орудия надо хорошенько навести на цель, и лишь тогда можно ожидать успеха. Глядите, там уже стоит большой щит из кож, натянутых на каркас. Его мы должны поразить. Учтите, пока вы будете готовить второй выстрел, враги могут ворваться в тигремт, поэтому и надо первым же выстрелом поразить цель и заставить врагов отступить, а тем временем мы перезарядим пушки и можем встретить атакующих новыми выстрелами. Потому мы и должны точно все рассчитать, чтобы выстрелы не пропали даром. Надо пушки хорошенько пристрелять.
Пьер медленно показывал, как надо отмерять норму пороха для заряда, как его трамбуют, закладывают пыжи, вкатывают ядра, насыпают свежего пороха в затравник.
Один из воинов калил железный прут на жаровне.
Пьер тщательно наводил ствол, посматривал на небо, определяя силу и направление ветра, прикидывал высоту бастиона и расстояние до цели. Он волновался и старался целить увереннее, но это плохо ему удавалось. Уж очень давно он не стрелял.
– Все готово, Бенхим. Теперь нужно лишь поджечь порох запальником.
Пьер взял в руки железный прут и поднес его к пороховой кучке в затравнике. Воины в страхе попятились, но Пьер обернулся, улыбнулся и вдавил раскаленный прут в запальное отверстие. Порох вспыхнул, пушка грохнула, дернулась и откатилась назад. Дым быстро унесло ветром.
– Ну как, Арман? – закричал Пьер, обернувшись к другу, который наблюдал за результатом выстрела.
– Высоко взял, Пьер! Чуть не попал в птичку небесную. Целься футов на пять ниже!
– Тогда повторим, Бенхим. Уже кое-что понятно. – Пьер приказал подручным тщательно вычистить ствол пушки и уже через десять минут начал вновь заряжать. Воины напряженно наблюдали за его действиями. – Теперь возьмем немного ниже, но можно это отрегулировать и величиной заряда, что мы теперь и сделаем. Положим пороха чуть поменьше.
Пушка опять выстрелила, а Арман закричал:
– Годится, Пьер. Смотри сам, как щит дырой светит!
Все и так уже видели дыру в щите, и радостные возгласы пронеслись над бастионом. Даже Бенхим смягчил выражение обычно сурового лица.
– Теперь можно заняться и другой пушкой, – сказал Пьер.
Лицо Бенхима опять посуровело, но он промолчал, лишь тяжело вздохнул и прикрутил седеющий ус.
Из второй пушки потребовалось сделать целых три выстрела, хотя и третий оказался не совсем удачным. Ядро лишь слегка коснулось верха щита и унеслось дальше, взрыв землю далеко впереди.
Трескотня мушкетов завершала учебный день. Под конец Пьер заметил:
– Если заниматься так каждый день, то вскоре мы будем бить на любом расстоянии без промаха.
– Но тогда у нас не останется пороха для настоящего боя! – взволновался рачительный хозяин припасов.
– Оставить, конечно, надо и для боя, но много нам и не понадобится. У нас главная задача остановить врага, посеять панику и нанести ему наибольший урон. Остальное легко довершат твои воины в рукопашной схватке. Причем с большой охотой. Погляди на них, они куда увереннее выглядят теперь, а это уже кое-что. Ты согласен, вояка?
Бенхим сверкнул глазами, поняв некоторую насмешку, таящуюся в словах Пьера, но промолчал. Все же ему понравилась стрельба, хотя в ушах до сих пор гудело, а в носу ощущался неприятный запах пороха.
Однако времени для основательной подготовки у воинов Бенхима не оказалось.
Через три дня к аилу подскакали два всадника. Их впустили в ворота. Это были разведчики. По тигремту поползли слухи о том, что сосед готов нанести удар уже совсем скоро, не сегодня, так завтра.
Народ заволновался, стада потянулись под прикрытие укреплений тигремта. Бенхим озабоченно забегал по стенам и башням.
Слуга хозяина прибежал к нашим друзьям и потащил Пьера за собой. Они поспешно шли по переходам, пока не добрались до комнаты Аммара бен Мухаммеда. Слуга открыл дверь и толкнул Пьера вперед.
– Входи, руми, входи, – послышался голос Аммара. – Хочу посоветоваться с тобой. Вижу, что я в тебе не ошибся.
Пьер скромно уселся на ковре, но принять приглашение к трапезе отказался. Он промолвил тихим голосом:
– Раис, я слушаю тебя.
– Ты, видимо, уже знаешь, что гонцы принесли тревожную весть?
– Да, хозяин. Я слышал об этом. Но нападения мы ждем уже довольно долго.
– Это так, руми. И я хотел спросить тебя, как идут дела с пушками?
– Если быть честным, то идут они пока не очень хорошо, раис.
– Почему так?
– Бенхим жалеет пороха для стрельбы, а без практики невозможно достичь быстроты действий и точности прицела. Распорядись об этом, раис, а то можно и просчитаться.
Аммар подумал немного, вздохнул, огладил бородку. Его глаза подозрительно глянули на Пьера, но сказал он совсем не то, чего тот ожидал:
– Бенхим всегда был слишком скуп, руми. Потому я распоряжусь отпускать тебе зелья столько, сколько ты сам решишь. Кстати, какие результаты можно ожидать от пушечной стрельбы?
– Многое зависит от скученности нападающих, хозяин. Если они будут идти плотно, то картечью можно свалить до полутора десятков воинов одним выстрелом.
– Это меня обнадеживает. В прошлой схватке я потерял много отличных воинов, и теперь отряд ослаблен. Мой зять воюет далеко и не сможет помочь, так что одна надежда на пушки и мушкеты. Хотя их и немного, всего-то пять.
– Думаю, хозяин, что пушки сыграют свою роль, особенно если твои враги не знают о них.
– Они не знают, а если и догадываются, то вряд ли опасаются их. Мы люди старого закала и не особо доверяем оружию европейцев. Мой сосед бросится в бой очертя голову. К тому же он молод и горяч, а это не всегда хорошо на войне.
– Это точно, хозяин.
– Но ты и сам молод, руми. Хотя вы, европейцы, скроены иначе, чем мы, потому вы так сильны и уже заняли почти все гавани на море.
– Ты, хозяин, упомянул про своего зятя…
– Любопытно? Что ж, можно и сказать, тут секрета нет. Мой зять плавает на море, торгует, но больше воюет с христианами, а в основном с португальцами. Но сейчас появились и другие любители чужого, в том числе и твои соотечественники. Но, слава Аллаху, наши корабли успешно громят неверных.
Аммар замолчал и дал знак, что аудиенция закончена.
Уже на следующий день Бенхим молчал, когда Пьер опять занялся пушками и мушкетами. Посмеиваясь в усы, он сказал начальнику отряда:
– Не горюй, раис, порох весь сжигать глупо, и я это понимаю. На десяток выстрелов я все же оставлю. Так что успокойся, раис.
Выстрелы гремели, обслуга металась вокруг, выполняя приказы Пьера, и заряжала орудия уже довольно быстро и сносно. Мушкеты тоже били не в небо. По этому поводу Пьер сказал Арману:
– Еще несколько дней, и можно будет считать, что солдаты готовы к отражению нападения. Хорошо, что гонцы ничего тревожного больше пока не несут.
– И долго это может продолжаться, Пьер? Уже так все надоело, так охота домой, что душа просто горит!
– А что тогда мне говорить? У тебя семьи нет, а у меня жена, дети, и я тоже сгораю от нетерпения поскорее увидеть их. Но сдается мне, что в случае удачи в этой местной войне мы можем рассчитывать на помощь Аммара.
– Что это значит, Пьер? – Голос Армана выдавал волнение, а глаза заблестели жадным огоньком.
Пьер рассказал другу о разговоре с хозяином и его зяте. Арман сказал:
– Вот это было бы здорово, Пьер! Дай нам Бог удачи, смилуйся над нашими грешными душами!
Шли тревожные дни. Пастухи выгоняли свои стада только под охраной воинов, неутешительные вести продолжали поступать в тигремт.
– Помнишь, Арман, ты молил Господа услышать твои молитвы и помочь нам?
– Я это делаю каждый день и даже по нескольку раз в день, Пьер. А что?
– Да вот Бенхим сказал, что наши недруги отогнали стадо коз и готовят в ближайшие дни нападение. Хочу предложить хозяину сделать ров перед воротами. Это как раз то, что нам нужно. Орда нападающих остановится перед ним, а мы всадим в нее пару зарядов.
– Здорово! Так иди быстрее добиваться своего! А то и опоздать можно.
Два часа спустя Пьер вернулся. Арман вопросительно глянул на него.
– Договорился, – коротко сказал Пьер. – Уже сегодня два десятка воинов и рабов примутся копать ров. Да еще его надо замаскировать понадежнее. Тогда совсем хорошо будет.
– Хоть бы получилось, Пьер. Да услышит нас Господь наш благословенный! Мы верные дети твои, не оставь нас на поругание этим грязным иноверцам! Помоги, смилуйся! О пресвятая Дева Мария, не дай погибнуть на чужбине!
– Вот теперь тебя обязательно услышат, Арман, – полушутливо сказал Пьер. – Уж так много жара было в твоих словах, они шли у тебя от чистого сердца.
– Ты смеешься?
– И не думал. Над такими вещами не смеются, Арман.
Они долго молчали. Арман успокоился, потом переменил тему и рассказал вдруг Пьеру такое, что тот с недоумением поглядел на друга расширенными глазами.
– Как тебе это удалось за такой короткий срок, Арман?
– Я же истинный француз! Неужто я могу так долго ждать, когда здесь столько девушек! Вот одна из них и сдалась после нескольких дней упорной осады.
– Да ты понимаешь, какая это опасность? Это тебе не Франция. Тут за такие дела в момент голову открутят и труп собакам бросят.
– Все понимаю, но плоть так оголодала, что устоять я был не в силах.
– Доведешь ты нас до беды, Арман. То-то я вижу, что ты стал каким-то странным и часто по ночам где-то мотаешься. И над кем же это ты такую победу одержал?
– Тебе, друг, лучше ничего не знать и держаться от греха подальше. Ты верный супруг, и тебе трудно понять меня. Так что можешь забыть о том, что я тебе рассказал, Пьер. Занимайся своими военными делами. А может, и ты не прочь бы развлечься, а? Это можно, я думаю, устроить. Что скажешь?
– Нет уж, Арман. Ты верно сказал, что я супруг серьезный и на такие дела не пойду. Я люблю свою Ивонну и не мыслю изменить ей.
– Ну и чудак же ты, Пьер! Можешь любить свою Ивонну сколько тебе угодно. Я же не предлагаю тебе любить другую женщину, а легкое развлечение только укрепляет мужчину. Мы так долго постились, что Господь наш всемилостивейший не может не простить нам этого маленького грешка.
– Не уговаривай, Арман. Сатана меня не совратит. Я не могу так бессовестно обмануть Ивонну. Это не по мне.
– Да разве она узнает? Кто ей скажет? Я? Даже и не сомневайся. Я – могила! Будь уверен!
– А мне неважно, узнает она или нет. Я должен быть просто чист перед нею и перед своей совестью. Это очень важно для меня.
– Вот бы не сказал, что такой человек, как ты, почти дикарь из ледяной страны, может так говорить.
– А вот тут тебе лучше заткнуться, Арман! И не лезть на рожон! Это не по-дружески! И прекрати подобные разговоры, прошу тебя. У нас есть дела более важные, понял?!
– Как скажешь, Пьер. Я же не знал, что это тебя так волнует. Прости.
Эта маленькая размолвка длилась у друзей не очень долго. Уже на следующий день им пришлось забыть ее, так как события стали развиваться стремительно.
А случилось именно то, чего давно ожидали все жители тигремта.
С десяток всадников прискакали к его стенам, гарцевали перед воротами, выкрикивая оскорбления и ругательства, вызывая смельчаков на поединки, размахивали саблями, смеялись, глумились над защитниками. Потом они ускакали, обещав назавтра вернуться всей силой.
– Хорошо, что ров уже закрыли, – сказал Арман, наблюдая, как в пыли исчезают быстрые всадники.
– Вечереет. Сегодня они больше не сунутся, а завтра вполне можно будет их увидеть во всей красе. Хорошо, что мы давно прекратили стрельбу, а то они могли услышать и что-нибудь предпринять.
Всю ночь часовые зорко следили за местностью, но она прошла спокойно, а наутро, чуть взошло солнце, показались всадники. Их было больше сотни, они ехали не спеша, уверенные в том, что сила на их стороне.
С трудом ковыляя и отдуваясь, на бастион взобрался Аммар, поддерживаемый двумя воинами. Он выглядел старым, уставшим и безразличным.
Пьер вопросительно глянул на него, но тут же стал возиться с пушкой. Он не верил, что враги сразу бросятся на штурм ворот. Им необходимо было разведать обстановку, осмотреться и уж тогда решиться на что-то определенное.
Аммар приблизился к Пьеру. Тот почувствовал его дыхание за спиной, обернулся и выжидательно посмотрел в глаза хозяина. Они были вроде бы спокойны, но в самой глубине их можно было заметить волнение.
– Как наши пушки, руми? – спросил Аммар тихо.
– Все нормально, раис. Я жду действий наших врагов.
– Я надеюсь на своих воинов и на тебя, руми. Ночью я молил Аллаха о милости, но многое зависит и от нас.
– Да, раис. У нас говорят об этом так: на Бога надейся, а сам не плошай. Думаю, что это верно.
– Да, это хорошее высказывание, руми. Однако что будут делать нападающие? – Он спрашивал, ни к кому не обращаясь и не ожидая ответа.
Пьер все же решился заметить:
– Думаю, хозяин, что они сперва осмотрятся, а потом бросятся к воротам с тараном. Другого способа проникнуть в тигремт у них нет. Они же знают, что тут не более пятидесяти воинов, а это им кажется слишком незначительной силой, которую можно просто смять без долгой подготовки.
– Видимо, руми, ты прав. Так что от тебя многое зависит. Старайся.
– Я все понимаю, – ответил Пьер, уловив в голосе Аммара затаенный значительный смысл. – Сделаю все возможное, лишь бы враги не выкинули нечто неожиданное. Мои люди обучены и готовы.
– Хорошо, руми. Я надеюсь на тебя, и пусть Аллах будет к нам благосклонным.
– Инша-аллах! – ответил Пьер, и Аммар внимательно глянул на него.
Проходило время, но нападавшие не спешили. Они галопировали невдалеке, среди них выделялся гордой осанкой и богатой одеждой предводитель на коне великолепных статей. Человек этот был подвижен, строен, его бурнус живописно развевался на ветру.
Кто-то сзади сказал, что это и есть марабут – наставник и вождь соседнего рода, жаждущий захватить ненавистный тигремт Аммара. Пьер не мог понять причин столь яростной ненависти, да он и не старался это уяснить. Но все воины и жители тигремта горели тем же непримиримым чувством, что и противник.
Приближался полдень. Солнце жарило немилосердно. Женщины уже замучились, таская на стены воду в тяжелых медных кувшинах. И противник вдруг умчался от стен, подняв клубы пыли.
Тотчас из ворот тигремта выскочили два всадника и помчались в ту же сторону.
– Наверное, хозяину не терпится узнать намерения врага, – процедил Арман. – Уж больно долго готовится нападение, Пьер. С чего бы это?
– Кто знает. Может быть, их раис задумал какую каверзу? Подождем – увидим. А вдруг они просто умчались перекусить? Им, небось, тоже еда не помешает, как ты думаешь? Пошел бы, кстати, да и нам раздобыл чего.
– Мысль просто великолепная, но аппетит у меня пропал с появлением этой шайки.
– Понимаю, Арман. Мне тоже не по себе, но подкрепиться надо именно сейчас, так что ты поищи для меня чего-нибудь. Потом драка начнется, так и поесть некогда будет.
Не прошло и получаса, как Арман притащил Пьеру кусок вареного мяса, лепешку, еще теплую и пахнущую дымком, миску риса и пару апельсинов.
– Вот это здорово, Арман. Спасибо, друг, угодил!
– Ладно тебе, Пьер. Ешь и гляди в оба.
Только Пьер закончил расправляться с обедом, как появились вражеские всадники. Горяча коней, они с визгом понеслись к воротам, неистово размахивая саблями и джеритами.
– По местам! – закричал Пьер, и его подручные повскакали с мест отдыха и уставились в амбразуры.
Пьер припал к пушке, в последний раз проверяя наводку. Чернокожий воин уже стоял наготове с раскаленным запальником. В десяти шагах располагался Арман и тоже проверял пушку.
Толпа всадников неслась галопом, впереди несколько верховых тащили увесистое бревно, раскачивающееся на ремнях. Им намеревались пробить створки ворот. Оно на полторы сажени выдвигалось вперед, и надо было быть отчаянными и умелыми наездниками, чтобы успеть ударить им в ворота и тут же осадить лошадей.
Пьер почувствовал яростное биение сердца и пульсирующую жилку на шее. Он весь покрылся потом от волнения и азарта.
Вот до ловушки осталось всего двадцать шагов, вот уже пять… и передние всадники с воплями и проклятиями свалились в яму. Лошади жалобно ржали, а наездники, наскакивая друг на друга, валились на землю.
– Пали! – Голос Пьера зазвучал фальцетом и потонул в грохоте выстрела.
Все бросились к амбразурам, чтобы увидеть результаты выстрела. Пьер рявкнул:
– Заряжай, собаки!
Сам же наблюдал, как сбившаяся толпа крутилась около ямы, оттаскивая убитых и раненых. Выстрел получился удачным. Но некоторые особо нетерпеливые вражеские воины перебрались стороной мимо рва и, нахлестывая коней, помчались к воротам.
Пьер бросился ко второй пушке. Вопросительный взгляд Армана остался без ответа. Он прильнул к прицелу, что-то поправил и махнул рукой.
Порох вспыхнул, и пушка оглушительно рявкнула, окутав стену дымом.
– Отлично, Арман! Погляди, что мы наделали! Пусть заряжают, а мы за мушкеты возьмемся. Пошли!
Друзья схватили мушкеты, установили их на амбразуры и стали палить, отбрасывая пустые. Вскоре пальбу пришлось прекратить – заряжающие не успевали за стрелками.
– Ну что там, Арман? – Пьер даже не ожидал ответа и сам прильнул к щели, а поглядев, сказал: – Отлично, отлично! Более двух десятков мы уложили, а это еще далеко не все, на что мы способны, Арман! Жаль будет, если эти гордецы ускачут, не получив сполна, как ты думаешь, друг?
– Еще как жаль, Пьер. Мне тоже не терпится пощекотать их маленько.
– Однако они молодцы, Арман. Не спешат покинуть поле боя. Эй вы, собачье племя! Заряжай быстрее, а то упустим момент!
Тут один из солдат протянул ему заряженный мушкет. Пьер схватил и стал выбирать достойную цель. Одинокий всадник крутился недалеко от ворот, выкрикивая ругательства и оскорбления. Прогремел выстрел, и тот завалился набок. Конь поскакал дальше, волоча раненого по земле.
Выстрелы звучали с небольшими перерывами, и почти каждый достигал цели. С десяток покалеченных воинов врага уже ползали по земле, расцвечивая ее кровавыми полосами, несколько лошадей бились в предсмертных судорогах.
Тут Пьер заметил, что группа воинов во главе с Бенхимом выскочила из распахнутых ворот. Свежие лошади понеслись вперед. Сабли сверкали на солнце, а тонкие джериты прочерчивали воздух, ища себе жертву.
Бенхим со своими воинами врезался в толпу смешавшихся нападающих, и те, почти не оказывая сопротивления, рассыпались по окрестностям, нещадно колотя крупы коней плоской стороной сабель.
Пьер и Арман еще по разу выстрелили из мушкетов, но было уже поздно. Враг в панике отступил, оставив на поле битвы десятка два трупов.
Вскоре поле перед тигремтом опустело, и лишь трупы людей и лошадей говорили о том, что только что здесь произошла одна из великого множества трагедий, столь обычных в этих выжженных холмах и горах.
Пьер глянул на солнце и поразился, что оно почти не изменило своего положения. Он сказал уставшим голосом:
– Да, Арман. Как быстро проходят стычки и бои, и как дорого они нам обходятся. Устал я смертельно!
– Еще бы! Столько пережить! Зато ко мне вернулся аппетит. Вот сейчас я бы не отказался от того куска мяса, который ты съел недавно, Пьер. Где же те женщины, что нас обносили водой и едой?
– Погляди, Арман! Вот на зов жаждущего явилась прекрасная фея с блюдом снеди. Поторопись же!
Пьер видел, как Арман бросился к девушке и выхватил из ее рук блюдо. Он оглянулся воровски по сторонам, и тут Пьер понял, кто эта девушка. Но кругом были люди, и Арман заставил себя успокоиться. Он лишь многозначительно глянул на Пьера, тот подмигнул другу, а девушка бросила на Армана жгучий взгляд, прикрыла рот покрывалом и побежала по ступеням вниз. Пьер заметил, что лицо ее горело румянцем возбуждения.
– Эх и плут ты, Арман! Такую девушку испортил! Как она теперь создаст семью? Ты об этом подумал?
– А что ей сделается? Она и так уже была замужем, но муж ее погиб в последней стычке именно с теми, кто и сейчас на нас напал. Теперь она жаждет мщения, и я ей в этом помогаю. Что тут плохого?
– Может быть, ты и прав, Арман. Но вкус у тебя, я вижу, отменный.
– В этом можешь на меня положиться, Пьер!
– Однако мы с тобой заболтались, и я отвлекся от еды. А вон уже возвращаются и наши доблестные воины, гляди-ка!
Пьер выглянул в бойницу. Большая толпа всадников медленно, шагом, ехала по бурой земле, испещренной пятнами зеленой травы.
Из ворот выбежали женщины, и тут же раздался вой и стенания по погибшим и раненым. Их везли или несли между конями, близкие семенили рядом, оглашая местность жалобными воплями и причитаниями.
В воротах победителей встречал хозяин, Аммар бен Мухаммед. Он был не один, трое самых почтенных старцев стояли рядом, опираясь на клюки и склонив спины. Их белые бороды шевелил легкий ветерок, набегавший из пустыни.
Бой барабанов огласил все вокруг. Вопли несчастных женщин смешались с победными кликами. И поскольку погибших было не так уж и много, а победа оказалась полной, в тигремте началось приготовление к пиршеству.
Резали баранов, овец, лошадей, запылали костры и очаги, спешно пеклись лепешки и вываливались из корзин целые кучи зелени, лука, чеснока и фруктов.
– Вот теперь и пир будет к месту! – воскликнул Арман и радостно хлопнул по плечу вяло чистившего жерло пушки черного раба. Ими снабжали города и тигремты кочевые берберы и туареги.
Покончив с оружием и дав последние распоряжения рабам, друзья спустились вниз, где влились в толпы ликующих жителей.
– Никогда бы не подумал, что тут так много людей, Арман, – заметил Пьер, оглядываясь по сторонам.
– Где только можно разместиться такому множеству? Хотя здесь дома не менее трех этажей, а кое-где и больше, так что удивляться нечего. Тем более что рабы живут целыми кучами вместе со скотиной.
– Однако мне не терпится поговорить с хозяином, Арман. Что он нам за нашу услугу может предложить? Я, например, надеюсь на это и буду ждать с нетерпением его приглашения.
– Еще бы не ждать, Пьер. Ну а пока можно и свою любимую поискать. В такой кутерьме легко можно будет укрыться от постороннего глаза.
– Смотри, будь поосторожнее, Арман. Как бы до беды не дошло. Я очень этого боюсь.
– Чему быть, того не миновать, Пьер. Я верю в судьбу, а тут такая женщина! Просто огонь! Истинное наслаждение! – И Арман исчез в толпе радостных жителей тигремта.
Пьер поискал его глазами, но безрезультатно. Он вздохнул, вспоминая Ивонну, Эжена и Мари. Что с ними, как они там? Как жаждет он увидеть их всех!
