Глава 2
Май 236 г. Южное Приладожье
Легат и его думы

Молодой красивый мужчина со странным именем Ант Юний Рысь внимательно выслушал тессария Гая Каллиста – горбоносого толстяка, только вернувшегося с патрулирования вместе со своими людьми.

– Это точно соглядатай, господин легат! – убежденно кивал тессарий. – Ловок, пронырлив, хитер – ишь, прикинулся, будто корова от него убежала.

Рысь вдруг улыбнулся:

– Ну, так корову-то вы нашли?

– Нашли, господин. То-то и оно, что нашли. Я же говорю – лазутчик чрезвычайно хитер!

– Гм…

Юний задумался. Честно говоря, он давно ожидал подобного визита – земли-то вокруг были чужими. Еще по осени, едва только римляне разбили лагерь, крутились невдалеке какие-то люди, как позже выяснилось – охотники-вепси, или весь, как их еще называли. Сами-то себя они звали кайваны или людиникад, их тут было мало, но тем не менее всю зиму Рысь ощущал с их стороны стойкий интерес к новым поселенцам. Правда, вредить – не вредили, однако наблюдателей высылали исправно. Центурионы предлагали кого-нибудь из них захватить, но Юний высказался резко против – зачем с самого начала подходить к местным племенам с позиции силы? За зиму весяне осмелели настолько, что уже приближались к воротам. Началась мена: рыба и дичь на монеты и фибулы, а там уже римляне и порасспросили охотничков обо всем, что тут творилось. Да ничего особенного не творилось, их послушать – так тишь да скука. И это было хорошо.

– Ты говоришь, лазутчик молод? – Юний взглянул на тессария.

– Да, совсем мальчишка, – подтвердил тот. – И он – не из веси.

Рысь удивленно вскинул глаза:

– Вот как?

– Потому-то он и показался мне подозрительным, – усмехнулся тессарий. – Вот я и приказал на всякий случай поймать его.

– Что ж, – согласно кивнул легат. – Поступил правильно.

Конечно же, правильно. Тессарий Гай Каллист был из старых служак, причем из невезучих, из тех, кого обходят награды и слава. Да и вид он имел тот еще – толст, гнилозуб, с круглым лицом и большим носом, выступающим вперед, словно клюв хищной птицы. Неприятен. Зато осторожен, исполнителен, предан. Честный воин, несправедливо обойденный командованием. Впрочем, может быть, что и справедливо. Рысь не мог похвастаться, что знает все обо всех воинах своего легиона.

Легиона… Громко сказано! Слишком громко для трех разношерстных когорт, которые Ант Юний Рысь увел из Колонии Агриппина с согласия и благословения Гая Феликса, которого император Максимин недавно назначил наместником Нижней Германии. Хитер был наместник, хитер и честолюбив. Юний знал его давно, еще с римских времен, с тех пор как, будучи гладиатором, получил из рук императора Александра Севера символ свободы, деревянный меч – рудис. Так вышло, что волею принцепса Рысь стал помощником префекта Гая Феликса, человека умного, начитанного, коварного. Префект замыслил переворот, попытался сам стать властелином Рима. Неудачно… Однако незадачливому узурпатору удалось ловко скрыться – и вот новый цезарь назначил его наместником. Уж конечно же, Феликс не преминул воспользоваться сложившейся ситуацией – стремился укрепить свое положение, насколько можно, и отделиться от империи. Принцепс Германий – чем не титул? Все могло получиться, тем более что император Максимин отправился в Паннонию подавлять мятеж, спровоцированный людьми Феликса. Одним, вернее, одной из этих людей была Вента – красавица с пепельно-русыми волосами.

Тогда, еще при прежнем императоре Александре, Юний оказался в Германиях, можно сказать, случайно. Получив статус юриста – знатока права, – он покинул Рим, вначале ненадолго осел в Августе Треверов, а затем в столице Верхней Германии Могонциаке. Там он с ходу начал раскручивать одно запутанное дело, связанное и с должностными злоупотреблениями, и с прямым предательством высших лиц империи. На этом деле Рысь едва не сгорел, обвиненный неким подонком, легатом Домицием Верулой, в оскорблении величия нового цезаря – Максимина Фракийца, взявшего власть предательством и обманом. Император Александр и его мать, Юлия, были убиты недалеко от Могонциака взбунтовавшимися легионерами из тех молодых, что привел с собой пользовавшийся особым доверием принцепса Фракиец, тогда еще – трибун.

Из тогдашних неприятностей Юний выбрался с большим трудом и вынужден был бежать в Колонию Агриппина, где, к своему несказанному удивлению, встретил Гая Феликса. На пути к независимости и неограниченной власти трудности новоиспеченному наместнику создавали две вещи – император с его легионами и несколько когорт, присланных Максимином в столицу Нижней Германии. Легионы вместе с императором удалось убрать в Паннонию. Оставались когорты.

Вот здесь-то и предложил свою помощь Рысь, давно уже лелеявший мечту основать город на своей далекой родине – на берегах Нево, великого озера-моря. Именно там он жил когда-то с отцом и родичами, именно там попал в плен к врагам и оказался в дальней стороне, в рабстве. Лугдунская Галлия – так называлось то место, где очутился Рысь. Сначала рабом на вилле, затем учеником гладиаторской школы в небольшом галльском городке Ротомагусе, ну а потом… потом дошла очередь и до Рима. В том имени, которое он сейчас носил, отразились все превратности его судьбы. Рысью его прозвали дома, так как отрок рос хорошим охотником; имя Юний ему дали на вилле, поскольку юного раба купили на рынке в июне месяце, а прозвище Ант он получил в гладиаторской школе, где его считали выходцем из племени антов. Хотя вернее было бы звать его венедом, ведь анты жили южнее. Впрочем, и то и другое название употребляли римляне, плохо разбиравшиеся в варварских племенах. Сами же себя соплеменники Рыси называли «ведающие слово» – сло-вене. Из тех же племен оказалась и Вента…

Итак, Юний увел из Колонии Агриппина мешавшие мятежному наместнику когорты, взяв за это немало денег – впрочем, их все равно не хватило, – и, посадив людей на корабли, вышел в Германское море…

Центурионы беспрекословно подчинялись новому легату – именно так и представил его Гай Феликс. Ничтоже сумняшеся легионеры верили, что новый легат назначен самим императором и теперь исполняет его поручение – основать новую колонию в далеких северных землях, где еще никогда не ступала нога цивилизованного человека.

– Мы будем первыми, – патетически восклицал Юний, – кто понесет в тот далекий край власть и покровительство великого Рима.

Сразу же разбили лагерь – прообраз будущего города. Вместо палаток по возможности выстроили дома, пока из дерева, до камня очередь должна была дойти лишь этим летом. Тогда же, осенью, отослали несколько судов в Колонию Агриппина, загрузив их шкурками пушных зверей и медом. Рысь знал, конечно, что вовсе не этого ждут от него, вернее, не только этого. Хлеб! Вот что было нужно. Однако с зерном пока имелись трудности – здешние северные земли родили плохо, а значит, требовалось искать связи на юге. Зимой, правда, было не до того – слишком уж суровой она оказалась для привыкших к теплу римлян. Но вот теперь… Теперь можно было послать отряд вверх по широкой реке с ольховыми берегами. Оставалось только дождаться возвращения отправленных в Колонию Агриппина судов, которыми командовал приятель Рыси – германец Илмар Два Меча, бывший гладиатор и разбойник. Что же касается центурионов, то те, надо отдать должное, подчинялись легату беспрекословно. Хотя, конечно, в связи с суровой зимой были в когортах неприятные случаи – кое-кто из молодых призывал бросить все и отправляться назад, пока совсем не вымерзли. Подобные настроения центурионы пресекали в зародыше. Знали б они, что их легат – бывший гладиатор, представитель всеми презираемой касты!

Тессарий Гай Каллист тихонько кашлянул, тактично отвлекая задумавшегося легата.

Юний тряхнул головой, прогоняя охватившие его мысли:

– Вы уже допросили пленника? Ну, того мальчишку.

– Осмелюсь сказать – нет, мой легат, – тессарий виновато развел руками, – он не знает ни латыни, ни того дурацкого языка, на котором говорит весь.

– Интересно, – поднялся с кресла Рысь. – Идем, верный Каллист. Я сам поговорю с лазутчиком.

Покинув деревянное здание с колоннами из тщательно ошкуренных бревен, оба вышли на широкую площадь – форум. Двое молодых воинов – часовые – отдали честь, приложив сжатые кулаки к сердцу. Стройными рядами вдоль широких улиц тянулись бревенчатые дома и палатки. У частокола слышался звон топоров и веселые голоса – плотники рубили очередной дом. Это было целое искусство – ставить деревянные здания. Абы какое дерево для этой цели не годилось – гнило, да и тепло не держало. Сосны – вот подходящие, но и с ними все не так просто. Срубить деревья надо заранее, по ранней весне, когда еще не проснулись, не растеклись соки, именно срубить, а не спилить – сминая волокна на комле, топор закрывал поры и уберегал будущее бревно от гниения. Всему этому научили римлян весяне. Впрочем, и римские, вернее, германские плотники оказались довольно умелыми. Узнав (слухи распространились быстро) о том, что когорты отправляются на основание новой колонии, многие жители Колонии Агриппины, особенно из числа неустроенных, решили и сами поискать счастья в далеких землях. Юний никому не препятствовал – чем больше народу, тем лучше. Вот только жаль, кораблей было мало. Сейчас на реке, у причала, покачивалась на серебряных волнах одна потрепанная либурна – быстроходное военное судно с одинаковыми кормою и носом. Невелика была либурна, потому, по здравом размышлении, Рысь не отправил ее в Германию вместе с остальными судами, а решил оставить здесь на всякий случай. Хорошо бы, конечно, построить новые суда – леса здесь много – однако не так-то это просто. Дом-то выстроить – и то много всяких хитростей знать нужно, а уж судно… Через неделю-другую – а может, уже и на днях – должны бы вернуться суда из Германии. Те, что были отправлены с мехами и медом под командованием Илмара Два Меча. Вот тогда можно будет отправить давно задуманную экспедицию на юг, вверх по Ольховой реке. Разведать, кто там проживает, да выращивают ли хлеб, да и вообще – каков путь? Весяне говорили – не так далеко пороги. Посмотреть, что за пороги да как их пройти…

– Ну? – Войдя в амбар, Рысь с любопытством оглядел пленника. И в самом деле, тот был очень похож на обыкновенного пастуха – на вид простоват, одет не очень-то, босоног, левая нога подвязана корой и тряпицей. – Так, значит, корову искал?

– Да, Ласту, – с заметным удивлением откликнулся парень, видимо, не ожидал, что изысканно и чудно одетый чужак заговорит с ним на родном языке. – Хорошая корова, дойная, только вот вредничает иногда, убегает.

Юний усмехнулся. Ну да, Каллист упоминал о какой-то телке. Может, парень и вправду пастух. А может, и нет, а якобы сбежавшая корова – всего лишь хитрая маскировка. Легат хорошо понимал, что они явились на чужие земли. По крайней мере, именно так все выглядело в глазах местных: не будешь же повсюду кричать, что ты сам – сын вождя Доброя и именно твой род когда-то здесь жил. А чужаков нигде не жалуют, тем более тех, что обустраиваются надолго, пусть свободной земли и хватает. Эти места считались охотничьими угодьями какого-то весянского рода, хотя на самом деле никто здесь не охотился. Один из весян как-то пояснил – это оттого, что боялись. Говорят, когда-то давным-давно где-то здесь поклонялись своим жутким богами злые колдуны лопи, ушедшие затем далеко-далеко на север. Весяне знали: здесь нельзя селиться, лопьские боги обязательно сгубят всех поселенцев, что и произошло не так и давно с родом Доброя. А ведь старейшины веси предупреждали его! Не внял… Не вняли и римляне.

– Ага, дойная, говоришь, корова? – Рысь внимательно рассматривал пастушонка. Значит, не из весян парень, из того же народа, что и сам Юний, и Вента…

– Отпустили бы вы меня, правда, – жалобно попросил мальчишка. – Я ведь ничего у вас не выглядывал, клянусь, чтоб меня Родимец убил!

– Чьего ты рода?

– Тарховы мы… – парень неожиданно замолк, насупился.

Рыси стало ясно, что ничего больше о своем роде тот не скажет. А узнать это надо было обязательно – безопасности ради. Кто его знает, что за люди живут где-то поблизости – ведь не издалека же пришел этот пастух. Да и еще раньше, в апреле, как сошел снег, высланный патруль обнаружил чье-то заброшенное пастбище – огороженную поскотину. Юний тогда не придал этому значения – посчитал, что свое, рода Доброя, уцелело тогда, осталось неподожженным, да и что там было жечь-то – жердяную ограду? Значит, поскотиной вновь пользовались – опять же, если верить пастуху. Рысь задумчиво почесал тщательно подстриженную бородку:

– Как твое имя, парень?

– Све… Зарко, – начав было, мальчишка вдруг осекся, и Юний знал почему.

Назвать чужаку свое имя – чревато последствиями, ведь кто его знает, каким страшным колдовством могут владеть чужие люди? Лучше, конечно, настоящее имечко скрыть, назваться другим или тем же, но сокращенным. Зарко – это от Зоримира, Зорислава, Светлозара? И имя рода – Тарховы. Тарх – это, по всему, их старейшина или вождь. Тоже не настоящее имя, прозвище.

– А меня зовут Рысь, – неожиданно улыбнулся Юний. – Я – сын Доброя, может, слыхал? Мой род здесь когда-то жил.

– Доброй? – Зарко удивленно хлопнул ресницами. – Да, слыхал про него что-то. Вялиш-весянин рассказывал. Говорят, род Доброя уничтожили злые лопьские боги.

– Скорее алчные разбойники из-за моря.

– Не-ет, – пастушонок лукаво усмехнулся, – если б разбойным людям не помогли чужие боги – они б нипочем бы никого не извели!

– Что ж, – пожал плечами Юний. – Может, ты и прав. Я не спрашиваю тебя о том, где живет твой род…

Парнишка снова напрягся.

– Не спрашиваю, потому что знаю, – быстро соврал Рысь. Почему-то очень не хотелось ему подвергать парня пыткам, ох, не хотелось, а надо было… Ну, может, и так чего выйдет? Не пыткой, так хитростью.

Зарко вздрогнул – видно было, и в самом деле испугался, передернул плечами, опустив голову, зыркнул недоверчиво исподлобья – а не врешь, чужак?

Юний улыбнулся, заходил по амбару, искоса посматривая на пленника, сидевшего в углу со связанными за спиной руками. Ходил – тянул время, думал. Где же, интересно, затерялся род этого лазутчика-пастушонка, в каких болотах-лесах? Род не весянский, из сло-вен, значит, пришлые, впрочем, и весь не от веку тут. А сло-вене могли прийти только с юга, ну, с юго-запада, больше просто неоткуда. Значит, они и поселились где-то южнее, не близко – иначе б род Зарко давно уже обнаружили патрули, но и не очень далеко – ишь, решили воспользоваться старой поскотиной. Значит, рядом они, рядом! И скорее всего, их селение – или селения – расположены где-то вверх по реке. Максимум в двух-трех днях пути – иначе опять же, зачем им понадобилось бы использовать старое пастбище? И почему этот род не обнаружил лагерь – а уже и не лагерь, город! – римлян раньше, скажем, зимой или по осени? Ах да, сюда ведь никто не совался – ни весь, ни эти, сло-вене. Сло-вене считали здешние места угодьями веси, а весь опасалась козней лопьских богов. Странная легенда. Юний припомнил: что-то подобное он слыхал и раньше, в далеком детстве, правда, тогда не особо-то вникал, мало ли что болтали старухи.

Итак, вверх по Ольховой реке – дня два пути. Правда, это если допустить, что парень и в самом деле пастух. А даже если и разведчик – ну, откуда ему еще взяться, как не с юга? Рысь вздрогнул: а ведь этот сло-венский род появился в здешних местах не так давно – еще лет двадцать назад о них в роде Доброя и слыхом никто не слыхивал, а ведь должны были – хаживали охотиться далеко к югу. Значит, пришельцы. И пришельцы недавние. Наверняка бежали от каких-нибудь многочисленных и могущественных врагов – таковых на юге хоть пруд пруди. Ага…

– Да, я знаю о твоих родичах, – остановившись перед мальчишкой, уверенным тоном повторил Рысь. – До ваших селений дня два пути вверх по Ольховой реке… Вы пришли недавно, бежали от врагов…

– Да, – безотчетно кивнул Зарко. – От людей Волка. Но мы не трусы! И если ты…

– Полно, полно. – Юний замахал руками. – Я вовсе не собираюсь упрекать твоих родичей в трусости. Бывают случаи, когда и самые смелые люди ничего не могут сделать против вражеских скопищ. Как называется ваше селенье?

– Купава…

– Красивое название. Отчего так?

– Там, в лугах, у реки, много купальниц, цветков.

– Купальницы? А, знаю. Желтые такие.

Рысь снова задумался – как же поступить с парнем? Пастух он или лазутчик – похоже, догадки насчет его селения и рода оказались вполне правильными. Итак, имеем на юге соседей – переселившееся от каких-то врагов сло-венское племя. Естественно, это племя будет крайне настороженно относиться к неожиданным соседям с севера – не к разрозненной и немногочисленной веси, а к римлянам, к городу, к имперской провинции с гордым названием Нордика! Да, чужаков не любят нигде…

А собственно, почему чужаков? Это еще разобраться надо, кто в здешних местах чужак – никому не ведомые переселенцы или он, Рысь, сын местного вождя Доброя! О Доброе-то ведь должны помнить люди! Да и жена его, Невдога, мать Рыси, была дочерью весянского старейшины. Значит, он, Ант Юний Рысь, никакой здесь не чужак и не захватил эту землю, а владеет ею по праву! И нужно, чтобы все окрестные племена четко это осознавали.

Юний неожиданно рассмеялся – и как такая простая мысль не пришла в его голову раньше? Впрочем, раньше вроде ни к чему было, да и некогда – сначала обустройство, потом зима, дел хватало. Да-да, пусть все знают: он, Ант Юний Рысь, – из местных. Правда, как отнесутся к этому центурионы и подчиненные им воины? К тому, что их легат – варвар? Впрочем, а сам император Максимин Фракиец кто?! Уж не патрицианских кровей. Итак, этого парня надо использовать вне зависимости от того, кто он – честный пастух или все ж таки соглядатай. Ежели соглядатай – так оно, пожалуй, еще и лучше.

– Поднимайся. – Юний достал из ножен кинжал, и пастушонок дернулся, закусил губу.

– О, нет, – рассмеялся Рысь. – Я вовсе не собираюсь тебя резать. Хочу всего лишь освободить от пут.

– Ты прикажешь меня пытать или велишь предать смерти? – тихо спросил подросток. – Знай, я ничего не скажу!

– А ты уже все сказал, – Юний скривил губы. – Все, что мне нужно. Идем, я тебе кое-что покажу.

Вдвоем они вышли из амбара. Телохранители и тессарий Гай Каллист с двумя воинами почтительно двинулись следом.

– Не сопровождайте нас, – оглянувшись, приказал Юний. – Думаю, этот парень никуда от нас не сбежит. А если и сбежит, – он перешел на язык пленника, – так ничего не сможет рассказать своим о нашем городе и к тому же не получит обратно свою телку.

– Не телку, а дойную корову-двулетку, – обиженно заметил Зарко. – А вы точно ее отдадите?

– Отдадим, – со смехом заверил Рысь и, подозвав не успевших отойти далеко воинов, приказал пригнать корову к южным воротам.

– А теперь смотри! – Юний гордо обвел рукой строящийся город. – Смотри и спрашивай.

Посмотреть и в самом деле было на что. Быстро разраставшийся из военного лагеря город раскинулся на пологих склонах холма, которые спускались к широкой дельте реки, впадавшей в огромное озеро. Прямоугольный в плане, город имел крепкую деревянную стену, выстроенную на крутом земляном валу, широкий ров и четыре воротных проема, по одному на каждую сторону света. Две главные улицы, просторные и прямые, перекрещивались на форуме и пока еще не имели звучных названий, а именовались просто, как в любом римском лагере, – кардо максимус и декуманус максимус. От них под прямыми углами отходили улочки поуже, но тоже чистенькие, аккуратные, только что еще не мощенные. Впрочем, и до мостовых уже доходили руки. Назначенный квестором некий Авл Манний, прикидывающийся глуховатым простачком старый хитрован из вольноотпущенников, бывший аргентарий, изыскал-таки ресурсы для мощения улиц и даже для установления статуй. Оставалось лишь найти хорошего скульптора. А впрочем, чего его искать? Переманить из той же Колонии Агриппина с ближайшей оказией – следующей весной, когда вернутся очередные суда.

Зарко с удивлением вертел головою по сторонам. Особенно привлек его внимание строящийся из белого камня храм Юпитера – высокий, с куполом, коринфской колоннадой и портиками, он должен был стать истинным украшением города.

– А это что? – Пастушонок перевел взгляд на приземистое деревянное здание с колоннами строгого дорического стиля.

– Базилика, – охотно пояснил Юний. – А вон там, за нею, библиотека.

– Базилика? Библиотека? – по слогам повторил мальчик.

– Базилика – это место для проведения разных общественных слушаний, например – для суда или собраний граждан. А библиотека… – Рысь мечтательно прищурился. – О, библиотека, это поистине святое место!

– Святее капища?

– Конечно! Куда как святее. Ты умеешь читать? О, что я спрашиваю… Конечно же, нет… Ладно, у всех граждан будет возможность обучиться. Ну, не сразу, конечно.

– Ты произнес какое-то непонятное слово, – Зарко повернул голову, – граждан.

– Гражданин – житель города и округи, житель империи, пользующийся защитою и правами, – терпеливо пояснил Рысь. – Когда-нибудь ты сам ощутишь это.

Положа руку на сердце, новоявленная колония жила пока бедновато. Да и откуда было взяться богатству? Хлеба – и того почти не осталось, а все помпезные постройки, с гордостью показываемые Юнием, могли произвести впечатление разве что на полудикого варвара, отродясь не видевшего настоящих римских городов. Бедно было, кругом бедно… Случалось, что и жалованье легионерам выплачивали натурой – земельными угодьями, мехами и прочим, а серебро в казне легиона, увы, заканчивалось. Да и куда они дели бы это серебро, если на городском рынке купить можно было только что-то из того, что привезли с собой? Поэтому легионеры даже больше радовались, когда жалованье им выплачивали съестными припасами – серебряные монеты ведь жевать не станешь… Что ж, все знали, на что шли.

Вдруг слева послышался грохот калиг – четко печатая шаг, во главе с центурионом прошла на смену караулов двойная центурия. На воинах блестели доспехи: и чешуйчатые – лорика скуамата, и старого образца, из тонких железных пластин – лорика сегментата. Сам центурион был в кольчуге, называемой лорика хамата, с серебряной лозой на ней – знаком сотника.

Кивком приветствовав отдавшего честь центуриона, Юний покосился на прихрамывающего пастушонка – на лице того отражалась смесь восхищения и страха. Да, именно эти чувства и должна была вызывать римская центурия у всяких там варваров. Рысь усмехнулся – а он-то сам по происхождению кто?

– Ты правда хочешь меня отпустить? – с опаской посмотрел на него Зарко.

– Да, – коротко кивнул легат. – Расскажи своему роду о том, что видел. О моем городе, о воинской мощи – тот отряд, что только что прошел, отнюдь не единственный.

Мальчик вскинул глаза:

– Кто ты? Вождь?

– Пожалуй, вождь, – согласился Юний и тут же дополнил: – Сын вождя Доброя и Невдоги, дочери старейшины веси. Мой род – род Доброя – издавна проживал здесь, жил бы и сейчас, если б не коварство врагов. Но тем не менее я вернулся сюда, чтобы возродить былую славу рода!

– Но все эти люди… – Зарко замялся. – Они говорят на чужом языке.

– Они римляне, – усмехнулся Рысь. – Слыхал о таких?

– Римляне?! – Глаза мальчишки округлились от удивления. – Они римляне, а ты – вождь, сын Доброя и Невдоги. Что же, выходит, римляне служат тебе?

– Выходит, так, – коротко отозвался Юний. – Слушай, может, все-таки подлечить твою ногу? У нас есть хороший лекарь.

– Нет, не нужно, – отказался Зарко. – Она и так уже подживает.

– Что ж, как знаешь. Не забудь, в точности передай своим вождям и старейшинам о том, что видел и что узнал.

– Передам, о, великий вождь, не беспокойся. Память у меня хорошая.

– И еще скажи – пусть сам благородный Тарх… так ведь зовут старейшину?

– Да…

– …пусть благородный Тарх со своими приближенными пожалует ко мне в гости в любое время. Я буду рад видеть его.

– Передам и это. Только не забудешь ли ты о корове? Мне уже пора – вечереет, надо присмотреть за стадом.

– Ну, пора так пора, – подходя к высокому зданию, расхохотался Юний. – Кассий! – он подозвал одного из проходивших мимо воинов, молодого, чуть старше Зарко, темноволосого парня с узким смышленым лицом и открытым взглядом. Еще зимой Кассий в числе немногих изучал речь сло-вен спомощью Венты.

– Слушаю, господин легат! – Кассий – обычный солдат, милес грегариус – приложил кулак к сердцу.

– Отведешь этого паренька к южным воротам, там ему должны вернуть корову. Веди как можно медленнее, а потом… В общем, проводишь до пастбища, или куда он сам скажет.

Легионер молча поклонился и, пропустив пастушка вперед, деловито зашагал сзади.

– Прощай, Зарко, – помахал рукой Рысь.

Паренек обернулся:

– Прощай, вождь… Не беспокойся, все твои слова я в точности передам старейшине.

– Охотно верю.

Простившись с пастушонком, Юний быстро зашел в штабное здание и подозвал дежурного оптия – помощника центуриона:

– Вот что, Маниций, у южных ворот сегодня дежурит кто-нибудь из германцев?

– У южных? – оптий наморщил лоб. – Ну, как же, дежурит. Луминий Гавстальд из второй когорты, и еще…

– Достаточно, Гавстальд, насколько я помню, охотник?

– О, да, господин легат. Должен заметить, у тебя хорошая память.

С задумчивой усмешкой Рысь отворил дверь своего кабинета. Оглянулся:

– Срочно пришли мне посыльного.

Усевшись за стол, он быстро нацарапал что-то на маленьком кусочке пергамента.

– Звал, господин легат? – в дверь осторожно заглянул молодой воин. – Манлий Фер, посыльный, – чуть запоздало представился он.

– Вот, – без лишних слов Юний протянул ему записку. – Стрелой лети к южным воротам, передашь приказ тессарию. Заменишь на время Луминия Гастальда, хавка, передашь ему на словах: пусть дождется у ворот двоих – Кассия и хромого мальчишку, которому вернут корову. Дождавшись, пусть незаметно проследит, куда пойдет пастушонок и что будет делать. Обо всем пусть доложит. Ясно?

– Вполне, господин легат.

– Тогда вперед, исполняй.

Отдав честь, посыльный скрылся за дверью… которая тут же открылась снова.

– Ну, что там еще?

– Вестник с северной башни, господин легат! – в дверь заглянул оптий. – Звать?

– Конечно же! – встрепенулся Рысь. Северная башня как раз контролировала безбрежную серебристую гладь озера-моря. – Что там такое?

– Корабль, господин! – вытянувшись, доложил вестник. – «Круглое» торговое судно. Идет сюда на всех парусах.

– Корабль, говоришь? – задумчиво переспросил Юний. – Что ж, идем глянем.