Глава 14
Август 236 г. Южное Приладожье
Действия

Где-то в отдалении гремел гром, разносился раскатами по лесу, и синие вспышки молний выхватывали из темноты верхушки деревьев. Лил дождь, то чуть переставая, то вновь припуская с прежней силой. Вокруг было темно, хотя едва начался вечер, мохнатые лапы елей царапали низкое небо. Медленно, одна за другой, наползали тучи, проливаясь дождем, исходя молниями и громом, так что казалось, всему этому не будет ни конца ни края.

Юний прислушался. Крупные капли барабанили по крыше раскинутого на поляне шатра, пропитанная влагой земля чавкала под ногами.

– Да, видать, зарядил надолго, – вздохнул Гавстальд. – Ну, наверное, так даже и лучше для нашего дела.

Рысь кивнул, улыбнулся, поправил на импровизированном ложе еловые ветки. Он сидел здесь, в шатре Гавстальда, с полудня. Затекли ноги и руки – не очень-то было удобно носить под туникой кольчугу лорика хамата. Неудобно, но нужно – особенно в данном случае.

– И все ж таки ты зря не взял с собой воинов, господин, – германец покачал головой, – было б спокойней.

– Нет, – тихо возразил Юний. – Это было б заметно.

– Не думаю, что они вообще придут… хотя погода вполне подходящая.

– Придут, – Рысь ухмыльнулся и, вытащив из ножен гладис, положил на ложе, прикрыл ветками. – Сегодня – самый удобный для них момент, причем последний. Думаю, ночью следует ждать нападения варваров.

Гавстальд согласно кивнул.

– На которых потом можно будет списать многое, – шепотом продолжил Юний и вдруг резко замолк, прислушался. – Кажется, я слышу чьи-то шаги.

Рядом, в лесу, громко закричала сойка.

– Идут, – согласился германец. – Мой человек подал знак.

Гавстальд положил жилистую руку на рукоять тяжелой секиры.

– Только не убивать, – жестко предупредил легат. – Обезоружить и взять в плен.

Чьи-то осторожные шаги послышались у самой палатки. Замерли.

– Господин легат?

– Откуда ты знаешь, что я здесь? – глухо отозвался Юний.

– Срочно вызывают на первый пост, что-то у них там странное происходит.

– Ждите…

Рысь скривил губы. Хитрые ребята, решили выманить его из шатра. Все правильно, кто его знает, сколько там, в шатре, воинов?

Сунув меч в ножны, Юний накинул плащ и вышел под плотные струи дождя. У входа в шатер его почтительно приветствовали двое дюжих молодцев в легионерском вооружении и шлемах, только что без щитов. Всего двое… А они самонадеянны! Ведь тот, кто их послал, наверняка знает, что легат когда-то был гладиатором, и не из последних. Двоих для убийства мало… Хотя очень может быть, что есть еще и другие. Следят, таясь за деревьями – быть может, вон за этой сосной или за той елью, – выбирают удобный момент. Чего ждать? Дротик в спину, стрелу, кинжал под сердце?

Первый легионер пошел впереди по узенькой, заросшей мокрой травою тропинке, вьющейся меж деревьями и исчезающей в чаще. Похоже, туда, в чащу, и шли.

– Так ближе, господин легат, – обернулся воин. Ухмыльнулся – или это просто показалось Юнию?

Второй тяжело шагал позади, и Рысь в любой момент ожидал нападения. Правда, пока шло слишком открытое место, но вот впереди, в десятке шагов – кусты, папоротники, ели.

Легат чуть замедлил шаг, положил руку на меч…

Ага! Яростно закричав, убийцы бросились на него с двух сторон, спереди и сзади. Юний резко отпрыгнул в сторону, развернулся и нанес удар тому, кто был за спиной. Тот, видно, не ожидал подобного, не успел прикрыться – и Рысь ударил его мечом по руке. Убийца жалобно закричал, выпуская из руки дротик… Впрочем, Юний уже не смотрел на него, сразу же бросившись на второго. Тот оказался крепче, куда как крепче. Длинная галльская спата мелькала в его руке, словно бьющая по глазам молния, глаза сверкали, тонкие губы кривились в угрюмой ухмылке. Рванувшись вперед, Юний ощутил вдруг и терпкий запах пота убийцы, и его пахнущее чесночной похлебкой дыхание. Удар! Скрестились мечи. Длинная спата – это не короткий гладис… Юний уклонился влево, ловя каждое движенье врага и ни на миг не забывая о том, кто остался сзади. Убийца с рычанием взмахнул мечом, целя легату в голову, бывший гладиатор легко уклонился, нанес целую серию ударов, которые соперник едва успел парировать. Пригнулся, заметив мелькнувшую позади тень – второй вражина все ж таки метнул дротик левой, здоровой, рукой. И едва не поразил своего товарища! Опасное это дело, метать копья в такой ситуации! Уклоняясь от дротика, убийца отшатнулся вправо, к деревьям, и тут, за кустами, Рысь заметил третьего. Да, судя по отдаленным крикам, там были еще и четвертый, и пятый – с ними наверняка справится Гавстальд, но как скоро? Пока же приходилось надеяться только на себя – Юний расставил засаду ближе к лагерю, никак не предполагая, что окажется на этой отдаленной тропке. Трое против одного. Что ж, выход один – двух нужно убить. И начать с этого, который со спатой… Удар! Искры! Гром и синий блеск молний! И капли дождя, падающие со шлема врага. Еще удар. Тень убийцы метнулась в сторону… Резкий разворот к кустам, где находился третий… Еще удар. А теперь быстро назад, присесть… Тяжелое лезвие спаты со свистом пронеслось над головой, срубая клонившиеся к земле ветки случившейся рядом березки. Пружиня ногами, Юний стрелой бросился на врага – и достал клинком его шею! Брызнула кровь, горячая и дымящаяся, вытекая толчками, смешалась с дождем. Полетела в папоротники длинная спата. Убийца, захрипев, повалился в траву, зажимая руками вскрытое, сочащееся кровью горло. Впрочем, Юний ничего этого не видел – некогда было. Третий убийца выбрался из кустов, сжимая в руках короткое копье – ланцу. Второй, тот, что был сзади, тоже опомнился, подхватил с земли дротик. Рысь бросился между ними – пусть попробуют метнут… Прыгнул на того, что в кустах, схватив левой рукой древко, правой же нанес удар в не прикрытое доспехом бедро. Яростно брызнула кровь, убийца упал на одно колено, и Рысь резко развернулся, ожидая третьего… И улыбнулся, увидев вместо врага Гавстальда с огромной секирой на богатырском плече. За германцем бежали верные воины.

Вражина бросился было бежать – да поздно.

– Обоих в шатер, – быстро распорядился Рысь. – Не знаю, сколько еще у нас времени, но все ж попытаемся поговорить.

Тот, что был ранен в ногу, гордо молчал, и Гастальд по знаку легата, положив пленника на землю, одним взмахом секиры отрубил ему голову. Обезглавленное тело дернулось, плюнуло кровью, мертвая голова, сверкая белками глаз, откатилась в угол – оставшийся в живых пленник следил за ней полным неприкрытого ужаса взглядом. На это и рассчитывал сейчас Юний. А некогда было по-другому, не было времени – скоро, уже совсем скоро должны были напасть Волки.

– Ну? – Германец снова занес над головою секиру.

Убийца упал на колени:

– Пощади!

– Рассказывай.

– Да-да, я расскажу все…

– Лумиций Алтус? – внимательно выслушав пленного, с удивлением переспросил Рысь. – Вот так ханжа!

– Да, Алтус… Мы не могли ослушаться приказа командира.

– Значит, он захотел сам стать легатом?

– Именно так, господин легат. А твою смерть списали бы на варваров, устроили бы торжественные похороны.

– А как же Гней Хирольд? Ведь он старше Алтуса по званию?

– Алтус велел нам действовать, будто никакого Хирольда нет. Он говорил об этом очень уверенно.

– Вот, значит, как… – задумчиво протянул легат. – Авл Лумиций Алтус, благообразный вдовец… Он бы никогда не решился действовать без поддержки. Значит, такая поддержка есть, есть, вне всяких сомнений. Что ж, теперь остается только ее отыскать… Назови сообщников!

– Вы их всех убили, мой господин.

Устало опустившись на ложе, Юний посмотрел на Гавстальда и кивнул в сторону пленного:

– И что с этим делать?

– Прибить, как бешеного пса! – не сомневаясь, отозвался славный германец.

– Прибить? – Рысь почесал бороду. – Э, нет. Он пригодится нам в качестве свидетеля на суде. Слышал? – Он грозно взглянул на убийцу.

– О, да, да, – не вставая с колен, пленник принялся кланяться, по коричневым от загара щекам его, по щетине градом катились крупные слезы. – Я подтвержу на суде все!

– Только не вздумай попытаться бежать, – предупредил Юний.

– Пусть только попробует! – Луминий Гавстальд со смехом взмахнул секирой.

К ночи дождь усилился, замолотил, вспенивая мрачные воды реки, да так, что молодые кормчие заявили, что еще пара-тройка подобных дней – и они с ходу проскочат пороги.

– Нет, ребята, не торопитесь, – подойдя к навесу, усмехнулся Рысь.

Увидев легата, корабельщики и свободные от нарядов воины вскочили на ноги, почтительно приветствуя представителя высшей власти.

– Весяне не зря считают эти пороги непроходимыми. – Юний весело оглядел собравшихся. – Так что придется вам перетаскивать ваши суда, деваться некуда.

– Да перетащим, господин, не беспокойся. Уже начали… только вот зря бросили суда в разных местах. Лучше было бы оставить их в куче.

– Зря, говорите? – усмехнулся легат. – Да нет, не зря… Воины готовы?

– Готовы, господин легат.

– Ну, ждите… Все случится в самые ближайшие дни, быть может, уже сегодня.

Молотил дождь, Ольховая река шумела, сбрасывая воды с огромных черных камней, обросших зелеными водорослями, крутила пенные буруны. Нет, не пройти. Что ж, не пройти, так можно и перенести суда берегом, чем и занимались весь день, не обращая внимания на дождь. Суда помельче уже перетащили, а вот те, что покрупнее, застряли где-то на середине волока. Рядом с каждым выставили охранение – по паре воинов со щитами и копьями. Ближе к ночи соорудили шалаши и навесы, разложили костры – сушин в лесу отыскалось достаточно.

Радогость, молодой военный вождь рода Волка, прилип к осиновому стволу, осторожно высунул голову. Чужаки жгли костры… Все в разных местах. Славно. Еще бы знать точно – сколько их? Правду ли говорил лазутчик? Если правду… Что-то дернулось за спиной. Что-то или кто-то? Вождь покрепче сжал рогатину, застыл, ждал.

– Друже Радогость, – донесся шепот. Это хорошо, что окликнули. Иначе б убил.

Вождь повернул голову, узнавая двух молодых воинов – разведку, которую сам же и выслал, которую ждал.

– Ну?

– Три небольших ладьи они уже перетащили к берегу, остальные четыре лежат у болота.

– Охрана? – кивнув, осведомился вождь.

– По двое воинов у каждой ладьи, еще по двое – на сменах, и еще есть с десяток.

– Значит, всего около сорока, – Радогость улыбнулся. – Все так, как и говорил тот парень… как его?

– Светозар.

– Не соврал. Скажите костровым, чтоб его накормили.

– И можно развязать?

Вождь кивнул:

– Да, развяжите. Но присматривайте. Я не доверяю предателям. Даже тем, кто служит нам.

Радогость говорил отрывисто, чеканными фразами. Словно бы приказывал, не просил. Так ведь и приказывал! Вождь он или кто?

Совет старейшин племени не зря поставил его во главе отряда. Полсотни храбрецов, пусть пока молодых, но быстро приобретающих необходимый опыт воинов, каждый из которых в бою стоит пятерых оратаев. Все правильно, оратаи пусть пашут поля, растят, собирают жито. Пастухи пусть пасут коров, а они, воины, должны воевать! И если не с кем, надо найти врагов. Иначе зачем они нужны племени, воины? Люди Птицы – враги, племя Волка давно преследовало их, вытесняя с плодородных земель. Род Птицы – малочислен и слаб, племя Волка – сильное и многолюдное племя. «Птицы» – уже не опасный соперник, рано или поздно все они будут убиты или обращены в рабство, а на их землях поселятся люди из племени Волка. «Волки» – многолюдный народ, им требуется много земель, чтобы жить. Правда, северные земли не очень-то хороши, частенько льют дожди, бывают лютые холодные зимы. Зато в лесах много дикого зверя, на лугах вдоволь травы, а в реке – рыбы. Жить можно. Вот вытеснить чужаков – и жить. Конечно, на юге куда как лучше.

Но на юге, у теплого моря – готы. Готы сильнее «волков», гораздо сильнее. Их намного больше, с ними не совладать. Пока не совладать. Уйти на север, копить силы. А потому выбрать момент, ударить! Однако, кроме готов, есть еще Рим, покоривший много земель. Римляне тоже на юге, на заход солнца – и это куда страшней готов. Потому что римлян намного больше. И все захваченные народы они тоже делают римлянами. В этом – угроза. А сейчас римские псы проникли и сюда – в далекие северные леса. Если римлян не вытеснить, не убить, то все вокруг очень скоро станет римским. Даже весяне, не говоря уже о «птицах». Впрочем, весяне, может, и останутся весянами – вряд ли римляне полезут в дальние непроходимые леса – что им там делать?

– Удобный момент для нападения, вождь, – подсказал один из парней-разведчиков. Мог бы и не подсказывать, ишь, обнаглел! Можно подумать, вождь без него не знает, что делать.

– Кроме вас, у меня выслано еще четверо, – наставительно пояснил Радогость. – Идите к нашим, пусть ждут. И будут готовы.

– А ты, вождь?

– Я же останусь здесь. Дождусь всех.

Кивнув, воины исчезли в дождевой пелене. Радогость посмотрел им вслед, но сразу потерял из виду – лес. Конечно, не очень хорошо нападать ночью… Но на римских собак – можно. И даже нужно. Римляне хитры, почему бы не перехитрить их самих? Момент и в самом деле удобный – пороги, все на берегу, а поди-ка, на середине реки достань их! А сейчас – в самый раз. Кажется, они ничего плохого не ждут. Тем лучше, лучше…

– Как думаешь, Миронег, сомнем чужаков? – Один из разведчиков, молодой круглолицый парень, осторожно тронул за локоть напарника, тоже молодого, но парой лет старше.

– Сомнем, – Миронег на ходу рассмеялся. – Радогость – удачливый вождь. Ты, Гостомысл, в нем не сомневайся.

– Да упаси меня боги… Жаль, среди чужаков нет женщин.

– Ничего…

Зарко лежал в шалаше лицом вниз, прислушиваясь к каждому шороху. Веревки на руках он давно уже ослабил, да не очень-то и крепко его связали, так, скорей для порядка. Теперь нужно было решиться на быстрый рывок – рядом, в лесу, в той стороне, где тянулся глухой овраг с поросшими темными елями склонами, его должны были ждать. По крайней мере, именно так говорил Юний Рысь – ждать обязательно будут. Вот только выбрать момент, когда «волки» будут собираться в бой, когда покинут свои шалаши, выйдут, сверкая в рассветной заре тусклыми клинками мечей, исчезнут в тревожно притихшем лесу, чтобы немного погодя огласить округу кровавой музыкой битвы. И вот только тогда – бежать! Не раньше…

Шалаш, где лежал отрок, находился на самом краю лесной опушки, около двух высоких приметных сосен, за которыми широкой полоской тянулись рябиновые заросли. Ягоды хоть еще и не поспели, однако привлекали к себе множество птиц, кричащих разными голосами. Однако сейчас птичьих криков было не слышно – пичуги тоже прятались от дождя.

– Эй, парень, спишь? – Добродушно усмехаясь, в шалаш заглянул молодой круглолицый воин, протянул котелок с кашей и воткнутою в нее ложкой. – Поешь. Дай-ко развяжу руки…

Повернувшись спиной, Зарко похвалил себя за предусмотрительность, за то, что не сбросил путы с рук. Уселся и без всякого стеснения принялся уписывать пищу за обе щеки – и в самом деле проголодался.

– Еще бы попить, – когда котелок опустел, нагло попросил он.

– Вон там, у ближнего костра, родник, – показал рукой круглолицый. – Видишь, где люди.

– Угу…

Зарко кивнул и неспешно пошел к костру, мысленно отмечая во множестве появившихся воинов – с рогатинами, в панцирях из бычьей кожи, в железных шлемах. С чего это им не до сна?

Отрок едва не пропустил начало наступления: ничего вроде и не произошло, не вострубили трубы, бубны не грянули боем, не пронесся боевой клич над вымокшим лесом. Тихо все было, тайно. Только пробежались меж кучками воинов юркие парни, прошептали что-то старшим, показали рукой направление… И все! Исчезли все разом. Вот только что были – и нету, даже ветки на деревьях не шелохнулись. Осталась лишь обычная стража. Вот ее-то и обманул Зарко. Поначалу, как потянулись в лес отряды, смекнул кое-что, пригнулся, побежал сзади – вроде бы свой. Да никто и не приглядывался особо, ну и дождь – само собой, да предутренняя серая полумгла – не очень-то и заметишь, кто тут куда спешит.

Забежав за деревья, отрок остановился, прислушался, осмотрелся. Вроде бы сзади никто не шел.

Вот и славно! Еще раз оглянувшись, Светозар рванул боком, кустами, выскочил с противоположной стороны, распугивая птиц – да кому тут их слушать-то, – кинулся рябиновой полосою. Больно хлестнули по лицу мокрые ветки, болотная трава – осока – ранила босые ноги, да с кроны орехового куста с ног до головы окатило бегущего холодным дождем. Лес стал редеть, показались камыши, кочки… И вот уже захлюпала под ногами вязкая болотная жижа. Взять бы слегу – да нет времени, вдруг да заметили, вдруг да отправят погоню? Оглушительно – на весь лес – билось сердце, глаза рыскали по дальней лесной дымке. Там, впереди, овраг. Там – свои, там – ждут. Как бы не ушли! Быстрее, быстрее.

Первой увязла левая нога, просто ухнула в болотную яму, и Зарко, вскрикнув от боли, завалился грудью в трясину. Задергался, пытаясь освободиться, вытащить ноги, но сразу же почувствовал, что еще больше увяз. Тогда заработал руками, сгребая под себя густую, покрытую зеленой ряской жижу. Эх, если б хоть одна твердая кочка, деревце… Кажется, есть – во-он впереди, всего-то в паре шагов. Но нет, не достать…

Невдушка, Невда, выручай, сестрица! И вы, болотные жители, я ведь вам худа не делал, нечего гневаться. Отпустите – подарю вам семь римских монет. Маленьких, но зато серебряных. Дал бы и больше, да больше у меня нет! Леший, батюшка, что ж ты бродишь кущами-буреломами? Забреди-ка к болотцу, помоги, не дай пропасть зря! И ты, березонька кудрявая, березонька белая, далеко стоишь, высоко глядишь. Протяни белы рученьки-веточки, изогнись, сделай милость.

А трясина не отпускала, тянула на дно, и Зарко с ужасом чувствовал, что проваливается все глубже и глубже. Вот уже затянуло по грудь, вот – по плечи, по горло…

А над головой вдали занималась заря, и там, в стороне восходящего солнца, небо быстро очищалось от тучи, на глазах становясь золотым, малиновым, синим…

– Невдушка, Невда… – отчаянно прошептал отрок, и холодная смрадная жижа хлынула в его горло…

А утреннее золотое солнце сияло, прогоняя дождь и слякоть, весело запели первые утренние птахи, и над лесом, урочищами и рекою, радуя глаз, заиграла бескрайняя лазурь неба.