Книга: Корунд и саламандра. Серебряный волк
Назад: О ВЕСНЕ
Дальше: МОЛОДОЙ КОРОЛЬ

ДОРОЖНЫЕ ВСТРЕЧИ

1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

 

Давно улеглась пыль, поднятая отрядом «головотяпов», но след их остался. Не в пыли дорожной остался — в людях. В трактире, куда затащил меня Серж, вовсю травят байки из жизни королевских рыцарей. Люди смеются — и не верится, что гложут их заботы. Люди радуются чужому благородству — и не верится, что любой из них способен на подлость. Да что способен… им только повод дай! Знаю. На своей шкуре прочувствовал. Это сейчас нас с Сержем принимают если и не со всей душой, то хоть вежливо…
— Ну что ты опять мрачный такой, друг Анже?!
Я только плечами пожимаю. Никуда не денешься от прежней своей жизни, от прежней боли… Кто из людей властен над собственной памятью?
— …И тогда благородный сэр Бартоломью отвечает: «Зачем же загонять коня, если можно выехать пораньше?»
— Пойдем, Анже. — Серж согласно кивает потрясающему трактир хохоту. — Благородный сэр Барти прав.

 

2. Брат Серж, стражник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

 

— Слыхал я про сэра Барти еще одну занятную историю. Правда, веселого в той истории мало… — Серж глядит на небо, ежится. — Тучи-то какие находят. Как бы гроза не застигла.
Я совсем не против, застигни нас в самом деле гроза. Да и Серж, мне кажется, тоже. Весенние грозы радостные. А что вымокнем — пусть… найдем где обсушиться.
— Не о той ли истории ты, — возвращаюсь я к сэру Барти, — как баронесса Скатца хотела окрутить его со своей дочкой?
— А, ты ее слыхал! — Серж коротко смеется. — Упаси Господь доброго рыцаря столкнуться с баронессой еще раз! Нет, моя история повествует о том, как славного сэра Бартоломью попросили сопроводить из Себасты в Корварену одного мальчика. У мальчика родилась сестричка, и мать захотела отправить его на годик-другой к бабке, так сказали капитану «Волков побережья». Что рыцарю ехать до Корварены — три-четыре дня на добром коне. Сэр Барти посадил мальчишку с собою в седло и пустился в путь, не ожидая дурного.
Серж замолкает. Что-то в его голосе подсказывает мне, что история не будет походить на обычные байки из жизни королевских рыцарей, разудалые и немудреные. Я молча жду продолжения.
— Себаста признает власть короля, но все же это не коронный город. Там заправляет делами городской совет, а не королевский наместник. Я не знаю, как выбирали этот совет раньше, но сейчас в борьбе за место в нем не гнушаются, можно сказать, ничем. А королевских рыцарей, Анже, не так уж трудно ввести в заблуждение. Сэр Барти и не подозревал, во что его втянули. Он ехал себе, развлекал мальчишку рыцарскими байками и въехал прямиком в западню.
Поднимается ветер, рвет, несет по дороге пыль, швыряет в лицо. Далеко впереди, там, где небо чернеет сизой тьмой, падает вниз серая стена дождя.
— Один себастийский купец, из тех, что ведут дела всюду, куда можно послать корабли, надумал тогда пропихнуть в совет своего старшего сына. Но совет, знаешь ли, не безразмерный, и места в нем просто так не освобождаются. И почтенный купец подстроил хитрую ловушку одному члену совета — а им совсем не трудно подстроить ловушку, если не пожалеть полновесных монет. Ловушка сработала. Достойный купец разоблачил продажного сребролюбца, готового торговать направо и налево секретами Вольной Себасты. Члена совета должны были судить, и ничем хорошим этот суд не закончился бы.
— Откуда ты знаешь такие подробности? — спрашиваю я.
— От одного доброго друга, — отвечает Серж. — Королевского рыцаря вовлекли в грязную интригу. Хуже того — подставили, послали почти что на заведомую смерть. Себастийский отряд провел расследование, Анже. Но это было потом. Ты же знаешь, рыцарей Братства не так уж редко просят сопровождать детей. «Волки» не заподозрили ловушки.
— Серж, но каким боком королевский рыцарь, причем даже не капитан отряда, может помочь или помешать назначению в городской совет?
— У купца, видишь ли, был еще один сын. Мальчишка. А еще, как и у всякого уважающего себя него-циан-та, — Серж выговаривает заморское словцо врастяжечку, с ехидной усмешкой, — у купца этого везде имелись свои люди. В том числе — среди людей подставленного им члена совета. Купцу донесли, что член совета собрался вынудить своего обвинителя отказаться от обвинения. Вынудить силой — ведь глупо было бы пытаться купить того, кто сам потратил кучу денег ради грядущей власти.
Я понимаю… кажется, понимаю. Гнусно, да, — но мало ли гнусностей делается людьми и ради менее заманчивых целей? Я спрашиваю:
— Этот член совета, он что — решил похитить маленького сына своего врага? И купить отмену суда жизнью ребенка?
— Ну да, — кивает Серж. — Купец любил своего мальчика.
Стена дождя стремительно приближается.
— Ох и вымокнем. — Серж озабоченно глядит вперед. А я оглядываюсь назад, на звук, — там, сзади, чуть слышно скрипят колеса.
Нас догоняет гномий караван.
— Серж, — зову я, — стой. Подождем. Подземельные не откажут мирным путникам в укрытии от дождя.
— Думаешь? — Серж оглядывается на приближающийся караван, снова смотрит на серую стену грозы. — Ну, тебе видней, друг Анже. Я с гномами в жизни дел не имел. Давай подождем.
— Расскажи пока дальше.
— Дальше? Ну, купец посадил младшего сына на корабль, а похитителей направил по ложному следу. По следу сэра Барти. Пока еще обман раскроется… чтобы никто не успел догнать корабль. Сынишка будет в безопасности, а что до чужого ребенка… ну, ты понимаешь.
Да, думаю я, это не та история, которую безопасно рассказывать или даже слушать в трактире. И не зря Серж так старательно не называет имен.
— А тот мальчишка, что был с ним?
— А что мальчишка? — Серж пожимает плечами. — Там все было правдой. У мальчишки родилась сестренка, и купец предложил его матери помощь, как подобает богатому человеку, чтущему Господа и Свет Его. Мальчишка немножко побаивался бабки, но зато бабка жила в столице. К тому же он ехал с настоящим королевским рыцарем. Мальчишка радовался путешествию.
Караван догоняет нас. Совсем небольшой по гномьим меркам — четыре телеги и десяток вьючных пони. Возница головной телеги окидывает нас цепким взглядом Стража. Старшина натягивает поводья своего пони, глядит выжидающе.
— Доброй дороги вам и доброй торговли, мастера Подземелья! — Я кланяюсь гномам, как кланялся когда-то дядька, — глубоко и степенно.
— И вас да не оставит Свет Господень, — кивает в ответ гномий старшина. — Тоже в Себасту?
— Рады бы, — вздыхает Серж. — Нет, нам ближе. Коронный лес.
— Э, все равно по пути. Залезайте, добрые люди, укройтесь от непогоды.
Серж на ходу прыгает в телегу, я спешу следом. В натянутый над телегой кожаный полог ударяет дождь. Гном фыркает по-кошачьи, ловко перескакивает с седла в телегу, привязывает пони к низкому решетчатому бортику.
— Спасибо, — выдыхает Серж. — Господь видит, вовремя. А вы, значит, в Себасту? На турнир?
— Туда, — степенно кивает гном. — У нас имеется товар для рыцарей и для их дам, есть и для простых горожан, купцов и моряков. Э-э-эх… люди могли бы устраивать турниры и почаще!
Я понимаю это желание гномьих мастеров. Общество на турнирах собирается шумное, веселое и склонное пустить пыль в глаза — и денег, понятное дело, спускается немерено. Торговля там идет куда бойчее, чем на обычной ярмарке.
— А не занять ли нам дорогу доброй беседой? — предлагает гном.

 

3. Подземельные

 

Весенние грозы коротки. Задолго до вечерних сумерек мы могли бы распрощаться с подземельными. Но гномы предлагают нам ехать вместе до Коронного леса, и мы с радостью соглашаемся.
Я хочу поговорить с подземельными о Смутных временах. Гномы помнят многое, и помнят иначе, чем люди. Но я знаю — это тяжелая тема. И я молча слушаю, как болтает с гномьими мастерами Серж. Зачем портить настроение добрым попутчикам?
А Серж дал волю любопытству. Он спрашивает, выращивают ли подземельные себе сами хоть какую-то пищу, где держат своих пони и любят ли смотреть на солнце. Учат ли они людей мастерству, как, говорят, случалось встарь, и учатся ли у людей сами. Он припоминает несколько случаев, когда гномы помогали беглецам укрыться от королевской стражи: «А ведь это нарушение союза с королем, достопочтенный, разве нет?»
Гном усмехается: «У нас не вассальный союз, а торговый. Не путай, человек Господа. И мы не помогаем, кому попало». Страж с передка согласно гукает.
— Ты носитель Света Господня, — говорит гномий старшина. — Разве ты не должен нести в мир милосердие? И радоваться, когда милосердны другие?
— Еще бы. — Серж широко улыбается. — К тому же я и сам когда-то немало побегал от королевских егерей. И скажу вам, в этом мире не так часто можно встретить милосердие, чтобы не научиться ценить его.
— А ты? — Гномий старшина вдруг поворачивается ко мне. — Тебя что-то гнетет, и сильно. Что?
— Смутные времена, — честно отвечаю я.
— Ого, — гудит с передка Страж.
— Люди давно забыли о них, — презрительно бросает старшина.
— Забыли, — соглашаюсь я. — Ведь это было столько лет назад!.. Остались легенды, песни менестрелей, в которых много красивых слов, но мало правды. Но Святая Церковь хочет узнать, как было все на самом деле.
— И как раз сейчас у Церкви есть такая возможность, — усмехается Серж. — Правда, это тайна, о которой никто лишний знать не должен.
— И зачем вы говорите нам о тайнах вашей Церкви? — спрашивает гномий старшина.
— Правда, зачем? — повторяет Серж. — Кто-кто, а Анже имеет на это право. Хотя пресветлому отцу предстоятелю это не понравится.
— Мы узнали кое-что, — говорю я. — Кое-что, о чем я хотел бы спросить у вас. Ваша память крепче людской, вы помните правду.
— Да, — басит гном-мастер, — мы помним правду. А людям правда не нужна. Им довольно баек менестрелей.
— Мне нужна правда, — говорю я.
— Спрашивай! — Острые глазки старшины впиваются в мое лицо, сверкая зеленоватым фосфорным блеском.
— Зачем вам нужен был принц Карел? Что это за пророчество?
Взгляд старшины становится глубоким и пронзительным, мне кажется, я проваливаюсь в глубину, в зелень, в ядовитое фосфорное свечение… Счастье, что это продолжается недолго.
— Я объясню тебе, человек, — говорит гном. — А ты расскажешь, откуда узнал ты то, что неведомо людям.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Расскажу.
— Поклянись, человек Господа.
Пресветлый говорил, что никто лишний не должен знать о моем даре, думаю я. И сам удивляюсь спокойной отстраненности этой мысли.
— Клянусь Светом Господним.
Пресветлый меня не похвалит. Из братьев монастырских мало кто знает о дознании этом. А я — подземельным… и виноватым себя не чувствую! Я хочу знать.
Гном кивает.
— Тогда люди начали вторгаться в исконные владения Подземелья. Эээх… а ведь мы пытались решить дело миром. Хоть люди и не верят в это…
— Я знаю, что было так, — говорю я. — Вы хотели договориться с королем по-соседски. Но король счел себя оскорбленным. И тогда вы похитили маленького принца Карела. Я знаю, вы не причинили ему зла.
«Принц, надежда Подземелья», — вспоминаю я. Да, ему не хотели зла…
— Мало кто из людей знает о Каменном Оракуле… — Гном снова вглядывается мне в глаза пронзительно и остро. — А ты знаешь.
— Мне рассказывали, — шепчу я. — Давно. Я мальчишкой тогда был.
— А я никогда не слышал, — говорит Серж. — Расскажете?
— Каменный Оракул говорит редко. — Гном кивает нам с Сержем, чешет заросшее курчавой сивой шерстью ухо, вздыхает. — Очень редко. И никогда — к добру. И только к худу — никогда. Он указывает выход из тьмы и смуты. Выход, которым почти невозможно будет воспользоваться. Узкую лазейку. И часто путь этот оказывается почти за гранью возможного. Э-э-эх… а все-таки это надежда.
— И часто надежда оправдывается? — спрашивает Серж.
— Иногда. — Гном мрачнеет. — А в тот раз Подземелье чуть не погибло.
— И люди тоже, — добавляет мастер.
— Люди тоже, — соглашается Серж. — Не зря же те времена называют смутными. Хотя по мне — люди склонны сильно преувеличивать свои подвиги и свои страдания.
— А пророчество звучало так… — Старшина вспоминает, сдвинув брови. — Если я правильно помню, так: «Подземелье поставят на грань…» Нет. Вот: «Подземелье люди поставят на грань, и людям ответит тем же народ Подземелья. И в дни отчаянья, когда умрет надежда, под землю опустится принц, юный принц с чистой душой, и станет надеждой он. И не будет иной надежды у Подземелья, и не будет иного пути — только путь, которым пройдет сын короля, гордый сын жестокого отца».
— Не очень-то понятно, если не знать, чем все закончилось, — говорит Серж.
— Э, кто из людей знает?! Слыхал я ваших менестрелей! Принц Карел принес когда-то мир своей стране и Подземелью, но мы помним, какой ценой, а люди?
— Я потому и спросил, — отвечаю я гному.
— Наша память крепче людской. — В голосе гнома слышатся печаль и торжество. — Подземелье чтит принца Карела и всегда будет чтить. Мы помним, какой путь прошел он ради мира.
— Ты расскажешь нам?
— Э-э, может быть. Не знаю. А может, и нет. Расскажи сначала ты, Анже, человек Господа.
— Что ж, — говорит Серж. — У нас впереди долгая дорога. Рассказывай, друг Анже.
Я начинаю рассказывать. И уже на второй фразе меня осеняет, почему Серж предложил мне рассказать — зная, что я и сам собираюсь сделать это. Он — старший. Он взял на себя ответственность.
Я запинаюсь.
— Серж, — начинаю я.
— Рассказывай. — Серж улыбается обычной своей широкой улыбкой. — Мне, знаешь ли, и самому интересно послушать еще раз — теперь, когда мы знаем пророчество.

 

4. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

 

Мы ужинаем вместе с гномами, прибавив к их угощению скудные остатки своих припасов. Мы ночуем у гномьего костра, укрывшись гномьими одеялами, защищенные от ночных опасностей гномьими заклятиями.
Я долго не могу уснуть. Гномы храпят басовым хором, а я смотрю в ночное небо, на яркие весенние звезды, и думаю о Каменном Оракуле.
Почти весь следующий день мы едем на гномьей телеге. Я успеваю рассказать подземельным все, что сам узнал. Это очень странное чувство — рассказывать гномам о том, что сами они знают лучше меня. Но я чувствую их интерес, я ощущаю его — не душой даже, а всей кожей.
— Почему это так важно для вас? — спрашиваю я.
— Это взгляд с другой стороны, — отвечает гномий старшина. — Если смотреть с одной только стороны, никогда не придет понимание. Мы помним о тех временах, но мы многого не понимаем.
Так и получается, что гномий обоз доезжает до Коронного леса, до красновато-коричневого, в рост человека, валуна, отмечающего начало Королевской тропы, а гном так и не рассказал мне о Кареле.
Понятное дело, я печалюсь. Но гномий старшина говорит так:
— Если остались меж нами нерешенные дела, Анже, — это знак. Мы еще встретимся с тобой. И знай, я рад буду этой встрече.
Мы спрыгиваем с телеги и останавливаемся. Трудно уйти сразу.
— Спасибо, мастера Подземелья, — говорит Серж. — Доброй дороги вам.
— И вам того же, люди Господа, — отвечает гном. — И запомните: вы будете желанными гостями в Подземелье. Ты, Анже. И ты, Серж. Вы можете рассчитывать на помощь Подземелья. Вы оба.
Мы кланяемся в ответ. Страж гукает, телега трогается… мы смотрим вслед обозу, пока последний пони не исчезает за близким поворотом.
Назад: О ВЕСНЕ
Дальше: МОЛОДОЙ КОРОЛЬ