Глава 4
Май – июнь 224 г. Ротомагус
Школьные распри

Возвратившись обратно в школу, Рысь стал гораздо осмотрительнее. Во-первых, он попросил ланисту перевести его в другую камеру, на что хозяин школы, подумав, согласился: вообще-то он давно догадался, что обломок меча Рыси, то есть Анту, подбросили, просто хотел повысить дисциплину показательной казнью того, кто еще не стал гладиатором. Однако парень неожиданно проявил себя совсем неплохо, следовало признать. Смел, отчаян, упорен, сообразителен – из ученика с такими качествами можно вылепить отменного бойца, чем ланиста и занялся. Впрочем, он хотел добиться хорошего результата и от остальных «деревях», которых продолжали так называть несмотря на то, что все новички давно уже сражались тупым, но железным оружием. И тяжелым – раза в три тяжелей боевого.

Юноша вновь окунулся в полную тренировок и унижений жизнь гладиаторской школы. Тренеры и надсмотрщики выбивались из сил – это было видно по их изможденному виду. Учебные схватки становились все более интенсивными: один на один, пара на пару, отряд на отряд. Кареглазый иллириец Тирак, с которым Рысь теперь делил каморку, сказал как-то, будто слышал разговоры о том, что совсем скоро, в конце августа, всех гладиаторов школы выпустят на арену в честь праздника урожая.

– Судя по нашим схваткам, очень может быть, – согласился с приятелем Рысь и, ухмыльнувшись, добавил: – Я, кажется, знаю, кто будет устроителем игр.

– Ну, это все знают, – рассмеялся Тирак. – Толстомордый выжига Памфилий Руф – дружок нашего ланисты.

– Это ведь по его приказу стражник бросил мне меч, – Рысь вздохнул. – Может быть, не такой уж он и выжига?

Тирак потрепал друга по плечу:

– Да брось ты! Тебя спасли зрители – популюс романус, как уже двенадцать лет называют свободных жителей провинций. А Памфилий просто угадал их желание, еще бы не угадать – он же собирается стать дуумвиром! А для того задабривает избирателей… хотя я на его месте лучше бы задобрил римского прокуратора, наместника Лугдунской Галлии Марка Луниция Арбелла. Хотя тот, что и говорить, далековато.

– Скажи-ка мне, парень, одну вещь. – Зашуршав соломой, Рысь уселся на узком ложе. Они разговаривали, вернее, шептались в каморке ночью, когда всем полагалось спать. – Откуда ты так хорошо знаешь все городские новости? Ведь ты, как и все прочие, никуда не выходишь?

– Ну, это новички не выходят, – усмехнулся Тирак. – А что касается остальных… Черный Юбба, например, частенько подрабатывает охранником, когда кому-нибудь из местных нобилей требуется произвести впечатление на гостей из глуши. Знаменитый гладиатор Черный Юбба в охранниках – это звучит!

– А ты, я вижу, с ним неплохо сошелся?

– Да не сказал бы, что сошелся. – Иллириец пожал плечами. – Так, пересеклись пару раз, когда ремонтировали казармы – ланиста нашел где-то дешевый кирпич.

– Наверняка с помощью Памфилия Руфа.

– Ну да, как же без него-то? Поговаривают, что кирпич этот первоначально предназначался для городских стен.

В дверь вдруг сильно стукнули:

– Эй, шептуны! Если не угомонитесь, отведаете плетей.

Парни притихли. Знали: есть такие вредные надсмотрщики, что могут, сняв башмаки или кальцеи, осторожно подобраться к дверям казармы на цыпочках, подслушать – а что там болтают гладиаторы? Этот хоть оказался честным – предупредил.

– Ладно, спим, – махнул рукой Рысь. – Плетей не очень-то хочется. Поговорим завтра.

Завтра, как обычно, утро началось с тренировки, продолжавшейся с небольшими перерывами целый день. Облачившись в учебные – очень тяжелые! – доспехи, оттачивая удары, бились с чучелами: сначала с обычными, потом с вращающимися, затем стали сражаться парами. Рысь бы хотел с Тираком, но нет, в качестве напарника-ретиария ему достался бывший сосед – галл Автебиус, немало напакостивший когда-то. Такие, как Автебиус, хоть и сражались на арене всего-то пару раз, тоже участвовали в обучении новичков, а заодно и сами поддерживали форму. Галл оказался чрезвычайно подвижным и ловким – отбивая его наскоки, Рысь изошел потом. Видно было, что и Автебиус утомился. Внимательно следивший за схватками римлянин Плавт – один из немногих, кого искренне уважали гладиаторы, – похлопал по плечу Рыси жезлом:

– Передохните.

Сняв шлем, Рысь уселся на песок, недалеко от позорного столба, торчавшего почти в центре арены, и устало прикрыл глаза. Со всех сторон раздавался шум учебных боев – скрежетали о доспехи мечи, тяжело дышали тяжеловооруженные секуторы. Ретиариям, конечно, было полегче, но ненамного – поди-ка помаши неудобной и тяжелой сетью. Автебиус, похоже, так и не научился хорошо и ловко метать ее – больше надеялся на собственную подвижность да трезубец, которым, надо признать, действовал неплохо. Если б не затупленные концы, он давно бы уже распорол сопернику правый, не защищенный щитом бок.

Услышав чьи-то приближающиеся шаги, Рысь открыл глаза. Плавт уже стоял над ним – пора было заканчивать отдых.

Ант и сидевший рядом с ним Автебиус поднялись на ноги, принимая боевую стойку. Рысь почувствовал, как его резко качнуло вправо, потом еще раз, да так, что он не смог устоять на ногах и с шумом грохнулся наземь. А коварный галл, незаметно привязавший конец сети к правой пластине поножей соперника, торжествовал победу и сильно ткнул в грудь поверженного врага тупым трезубцем. Не выдержав такого позорища, Рысь вскочил, вырвал у Автебиуса его оружие и колошматил соперника до тех пор, пока тот не подбежал к Плавту. Если б римлянин был один, дело, скорее всего, закончилось бы ничем, но рядом с Плавтом стояли Эней и Лупус. Пришлось Рыси отведать плетей за «несдержанность и учиненную драку».

– Ничего, – вздрагивая под ударами плетки, шептал юноша. – Наступит еще и мой день. Наступит.

Пока же все обстояло по-прежнему: наглая, едва познавшая вкус настоящей битвы молодежь третировала новичков-«деревяшек». Естественно, ланисту вполне устраивал такой порядок: пусть гладиаторы ненавидят друг друга, а новички мечтают о первой схватке. Тем более немного до нее осталось – гладиаторские бои были назначены в конце августа, в день урожая, о чем заранее объявил устроитель зрелища Децим Памфилий Руф. Кто знает, сколько новичков останется в живых после первого же выхода на арену? Да и не только новичков. Рысь заметил: чем ближе становился день битвы, тем мрачней и задумчивее выглядел коварный галл Автебиус, а вот его дружок Савус, кимвр, наоборот, хорохорился, гордо выпячивая грудь. Впрочем, издеваться над новичками настроение не мешало ни тому ни другому. Особенно они развернулись, когда ланиста прикупил по случаю еще десяток молодых парней-варваров. Латынь и греческий те понимали плохо, а потому частенько получали тумаков, быстро превращаясь в предмет насмешек и издевательств. Впрочем, и про прежних «деревях» никто не забывал – они ведь еще не нюхали боя! Гладиаторская молодежь, подзуживаемая Автебиусом и кимвром, вела себя все более нагло, и требовалась большая осторожность, чтобы не попасться на удочку, не подставить себя и друзей. Впрочем, дружбы как таковой между новичками не водилось, да и вообще, она в школе не культивировалась – помешала бы сражаться, да и что было бы, если б все гладиаторы вдруг сговорились и стали бы заодно? Поэтому всяческие распри и соперничество в школе прямо поощрялось. Среди новичков кого только не было: тевтоны, иберы, саксы. Даже чернокожий эфиоп и тот каким-то образом затесался, правда тощ был невероятно, зато быстр и ловок, как кошка, – качества, весьма ценные для ретиария. Двое иберов даже попытались бежать, конечно же, неудачно – были пойманы и на следующий день казнены, в назидание другим распяты на перекладинах, вкопанных во дворе школы. Их трупы с выклеванными птицами глазами так и остались висеть, пока очень уж сильно не завоняли. Рысь все чаще возвращался к мысли о мести: это ведь по милости своих бывших соседей – а чьей же еще? – он чуть было не попался в когти разъяренного тигра. За такие дела стоило отомстить. Нужно было отомстить. Пока не поздно – кто знает, вернутся ли Автебиус и Савус с арены? И вернется ли он сам?

– Отомстить? – дождавшись ночи, шепотом переспросил Тирак. – Хорошая мысль.

– Вот и я говорю!

– Только глупая. Не обижайся. – Иллириец улыбнулся. – Я все же тут несколько дольше тебя, кое-что знаю лучше. Думаешь, почему они такие смелые?

Рысь задумался:

– Наверное, кто-то их поддерживает и в случае чего защитит?

– Ты прав, друг мой, – Тирак кивнул. – И этот «кто-то» – Марцелл Тевтонский Пес.

– Это тот самый, громадный? – удивился Рысь, услыхав имя самого сильного гладиатора школы.

Марцелл Тевтонский Пес на вид был даже страшнее и сильнее Лупуса. Огромные бицепсы, мускулистый торс и несоразмерно маленькая, бритая голова на толстой шее – вот он, Тевтонский Пес во всей своей красе. Плюс к этому огромные руки-клешни – говорят, он запросто ломал ими шеи врагов – и узкие, вечно прищуренные глазки, налитые злобой. В бою Марцелл был страшен и, к восторгу толпы, сражался иногда сразу с тремя ретиариями, причем всегда успешно. Да, имея такого покровителя, можно наглеть. Интересно, как Автебиус и Савус с ним сошлись?

– Как сошлись? – Тирак ухмыльнулся. – Да они постоянно прислуживают ему, словно домашние рабы, угадывают каждое желание. К тому ж Марцелл падок на грубую лесть.

– Падок?

– Не думай, место при нем уже занято. Лучше поискать другого покровителя… скажем, Ариста Фракийца или Черного Юббу – авторитета у них не меньше, чем у Тевтонского Пса.

Рысь насторожился:

– А что ты знаешь про них обоих?

– Да почти ничего, – помолчав, признался Тирак. – Фракийца ланиста перекупил в Лугдуне совсем недавно – тот был там «звездой», не знаю, как с ним и расстались.

– А, – перебил приятеля Рысь, – слыхал я эту историю. Кажется, римлянин Плавт рассказывал. Да, Фракиец блистал в Лугдуне, но тамошний ланиста неосторожно сел поиграть в кости с нашим.

– Да уж. – Иллириец тихонько засмеялся. – Действительно неосторожно. Наш-то тот еще плут. Ну, в общем, о Фракийце пока мало кто чего знает.

– А Черный Юбба?

– Эфиоп? Боюсь, о нем и совсем сказать нечего. Нет, боец он отменный, это без сомнений – немногие черные бьются в тяжелом вооружении, а этот, вишь… мирмиллон, секутор – не ретиарий… как я. – Тирак вздохнул.

– Ничего, – утешил Рысь. – Зато у ретиариев множество поклонниц. Вот какая-нибудь влюбится в тебя, выкупит у ланисты, и будешь ты жить-поживать в красивом доме, в окружении детей и наложниц да подумывать, не нанять ли, забавы ради, в охранники старого хрыча Анта по прозвищу Рысь?

Тирак засмеялся:

– Ну, скажешь тоже!

– А что? Вполне вероятная вещь.

– Которой может и не случиться, если мы не найдем себе покровителя, – подумав, вполне серьезно произнес иллириец. – Без этого нас точно заклюют. Впрочем, что говорить, ты ведь и сам уже испытал это на своей шкуре… да и я чуть-чуть. Знаешь, Ант, эта гадина Савус подставляет меня под плети при каждом удобном случае!

– Я видел, – мрачно кивнул Рысь. – И мы отомстим.

– Только прежде надо найти покровителя.

Они договорились тщательно собрать сведения об обоих «звездах», даже кинули жребий: иллирийцу достался Арист Фракиец, а Рыси – Черный Юбба, Юбба Молчальник, как еще его прозывали за скрытность и несклонность ко всякого рода беседам. Тираку оказалось легче – уже к полудню Рысь увидел его разговаривающим с рыжеволосым Фракийцем, причем общались оба вполне любезно, а Фракиец при этом во весь рот улыбался. Улыбка у него была неприятная, похожая на оскаленную пасть. Может, рот слишком большой, а может, зубы слишком крупные. Хотя какая разница, что за улыбка у человека? С Черным Юббой Рыси не везло: вечером юноша нарочно прошел мимо, даже, остановившись напротив, спросил что-то. Нумидиец, высоченного роста мужчина, просто обошел парня, полностью погруженный в свои мысли. Проигнорировал. Вот и попробуй тут заручись поддержкой. Правда, оставалась еще надежда на Фракийца, а в этом плане дела у Тирака, похоже, шли хорошо.

– Ну, как? – едва дождавшись ночи, затеребил приятеля Рысь.

Тот отвечал как-то уклончиво, а потом вдруг фыркнул:

– Ты не будешь смеяться?

– Нет, а что такое?

– Фракиец спит с мальчиками.

– Как это? Впрочем, я что-то такое слышал. И, значит…

– Завлекал меня к себе в гости – как и все «звезды», он живет один. Я насилу отвертелся. Кстати, он и про тебя спрашивал. Охранник, увидев нас, заржал, словно лошадь, я потом спросил почему. Тот и ответил: дескать, если перед битвой всем известным гладиаторам приводят на ночь женщин, то к Фракийцу – исключительно мальчиков, о чем знает весь Лугдун. Впрочем, среди римлян, не говоря уже о греках, это очень модное увлечение, – иллириец понизил голос. – Говорят, прежний император, молодой Элагабал, тоже…

Рысь покачал головой:

– Слушай, Тирак, откуда ты все про всех знаешь? Вроде бы мы с тобой ничем – ну почти ничем – друг от друга не отличаемся, но ты все всегда знаешь, а я нет. Почему так?

– Потому что я люблю разговаривать с людьми, а они – со мной. Даже стражники и ланиста. Скажу не хвастаясь: я умею говорить.

– А я, значит, нет? – обиделся Рысь.

– А ты нет, – качнул головой иллириец. – Не умеешь. Вот смотри, как ты говоришь – стоишь прямо, словно жердь проглотил, вместо того чтобы расслабиться, опереться на что-нибудь. Улыбаешься редко, а нужно часто, не особо и слушаешь, чаще говоришь сам, а это тоже плохо. Люди любят поговорить, что же ты затыкаешь им рот?

– Да я…

– А больше всего они любят поговорить о самих себе. Тут уж их никто не остановит. Понятно, я не имею в виду таких молчунов, как Юбба. Кстати, как с ним?

– Да никак, – честно признался Рысь. – Может, со временем что и выйдет.

Тирак вздохнул:

– Тяжелый случай. Ничего, завтра попытаюсь тебе помочь. Не с Фракийцем же договариваться?

Завтра у Тирака ничего не вышло. В полдень его вывели на середину арены и после щедрой порции плетей отволокли в карцер. Вот так. Ни за что ни про что. Даже никого ни о чем не уведомили в воспитательных целях. Тщетно Рысь пытался выведать хоть что-то у Плавта – тот пожимал плечами и отворачивался, дескать, все сделано по прямому приказу ланисты, который, проследив за экзекуцией, тут же сорвался куда-то в сопровождении верных слуг. Да-а, занятные пошли дела, ничего не скажешь!

Отрабатывая на чучеле удары, Рысь попытался припомнить весь вчерашний день приятеля и сегодняшнее утро. Не сделал ли он чего-нибудь этакого? Не привязывались ли к нему Автебиус с Савусом? Нет, похоже, не привязывались, по крайней мере никто из опрошенных юношей-новичков этого не видал. А видели только, как он говорил о чем-то с Фракийцем и сегодня с утра – с Черным Юббой.

– С Черным Юббой? – удивленно переспросил Рысь одного из «деревях». – Тирак разговаривал с Молчальником?

– Если ты называешь Тираком того парня, которого только что бросили в карцер, а Молчальником – длинного чернокожего типа, то да, они разговаривали, правда недолго и о чем – не знаю.

– А кто, интересно, знает? – Поблагодарив новичка кивком, Рысь отошел в сторону. – Наверное, только сам Черный Юбба.

Задумавшись, он неожиданно столкнулся с Автебиусом. Тот отпрянул, выругался и, не сдержавшись, буркнул:

– Что, хочешь последовать за своим приятелем-иллирийцем?

Рысь на мгновенье встретился с ним взглядом и понял: вот кто приложил руку к тому, что случилось с Тираком. Подлый галл и его дружок, не менее подлый кимвр Савус. Снаушничали, донесли – в первый раз им, что ли? Уж слишком независимо держался в последнее время Тирак… выходит, на свою голову. Кто же будет следующим? Опять Рысь? А галл коварно нарывался на драку, даже наступил собеседнику на ногу. Рысь уже было сжал кулаки, но вовремя остановился, вспомнив и о своих прежних схватках с Автебиусом, и о судьбе несчастного иллирийца. Нет, с этой подлой тварью ухо нужно держать востро! С наскока тут ничего не выйдет. Ладно… Увидев поблизости Плавта, Рысь быстро отошел к нему, стараясь находиться рядом во избежание возможных провокаций. Коварный галл усмехнулся и что-то шепнул подошедшему кимвру.

Они! Явно они. Несчастный Тирак… Но надо же что-то делать, вдруг ланиста решит поступить с иллирийцем точно так же, как поступил не так давно с Рысью – отдать на растерзание зверям? Как же узнать, в чем обвиняют парня? Неужто римлянин Плавт и впрямь ничего не знает? Или просто не хочет говорить с рабом? Да нет, он же сам бывший раб, гладиатор.

– Снова ты? – Римлянин с неудовольствием покосился на Рысь. – Ну не знаю я, почему твоего дружка отправили в карцер. И вообще, мой тебе совет: никогда не заводи здесь друзей, особенно сейчас. Вот станешь знаменитым бойцом, тогда, конечно, можешь себе позволить. – Плавт усмехнулся.

– Чего тут вынюхивает этот щенок? – загремел за спиной громкий голос Лупуса. Вот ведь принесла нелегкая!

Рысь быстро обернулся и, вспомнив поучения Тирака, произнес с самой любезной улыбкой:

– Я как раз тебя и ищу, могучий господин Лупус!

– Меня? – надсмотрщик удивленно выпятил челюсть.

– Ну да, тебя, уважаемый! – Рысь улыбнулся еще шире, хотя, казалось бы, куда уж шире? И так едва не лопались губы. – Запомнился тот удар кулаком, что ты показывал. Я вот, увы, его недостаточно хорошо рассмотрел.

– Ах не рассмотрел? – Лупус довольно переглянулся с подошедшим Энеем, греком. – Ну что делать, давай покажу. Стой прямо! И – йэхх!!!

На Рысь вдруг будто обрушился молот. Из глаз посыпались желтые искры, вокруг вдруг все потемнело… Но на ногах юноша все-таки устоял, чем вызвал у надсмотрщика нечто вроде уважения.

– Еще разок показать? – ухмыляясь, поинтересовался тот.

– Да, твой удар силен и резок, – придя в себя, уклончиво отозвался Рысь. – Отличный удар.

– Да уж. – Лупус довольно расхохотался и обернулся к Плавту: – Помнишь тот бой в Массилии, римлянин?

– Как не помнить? – Плавт хохотнул. – Знатная была драка. Сколько лет уже прошло с того времени, а до сих пор помнится.

– А сколько лет? – влез в разговор юноша.

– Много. – Плавт задумался. – Лет десять уже, а, Лупус?

– Да пожалуй, побольше.

– Вот бы и мне научиться так бить, – с восхищением произнес Рысь, стараясь смотреть на Лупуса чуть ли не с обожанием и любовью, что тому, надо признать, нравилось. – Один парень, тот, что сейчас в карцере, похвалялся, что умеет бить не хуже.

Лупус заржал, как конь:

– Кто умеет бить не хуже? Тот чернявый заморыш, которого завтра казнят?

– Казнят? – удивился Плавт. – За что же?

– За то, что подговаривал к побегу… вы даже не подумаете – кого!

– Кого же?

– Черного Юббу!

Все трое – Плавт, Эней и Рысь – в изумлении уставились на Лупуса:

– Не может быть!

– Может. Уходя, мне шепнул ланиста.

– А ему что же, сам Юбба сказал?

– Не сам, дождешься от такого Молчальника… Есть верные люди, они и услышали, передали.

– А ведь тот чернявый и Юбба и впрямь о чем-то шептались, – почесав черную бороду, вдруг припомнил грек. – Я еще удивился: вроде бы Молчальник ни с кем так долго не разговаривал. Ну, нет дыма без огня!

– Ах, вот, значит, как… – Рысь бочком отошел в сторону.

Времени оставалось мало – стоял тот самый час после тренировок, когда солнце уже зашло, но темнота еще не наступила. Пользуясь моментом, гладиаторы спешили заняться личными делами: кто-то мылся, обливаясь водой из стоявшей у эргастула бочки, кто-то жевал сохранившуюся с обеда лепешку, а большинство просто стояло, наслаждаясь краткими минутами отдыха. Черного Юббы нигде видно не было, наверное, отправился спать в свою комнату. Если так, жаль. Неужто не появится, ведь какой чудный вечер – оранжевый, нежаркий, тихий. Ага! Кажется, во-он его черная фигура маячит у самых ворот.

Рысь бегом пересек двор:

– Уважаемый Юбба, прошу на два слова, – запыхавшись, произнес юноша. – Мой друг, тот, что говорил с тобою, подло оболган.

Негр флегматично отвернулся.

– Ланисте сказали, что он подговаривал тебя бежать. Смотри, завтра возьмутся и за тебя!

Черный великан обернулся:

– Завтра. – И замолчал.

Рысь терпеливо переминался с ноги на ногу и был вознагражден следующим словом:

– Скажу.

Юноша с мольбой посмотрел эфиопу в глаза.

– Обо всем, – неожиданно улыбнулся тот. – Ланисте.

Закончив разговор, Черный Юбба повернулся и быстро зашагал к казарме. Рысь облегченно перевел дух. Судя по тому, что рассказывали о великане, его словам можно было верить. Однако не все дела еще сделаны… Ага, все тренеры-надсмотрщики на месте. Рудиарии, мать их за ногу…

– Господин Лупус!

– А, это снова ты. Что, еще раз показать удар?

– Хорошо бы, удар того стоит!

– Х-ха!

– Но я не о том. Тут один галл специально испортил оружие.

– Что-о?!!

– Ну да, он привязал к моим поножам сеть и пытался что-то с ними проделать. Это многие видели, а говорили, что оружие портить нельзя. Вот я и подумал…

– Как зовут этого подонка?

– Автебиус, уважаемый господин.

На следующее утро реабилитированного Тирака в карцере заменил подлый галл. Естественно, предварительно отведав плетей, чему были несказанно рады все новички, а Рысь поклялся, что и кимвр Савус не избежит такого же позора.

Не избежал.