Глава 18
Прорыв
Оллнат с озабоченным видом слушал отчет об отражении нападения флотилии пиратов на батарею. Он задумчиво прохаживался по палубе, поглаживая бородку, и поглядывал на далекий выход из бухты. Наконец рявкнул:
– Хорейс, погасить все фонари на корабле. Приготовить пустые бочки с вешками, штук пять, намотать просмоленных тряпок и потом зажечь. Пусть плавают до утра. Остальным приготовиться к выходу из бухты.
Никто не задал ни одного вопроса. Спорить с капитаном никто не осмелился. Зато все тотчас же бросились выполнять приказ. Всем было ясно, что пираты так просто их не оставят. И хоть ремонт еще далеко не окончен, но нет смысла испытывать злодейку судьбу.
Не прошло и часа, как судно развернулось и, поставив все паруса на слабом ветру, двинулось к выходу. Шкипер прикинул условия плавания и рассчитывал до рассвета выйти из бухты в открытое море.
На воде остались плавать пять бочек с факелами, горящими чадным пламенем. Они были призваны обмануть бдительных сторожей. Сам же корабль, погруженный в полную темноту, крался к выходу из бухты. Вскоре Оллнат приказал спустить две шлюпки и взять корабль на буксир, рассчитывая увеличить скорость хода. Захваченную у пиратов шлюпку отправили вперед предупредить батарею о снятии с позиции.
Легкая мгла спустилась на море. Месяц тускло просвечивал сквозь пелену легкого тумана. Вода была высокой, но на шлюпках постоянно бросали лот, измеряя глубину.
На батарее все всполошились, узнав о предстоящем прорыве. Им был понятен замысел капитана. Не исключено, что к утру или к полудню все попытки прорваться могут оказаться тщетными. Могут прибыть большие силы противника и закрыть выход из бухты.
Матросы уже подкрепились финиками и вяленым мясом, захваченными в шлюпке пиратов, да и своих сухарей еще было вдоволь. Стали быстро снимать пушки и тащить их к воде. Пришлось надрываться, но никому не хотелось задерживать спасение от верной смерти.
– Гарданка, – прошептал Петька, улучив момент небольшого затишья в работе, – мне муторно. Голова кружится.
– Это от раны. Может, жар у тебя? Я скажу Миле.
– Пусть присядет, – раздраженно ответил О’Шейн на заявление Гардана. – Отдохнет и поможет нам. Сам видишь, как нас мало, а до подхода корабля и часа не осталось.
– Хорошо, сэр. Я немного займусь им.
Гардан уложил Петьку. Прохладный, немного влажный песок успокоил жар. Попив воды, Петька горестно вздохнул. Ему было неловко за свое состояние, ведь рана была совсем пустяковая, всего неглубокий порез саблей или ножом, который он сразу и не заметил в азарте свалки.
– Лежи пока, а я пошел, а то получу по шее, – сказал Гардан.
Петька лежал и глядел на звезды, прислушиваясь к тому, как ныла и щемила рана. Тихо шелестели волны, набегая на песок, тихонько переговаривались матросы, опасаясь, что громкие крики могут насторожить врагов. Мысли путались в голове, подниматься совсем не хотелось. И тут явь сменилась видениями, смутными, непонятными, не запоминающимися. Боль пропала, и Петька погрузился в приятную дремоту. Он не слышал, как подошел корабль, как грузили пушки, и лишь когда Гардан попытался его поднять, чтобы отнести в последнюю шлюпку, он проснулся и торопливо встал на ослабевших ногах.
– Я сам, Гарданка. А что, корабль уже пришел? Грузимся?
– Пришел, пришел. Торопись, а то старшой и так зло поглядывает в твою сторону. Чего доброго, не поверит, что тебе плохо.
«Белая Мэри» взяла на борт все шлюпки. В полной темноте и тишине она пошла, забирая все больше к югу. Вдали светились редкие огни кораблей морских разбойников. Они стояли прямо против входа в бухту и наблюдали меркнувшие огни факелов, плавающих на бочках.
При большом желании «Белую Мэри» можно было бы заметить, но пиратов загипнотизировали огни, оставленные в глубине бухты. Это дало возможность англичанам спокойно продолжать свой путь, все дальше отдаляясь от злополучной бухты.
Всем батарейцам было приказано ложиться спать. Они того заслужили. И Гардан с Петькой устроились прямо на палубе на одеялах, расстеленных впритык к фок-мачте.
Легкая пологая волна океана мерно покачивала судно, которое на всех возможных парусах уходило в южном направлении. Огни пиратских кораблей пропали вдали, и вокруг ничего больше не было видно. Одни звезды тускло проблескивали сквозь легкую дымку, все вокруг было тихо и мирно. Пятьдесят девять членов экипажа предавались отдыху после треволнений прошедших суток. Но будет ли этот отдых длительным? Не увидят ли они утром на горизонте острые паруса мусульманских пиратов? А при их скоростных качествах им не так-то трудно будет догнать англичан и завязать абордажный бой.
Пока же люди наслаждались отдыхом и ни о чем плохом не думали. Впереди так или иначе много трудностей. Торговля черными рабами еще не наладилась, и их может ожидать множество неприятностей на африканском берегу.
Утром Оллнат был уже на своем месте. Он добросовестно оглядывал горизонт в подзорную трубу. Горизонт был пуст. Ни один парус не светился у кромки воды и неба. И берега не было видно. Он посмотрел на солнце, едва поднявшееся над горизонтом, понаблюдал за птицами и ветром, и его лицо несколько посуровело. Что его обеспокоило, он и сам еще не знал, но беспокойство явно усиливалось. Что-то встревожило его.
– Сэр, какие будут приказания? – спросил боцман Хорейс, подходя к капитану.
– К полудню задраить все люки и закрепить все, что можно закрепить, особенно пушки. Помни о шторме в Бискайском заливе, когда матроса придавило сорвавшейся пушкой. Гляди у меня. Другой раз не прощу. Людей мало, помни об этом.
– Слушаю, сэр. Но вроде шторма не предвидится.
– Может, и не предвидится, однако приказ выполни, я проверю.
– Будет исполнено, сэр. Не извольте беспокоиться.
– А я беспокоюсь, Хорейс.
Обескураженный боцман отошел, недоуменно пожимая плечами.
Оллнат уже почти двадцать лет плавал шкипером, до того как стать капитаном. Морскую службу он начал юнгой, все примечал и у всех набирался опыта и умения. И теперь без всякого на то видимого основания почему-то беспокоился. А такое беспокойство он никогда не отбрасывал как пустое. Осмотрительность и осторожность в море всегда должны быть на высоте.
Ветер понемногу стихал, «Белая Мэри» теряла ход. Было еще далеко до полудня, когда марсовый матрос закричал:
– Слева по корме парус!
– Этого следовало ожидать! – выругался Оллнат и неторопливо поднес зрительную трубу к глазу. Он внимательно оглядел горизонт. Да, едва видимая точка… Но что за парус? Пока этого сказать было невозможно.
Матросы в ожидании смотрели на капитана, но тот молчал и все поглядывал в трубу, ожидая, когда судно достаточно приблизится, чтобы определить его принадлежность.
Гардан стал быстро подниматься по вантам к марсу, потом это его не удовлетворило, и он полез выше, на грот-стеньгу. Забравшись туда и удерживаясь за ванты, он всмотрелся в горизонт. Отыскал парус, который с такой высоты выглядел намного ближе. Долго ему не пришлось всматриваться. Он узнал вчерашние суда – их было несколько. Он не был уверен, что видит их все. Возможно, остальные еще скрыты за горизонтом. Но он не стал испытывать терпение ожидающих, крикнул:
– Четыре паруса! Вчерашние! За ними могут быть еще, сэр! – это было сказано уже непосредственно капитану.
Тот задрал голову и зычно прокричал:
– А ну глянь-ка, парень, каков ход у них? Можешь определить?
Гардан опять стал всматриваться и вскоре ответил:
– Ход узла на два лучше нашего! А у нас не более одного, так что три узла будет! Идут ходко!
«Между нами сейчас миль шесть-семь», – подумал Оллнат и стал прикидывать, сколько часов понадобится флотилии пиратов, чтобы сблизиться достаточно, чтобы обстрелять их и заставить лечь в дрейф. И еще ему подумалось, что база этих разбойников достаточно близко, раз посыльное судно смогло так быстро обернуться. Как же это он пропустил ее? Это ему сильно не понравилось.
– Эй, парень, веди наблюдение пока! Доноси обо всех изменениях! – прокричал капитан и опять вперился взглядом в горизонт, поднеся зрительную трубу к глазу. Рядом стоял помощник, на его лице явно читалось неудовольствие – он не выспался. Он был зол, раздражителен, но в присутствии капитана не решался сорвать зло на ком-либо.
Капитан же оглядывал свои паруса и со вздохом понял, что поднять ему больше нечего. Все паруса уже поставлены, а ветер едва ощущается. Он отложил трубу и повернулся к помощнику:
– Прикажи, Джон, спустить две шлюпки, и пусть они возьмут корабль на буксир. Это прибавит нам один узел и оттянет момент сближения, а там, Бог даст, что-нибудь да и произойдет. Да, гребцов посильнее пошли, и пусть они меняются почаще!
Помощник побежал распоряжаться, а Оллнат неторопливо пошел в каюту. Ему сильно захотелось пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого.
Вскоре две шлюпки натянули трос и, усиленно работая веслами, потянули разморенную «Белую Мэри» дальше на юг.
Жара стояла невыносимая. Петька лежал в тени фок-мачты и прислушивался к пульсации крови в ране. Он плохо спал ночью, жар не оставлял его и теперь, хотя корабельный лекарь и промыл его рану, смазав ее потом вонючей мазью. Рана противно ныла, душу саднило. А тут еще вражеские корабли не дают покоя. Того и гляди, догонят и перережут всех или в полон возьмут. Гардану хорошо, он на самой верхушке мачты. Ему оттуда все видно. Петька хотел ему крикнуть что-нибудь, но почувствовал, что это будет не так-то легко, и оставил эту затею. Спустится, тогда и спрошу, подумал он.
«Белая Мэри» помаленьку набрала ход. Матросы на веслах, часто меняясь, старались изо всех сил. Хоть и на веслах несладко, но рукопашная с пиратами вообще никого не устраивала.
С верхушки мачты Гардан докладывал:
– Флотилия почти не приближается, сэр! Но теперь там шесть парусов! Кажется, больше нет! Все!
– Слазь, парень! – приказал помощник. – Теперь и так все ясно.
– Сэр, я еще малость погляжу!
– Слазь, стервец! Получишь у меня линьков и в зубы! За ослушание!
Гардан нехотя полез вниз, стараясь всячески оттянуть время встречи с грозным помощником. Он сделал вид, что чуть не сорвался, но благополучно добрался до марса, а там уже рукой подать и до палубы.
Получив-таки свою оплеуху, Гардан пристроился к Петьке и насупленно засопел, недовольно и даже со злобой поглядывая на О’Шейна. Петька потрогал его здоровой рукой и сказал примирительно:
– Брось обижаться, Гарданка. Дело наше такое – подчиняться, и притом беспрекословно и быстро. Да и чего тебе было дольше оставаться-то там? Вот и мне теперь не так муторно рядом с тобой.
Гардан недовольно молчал, сопел и дулся.
После полудня в небе что-то изменилось. Никто ничего не мог в точности сказать, но все почувствовали это изменение. На палубу вышел Оллнат. Внимательно поглядел на преследователей, на небо, на море, перевел глаза на шлюпки. Сказал помощнику:
– Распорядись вернуть шлюпки. Хватит бегать. Будем так ждать событий. И покличь боцмана.
– Он в шлюпке, сэр.
– Тогда распорядись и проверь люки и пушки, хорошо ли закреплены, а то недалеко и до греха.
– Слушаю, сэр, – и помощник убежал исполнять распоряжение капитана.
Не успели шлюпки поднять на борт, как небо потемнело, резко рванул первый шквал, и паруса с гудением натянулись до предела. Матросы спешно полезли по вантам, разбежались по пертам и стали убирать паруса, оставив только зарифленный марсель. К этому времени ветер уже срывал пену с верхушек волн, которые увеличивались с невероятной быстротой.
Шторм завыл, заскрипел рангоутом, засвистел снастями. Брызги тучами обрушились на палубу, волны глухо и жутко ударяли в борта. Началась качка. Матросы бросились в трюм искать спокойного места, где можно было бы обсушиться, хотя в любую минуту их могли вызвать работать со снастями.
Видимость пропала, исчезли и корабли пиратов. Хлынул дождь, с неба срывались молнии. Они вспыхивали змеями, озаряя мрак океана. Громовые раскаты порой заглушали шум волн.
