Трактирщик Эрни был уверен, что в бутылке находится подлинный скотч. Гончар не стал его разубеждать, но и пить не решился. Он только подносил стаканчик ко рту, чтобы смочить губы, и внимательно слушал рассказы Эрни о жизни на границе.

Оказывается, в десятке миль к западу заканчивались владения Соединенных Штатов и начиналась индейская территория, которую называли Дакотой. Здесь, в Штатах, царила цивилизация, здесь люди привыкли к закону и порядку. Но стоило отойти на десять миль от трактира, как люди начинали заботиться лишь о том, чтобы посылать свои пули в правильном направлении и в нужный момент. А покойников там хоронили только тогда, когда смрад их разложения мог помешать послеобеденному отдыху окружающих.

Курица-несушка на Территории стоила столько же, сколько лошадь. Если в каком-нибудь поселке появлялась женщина, то старатели проделывали путь в полсотни миль, чтобы только посмотреть на нее. Загноившийся палец отстригали, пока не началась гангрена, а рану прижигали о раскаленный клюв кирки. А те смельчаки, кто начинал разрабатывать жилу в резервации сиу, обычно теряли не только инструмент и имущество, но и кожу с большей части тела.

Жизнь на Территории имела и другие неудобства, но только там можно было быстро разбогатеть. Никто не мешал человеку объявить любой участок земли своей собственностью. И никто не указывал новому хозяину, как распоряжаться своей землей. Он мог засеять поле пшеницей до самого горизонта, нанять сотню батраков и завалить зерном все амбары в соседней Небраске. Но для этого нужен был хоть какой-то начальный капиталец. Поэтому большинство предпочитало просто ковыряться на участке с киркой и промывочным лотком, целыми сутками стоя по колено в воде. Через год-другой пшеница переставала расти, а золото на участке заканчивалось, но никто не мешал человеку перебраться еще дальше в глубь Территории.

Впрочем, были за границей и другие способы обогащения. По землям индейцев пролегали караванные пути. Лет тридцать назад целые армии иммигрантов пересекали континент от Атлантики до Тихого океана, мечтая добраться до благословенной Калифорнии или процветающего Ванкувера. Сейчас по этим трассам пролетали почтовые дилижансы, которые везли золотой песок в одну сторону и деньги — в другую. Такая система перевозок заметно облегчала жизнь налетчикам. Им не надо было ломать голову, замышляя ограбление. В каком направлении ни катил бы дилижанс, он всегда представлял собой ценную добычу.

И ради этой добычи многие отчаянные парни покидали свои фермы в Айове и Миссури. Кто-то хотел расплатиться с карточными долгами, кому-то не хватало тысчонки на новую ферму, а кто-то просто увязывался вслед за приятелями, чтобы не краснеть потом перед девушками.

— Но шайка Фрэнка Юдла — это тебе не сельские голодранцы, — с некоторой гордостью сказал Эрни. — Сам он — ветеран войны, служил в снайперской дивизии полковника Бердана. И собрались вокруг него такие же тертые ребята. Все — стрелки высшего класса. Есть у него такой Гомес по прозвищу Циркач. Так тот из "спрингфилда" гасит свечку на ста шагах. Что скажешь на это, Стиви?

Степан Гончар вспомнил, как обыскивал убитого напарника Сиплого, и скромно ответил:

— Скажу, что гасят и не таких, как этот Гомес.

Трактирщик хмыкнул, качая головой:

— Ясное дело, на всякого стрелка отлита своя пуля. Но пока на мушкете Циркача появляются все новые зарубки.

— На каком еще мушкете? — переспросил Гончар. — Видел я этого Гомеса. Винтовка у него самая обычная. Мушкет — это такое старинное ружье, с кремневым замком, с раструбом, тяжеленное, стрелять приходилось с подставки…

— Это у вас, у голландцев, такие мушкеты. А мы так называем "спрингфилд", — снисходительно пояснил трактирщик. — Эти винтовки раньше заряжались с дула. Потом, когда появились патроны, на "спрингфилд" приделали затвор. Получилась отличная армейская винтовка. С точным боем, с мощным патроном. Бьет на тысячу шагов. Залпом можно дерево срезать. Видал я, как…

Он не договорил и, резко поднявшись, шагнул к окну.

— Заболтались мы с тобой, Стиви, — озабоченно проговорил он. — Вот и гости. Сиди спокойно. И помни, о чем я рассказывал.

Гостей было всего лишь четверо, но когда они шумно ввалились, в трактире стало тесно. Рассевшись вокруг длинного стола посреди зала, они продолжали свой спор, начатый еще в пути.

— Да быть такого не может! — горячился один, с длинной рыжей бородой, в меховой шапке со свисающим полосатым хвостиком. — Чтобы Сиплый бросил команду и смылся? Куда он пойдет один, сам подумай! Нет, Капрал, зря ты наговариваешь на Сиплого.

— Он давно собирался вернуться домой, — отвечал гладко выбритый человек в синей военной куртке с двумя рядами блестящих пуговиц. Его черные волосы были расчесаны на прямой пробор, а синюю шляпу с кокардой он бросил на стол. — Я сам слышал, как он ночью расписывал Гомесу, какая у него роскошная ферма в Алабаме, просто поместье аристократа.

— Да разве он из Алабамы? Он же северянин! Служил в одной роте с Фрэнком!

— Я могу назвать тебе дюжину знакомых северян, которые после войны обзавелись землей на Юге, — отмахнулся Капрал.

Пока спорщики препирались, двое их спутников подошли к буфетной стойке. Они были в длинных кожаных плащах, шляпах с опущенными полями, и шпоры на их сапогах звенели малиновым звоном.

— Налей-ка нам, Эрни, чего-нибудь, чтоб освежиться с дороги.

— Стволы в угол, — напомнил трактирщик, выстраивая ряд из четырех стопок и водя над ними бутылкой.

— Знаем мы твои порядки, — засмеялись гости, и один из них сгреб все винтовки, чтобы расставить в оружейном шкафу.

— Ого, да здесь знакомое ружьишко! Эрни, к тебе, как видно, заглянул сам Гарри Хук? Это ж его "паркер". Не думаю, что во всей Небраске найдется второй такой дробовик. И патроны его, точно. Вот эти, с красным кольцом, набиты картечью. Зануда Гарри каждую картечину надпиливает крест-накрест. Говорит, чтоб наверняка валила.

— Делать ему нечего, — проворчал рыжебородый. — Целиться надо точнее, а не ловчить.

— Да он ведь почти слепой, потому и ходит с дробовиком, — сказал Капрал. — И никогда не ездит один. Где Гарри, там и Дуглас Бакстер.

— Что они тут делают, Эрни?

Трактирщик пожал плечами:

— Их здесь нет.

Все четверо одновременно повернулись к Степану:

— Эй, моряк! Это твой ствол, выходит?

Степан Гончар оторвал взгляд от своей стопки и оглядел гостей.

— Этот дробовик принес сюда я, — медленно сказал он. — Гарри Хук придет за ним. Если вы хотите его увидеть, джентльмены, вам придется подождать его здесь.

Гости переглянулись.

— Не думаю, что Гарри кинется в мои объятия, — сказал Капрал. — В прошлом году мы расстались с ним довольно холодно.

— Холодно? Да вас еле разняли! — заржал рыжебородый. — Послушай, моряк, зря ты связался с этой парочкой. Они вечно нарываются на неприятности. Ты ведь не из таких, я же вижу. Сидишь спокойно в кабаке, пропускаешь стаканчик за стаканчиком и не суешь свой нос в чужие дела. Верно? А Гарри с Дугласом вечно лезут куда не просят. Ты ведь не такой?

— Я не лезу в чужие дела, — согласился Степан.

Трактирщик Эрни постучал ложкой по сковороде:

— Похоже, что вы не слишком голодны. Но если надумаете пожрать, то рассчитывайте только на бекон с фасолью.

— Можно и подкрепиться, — сказал Капрал. — Время у нас есть, отчего бы не перекусить. А почему почта заперта?

— Откуда мне знать, — буркнул Эрни.

— Заперлись и не выглядывают, — насмешливо говорил Капрал, стоя у окна и растирая ладони. — Может быть, их кто-то напугал? Почему они даже ставни опустили, Эрни?

— Пускай делают что хотят, меня это не касается. — Трактирщик частыми ударами шинковал лук на доске. — Я в их сторону даже не смотрю. Пускай хоть в землю зароются, я и не замечу, пока прохожие не скажут.

Степану очень хотелось выбраться из-за стола и подняться наверх, к своему угловому номеру. Он жалел, что не сделал этого раньше. Лихая четверка то и дело поглядывала на связки бобровых шкур, лежавшие на лавке у стены, и от этих взглядов Степану становилось все тяжелее на сердце.

"Нет, нет, пока не стоит волноваться. Если это и в самом деле бандиты Фрэнка Юдла, то они собираются двигать за границу. Там они спокойно займутся привычным делом — будут грабить и убивать. Следовательно, им незачем тащить с собой тяжелые шкуры. Что с ними делать на Территории Дакота? Меха надо везти совсем в другую сторону. Например, в Нью-Йорк, или Чикаго, или, на худой конец, в Миннеаполис, где есть такая замечательная типография. Меха ценятся в больших городах, а Фрэнк Юдл предпочитает безлюдные просторы. Нет, эти парни не тронут моих бобров", — успокаивал себя Степан Гончар.

Тем временем гости затеяли новый спор, на этот раз о решении земельного вопроса. Все земли к западу от Миссисипи рыжебородый предлагал поделить на равные квадраты и закрепить за каждым гражданином Соединенных Штатов, будь он хоть чикагцем, хоть бостонцем. Сегодня на этих участках никто не живет, но со временем в Америку понаедут новые иммигранты. Чтобы не стеснять коренных жителей американских городов, любой приезжий сможет арендовать у любого американца свободный участок на Западе. Скажем, на 99 лет, с правом последующего выкупа. Не пройдет и двадцати лет, как все мы станем миллионерами, и для этого даже не придется задницу от кресла отрывать, доказывал рыжебородый.

Но Капрал считал, что этот замечательный проект никогда не осуществится. Причин тому было много. Например, никто точно не знал, какие, собственно говоря, "земли" находятся между Миссисипи и Тихим океаном. Никого не удивило бы, если б там обнаружились племена людей с собачьими головами или стада драконов. Никто не знал, какие сокровища могут хранить в себе эти земли. Сдать их в аренду — а вдруг там золото лежит на поверхности?

Да и в федеральном правительстве сидят деловые ребята. Уж они-то свою выгоду не упустят. Совершенно незачем дарить землю каждому городскому пьянице, чтобы он стал миллионером. Гораздо справедливее самим присвоить все эти угодья, объявив их государственной собственностью. А если краснокожие будут возражать, то мы их внимательно выслушаем и торжественно заключим новый договор о границе. Бумагу для этого договора надо будет подобрать самую тонкую и нежную, чтобы приятнее было подтираться.

Бекон с фасолью ненадолго отвлек собеседников от глубокомысленной беседы. Под их чавканье и перестук ложек Степан встал из-за стола и подошел к стойке.

— Пойду проведаю свой выводок. Бутылку я прихвачу в номер, не возражаешь? — спросил он у Эрни. — Чтобы крепче спалось.

— Погоди, моряк! — позвал его Капрал, вытирая губы куском хлеба. — Есть разговор.

— Слушаю. — Степан повернулся к нему, опустив руки на пряжку ремня.

— У нас тут не так много развлечений. И мы не можем отпустить нового человека без того, чтоб сыграть с ним в карты. Ты же не откажешь нам в таком маленьком удовольствии? Просто покер, с детскими ставками. Согласен? Только не говори, что не играешь. Если ты моряк, значит, игрок. А если не моряк, то откуда твоя куртка? Ты явно выиграл ее в карты у моряка, а значит, ты дважды игрок.

Капрал говорил, приветливо улыбаясь, но смотрел не в глаза Степану, а на его руки.

"Он боится меня, — понял Гончар. — Они все боятся меня. Им виден кольт в кобуре, и они не знают, что еще может скрываться под курткой. Здесь принято бояться незнакомцев".

Отказываться от безобидного предложения было глупо. В покер Степан играть умел, хотя предпочитал преферанс. Никаких других занятий во время ожидания доктора Фарбера не предвиделось. Сыграть в карты стоило хотя бы ради того, чтобы не свихнуться со скуки и не забивать башку бессмысленными вопросами.

— Я не игрок, — сказал он, — но почему бы не посидеть с приличной компанией? Во что тут у вас играют — "с прикупом" или "открытый"?