Глава восемнадцатая
Ньянги — ужас в ночи
Жара навалилась всерьёз. Было уже за плюс тридцать пять, хотя ещё даже полдень не наступил. Дальше-то чего ждать?
Ник с Сизым разделись до трусов. Айна осталась в набедренной повязке и меховой кухлянке. Ей было очень жарко, и раньше она обнажилась бы до пояса совершенно не задумываясь, но теперь времена изменились.
После Лёхиных лекций о порядках и нравах Большой Земли девушка каждый свой бытовой шаг сверяла с канонами и устоями Нового Мира, где ей вскоре предстояло жить.
"Очень хорошо, даже славно! — подумал Ник. — Значит, верит, что мы живыми выберемся из этой заварушки. Лишь бы ещё эта Большая Земля нас приветливо встретила, в лагеря не отправила".
Медленно, на второй передаче продвигались на юго-восток, высматривая хоть какое-нибудь укрытие от безжалостных солнечных лучей.
Подул встречный ветер, но облегченья не принёс: его порывы только обжигали лицо, бросая навстречу путникам пригоршни колючей серой пыли.
Только когда в радиаторе машины начала закипать вода, вдали показалось некое подобие долгожданного убежища.
Над тундрой возвышалась необычная скала, имеющая в своём горизонтальном сечении почти правильный квадрат. Каждая сторона квадрата едва превышала четыреста метров, да и высота боковых рёбер этого каменного параллелепипеда была незначительной — метров пятнадцать всего. Зато все боковые грани были строго вертикальными.
— Удача козырная, фарт голимый! — заявил Лёха. — Сперва спрячемся с той стороны, где сейчас есть тень, солнце поднимется выше — тень с другой стороны образуется, мы туда переместимся. Всё просто — как лоха в галстуке на три напёрстка развести!
Дождались, когда вода в радиаторе «багги» немного остынет, повернули к спасительной скале. Еле-еле, с частыми остановками, доехали, завернули за грань, отбрасывающую на землю недлинную тень, вплотную подъехали к серой каменной стене.
Здесь было просто бесподобно прохладно, даже воздух был какой-то вкусный — свежий и влажный.
— Вот так-то, всегда, малолетки неразумные, слушайтесь дядю Сизого! С ним не пропадёшь! Он плохого не посоветует! — пузырём надувался от гордости Лёха.
Ник потрогал ладонью вертикальную стену, нависающую над ним, — каменная поверхность оказалась шершавой и холодной.
Прислонился к стене горячим лбом и стоял так минут пятнадцать, испытывая удовольствие, невыразимое словами. Примерно то же ощущает докрасна распаренный мужик, выбегающий из жарко натопленной бани и бросающийся в холодный снежный сугроб.
Как ощущения данного мужика описать — однозначно и доходчиво для тех, кто ни разу не принимал участия в таком незамысловатом аттракционе?
Рядом с Ником к прохладной стене прислонилась, вернее — распласталась на ней всем своим худеньким телом, Айна. Больше часа так простояла, пока окончательно в себя не пришла.
— Горячий День один раз в семь Больших Солнц бывает, — утешила. — Следующее Маленькое Солнце добрым будет. Холодным.
Время шло, спасительная тень укорачивалась.
— Всё, пора! — решил Сизый. — Давай, начальник, за следующий угол заедем, тень сейчас там поселится.
Завёл Ник мотор, проехал вперёд, повернул за угол, припарковался возле новой каменной стены. Эта стена ему сразу какой-то странной показалась, необычной: во-первых, цвет неожиданный — густо-оливковый, во-вторых, вся поверхность стены была покрыта мелкими капельками воды — и это в такую-то жару?
Ник вылез из машины, провёл ладонью по оливковой поверхности. Странная стена оказалась на удивление тёплой и гладкой — словно бедро молоденькой девушки.
"Не нравится мне это место, — твёрдо решил про себя Ник. — Спадёт жара к вечеру — сразу же и уедем".
Подошедшая Айна огляделась вокруг и подтвердила его опасения:
— Плохое это место, командир. Странное. Около холодной стены были мёртвые мыши. Около этой, тёплой, их совсем нет. Мыши боялись этого места. Обошли его. Нам тоже бояться надо, уходить.
— Ты, голубка моя, пургу гонишь, — возразил ей Сизый, пребывающий в благостном настроении. — Нам-то чего бояться? С каких это пирожков — в компот писать? Чуть опасность появится на горизонте — заведём сразу мотор и по газам! Ищи ветра в поле!
Впрочем, видя, что эти слова должного успокаивающего эффекта на суженую не произвели, снял винчестер с плеча и неторопливо пошёл вдоль стены — на поиск мнимых, на его взгляд, опасностей.
И двухсот метров не прошёл Лёха, на корточки присел испуганно, винчестер вперёд выставил, потом обернулся и показал рукой, мол, ко мне идите, а потом палец к губам приложил, мол, только очень тихо.
Ник с Айной переглянулись и осторожно, друг за другом, на цыпочках, подошли к Сизому.
— Смотрите! — Тот куда-то за своё плечо кивнул.
Ник метра на три от каменной стены отошёл — ба, так это же вход в пещеру!
Из-за голенища одного торбаса гранату достал, из-за голенища другого — запал, соединил эти составные части в единое целое, подошёл поближе.
Однако, блин чукотский, да с печенью моржовой!
Провал в стене впечатлял: почти прямоугольный, только кровля была слегка выпуклой, с рваными неровными краями, шириной — метров десять, высотой — метров семь.
Было видно, что пол пещеры под острым углом уходит вниз.
Ник дал отмашку — отходим в срочном порядке!
Возле «багги» устроили импровизированное совещание.
— Из этой норы странно пахнет, — поделилась своими ощущениями Айна. — Незнакомый запах. Тревожный. Не надо ходить туда.
Лёха был настроен прямо противоположно:
— Мы же по Мёртвой Тундре путешествуем. Сама ведь говорила, что здесь никого живого быть не может — на много дней пути. Любая животина давно уже свои копыта, или там лапы, откинула. От жажды, или, совсем наоборот, отравленной воды напившись. Ведь так? Говорила или нет? Чего молчишь-то? За свой базар всем отвечать надо, даже тебе, голубка моя! Что, не совсем так говорила? Да брось, от изменения формы суть всё равно не меняется. Меня на понятиях никому развести не удавалось! Я считаю, что надо эту пещеру ошмонать тщательно! Странное это место, здесь я полностью согласен. Тем более, надо всё осмотреть, вдруг и найдём чего завлекательного. Например, эту жилу золотую, которую целая куча народа ищет, а найти не может…
Сизый ещё долго говорил, распаляя себя собственным энтузиазмом, выдвигая всё новые версии о том, что может быть спрятано в тайных закоулках загадочной пещеры.
Ник с окончательными выводами не торопился, размышлял:
"Уйти — штука нехитрая. Завелись, поехали да и забыли про эту пещеру. А если прав Сизый? Вдруг там действительно — золотая жила? Оливковый цвет стены указывает на наличие в местных породах минерала оливина, а он часто встречается рядом с золоторудными месторождениями. Чем чёрт не шутит? А еще пословица народная есть: никогда не знаешь — где найдёшь, где потеряешь! И вообще, надоело по этой Чукотке слоняться, оставляя за собой трупы — и своих, и чужих. Хорошо бы все проблемы решить сразу — в один удар. Раз — и готово! — размечтался уже Ник. — Доберёмся до Анадыря, доложим Курчавому: так, мол, и так, поставленная партией и правительством задача полностью выполнена. Принимай, страна, в свои закрома золото чукотское!"
Помялся ещё, конечно, для солидности, муки сомнений на лице изобразил и объявил своё командирское решение, мудрое и окончательное:
— Сходим на разведку, осмотримся. Время у нас есть, жара часов через пять спадёт, не раньше. Только очень осторожно пойдём, без излишней бравады.
В глубине души он и сам понимал, что мальчишество это глупое, сопряжённое с нешуточным риском, но ничего не мог с собой поделать. Как можно спокойно пройти мимо явной тайны, так и не попробовав разгадать её? Или мимо загадочной двери, так и не подёргав за медную дверную ручку, покрытую благородной патиной веков?
Сизый отправился на самый солнцепёк, где с помощью охотничьего ножа и монтировки произвёл лёгкую раскорчёвку местного куруманника.
Назад вернулся с целой охапкой длинных берёзовых корней, из которых Айна изготовила три метровых «плетёнки». Кончики этих кручёных цилиндриков Ник намочил в бензине — вот, по заверениям Айны, и готовы первоклассные факелы.
С собой взяли только оружие: Ник и Сизый — винчестеры, ну и по гранате на брата, ясен пень, Айна — своё ружьишко одноствольное.
Перед входом в пещеру подожгли факелы, Сизый троекратно перекрестился, Айна, немного посомневавшись, последовала его примеру, Ник ограничился плевком через левое плечо.
Айна не соврала, эти тундровые факелы очень даже хорошо освещали путь: неровные стены, сводчатый потолок пещеры и каменный, идеально гладкий пол, местами даже скользкий. Коридор шёл под уклон строго по прямой, метров через сто с потолочного свода стали свисать причудливые каменные наросты, напоминающие зимние сосульки.
"Сталактиты? Сталагмиты?" — попытался вспомнить Ник.
Ещё через минуту вышли в подземный зал, размеры которого даже при ярком свете факелов сразу было трудно оценить: высота свода — со взрослого жирафа, а вот ширина и длина не определялись — факелы рассеивали мрак только метров на двадцать — двадцать пять.
Ник, держа в вытянутой руке факел, медленно пошёл вперёд, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. А смотреть-то надо было под ноги: зацепилась нога за неведомую преграду, равновесие нарушилось, и растянулся Ник во весь рост на каменном полу. Коленку больную дополнительно ушиб, факел из руки выскользнул, откатился в сторону и потух. Лёха подбежал, помог подняться, Айна факел нашла, заново подожгла — от пламени своего.
Посмотрел Ник на причину своего падения: сердце тут же в холодный комок сжалось от нехорошего предчувствия, по спине побежали частые мурашки, противные и колючие.
Начиная с этого места, всё видимое в свете факелов пространство было завалено крупными и мелкими костями различных животных. Вовсе не толстым слоем — сантиметров пятнадцать-двадцать, не больше.
— Однако, — негромко сообщил Лёха, вороша ногой в груде костей, — тут даже медвежий череп имеется. Кладбище какое-то, что ли?
Айна же, подняв высоко над головой свой факел, зачарованно смотрела куда-то вверх, совсем не обращая внимания на происходящее. Словно увидела там нечто гораздо более важное, чем неожиданный склад черепов, лопаток и тонких лучевых костей, увенчанных чёрными раздвоенными копытами.
Ник, непонимающе переглянувшись с Сизым, тоже задрал голову, внимательно присмотрелся к потолочному своду.
Там, с тёмно-синих сталактитов, многочисленными гроздьями, головами вниз, свисали гигантские летучие мыши.
— Леша, — негромко попросила Айна тонким, совершенно детским голоском. — Убей одну. Это же — порги. Они вкусные. Очень вкусные. Только мало их. Редко можно встретить. Айна только один раз ела мясо порги. Айне тогда шесть Больших Солнц было. Очень вкусно. Убей одну тихо, без ружья. Здесь не надо шуметь — Духи говорят. Ты же умеешь — тихо…
Лёха послал своей зазнобе многообещающую улыбку, достал из-за пазухи самодельную пращу — узкую полоску нерпичьей шкуры, подобрал с пола круглый камень, вложил в серединное расширение-нашлёпку, раскрутил своё нехитрое оружие. Раз — и упитанная летучая мышь смачно шлёпнулась на каменный пол пещеры.
Тут же проявилась во всей красе опрометчивость этого неосторожного поступка.
Остальные летучие мыши сорвались со своих спальных мест и, подняв невообразимый шум, бестолково заметались под сводом подземного зала. Они визжали, стонали, кричали и даже мерзко хохотали.
Впрочем, и пяти минут не прошло, как крылатые твари успокоились и вернулись на родные сталактиты.
Опять подземелье накрыла мёртвая тишина. Но совсем ненадолго — кого-то своими воплями беспокойные мыши всё же разбудили. Из правого угла зала, скрытого чёрным мраком, донёсся неясный шум, недовольное грозное ворчание, потом — тяжёлые глухие шлепки, как будто кто-то большой и грузный, неторопливо перебирая толстыми лапами, неуклонно продвигался вперёд.
— Айна, забери у нас факелы! Старшина Сизых, стрелять только по моей команде! — злым шёпотом скомандовал Ник.
Не то, чтобы он решил смелость невиданную миру явить, просто не готов был пока к позорному бегству. Да и вообще, раз ввязались в авантюру, нужно хоть как-то себя проявить, нельзя же от первого возникшего на пути препятствия шарахаться в сторону и в панику впадать.
Сперва в светлый полукруг, рождённый пламенем трёх факелов, вползла бесформенная тень с четырьмя конечностями. Потом, где-то через минуту, из мрака показалось трёхметровое существо, обросшее густой чёрной шерстью, в отблеске огня блеснули белоснежные клыки устрашающих размеров, раздался утробный рык.
— Огонь! — истошно завопил Ник и изо всех сил нажал на спусковой курок.
Ещё через секунду у него заложило уши от частых выстрелов, всё вокруг заволокло пороховым дымом.
Они стреляли и стреляли, меняя магазин за магазином, уже практически вслепую, на ощущениях.
— Отставить! — опомнившись, громко приказал Ник. — Так можно совсем без патронов остаться.
Пороховой дым рассеялся на удивление быстро, Сизый едва успел тушку убитого порги у пояса закрепить.
Шаг за шагом двинулись вперёд. Айна посередине — с тремя факелами, зажатыми в дрожащих руках, Ник с Сизым по бокам — с винчестерами.
В двадцати шагах от них в огромной лужи крови на спине лежало нечто, продырявленное не одним десятком пуль.
— Меткие мы всё-таки стрелки! — хрипло похвастался Лёха.
Ник забрал у Айны свой факел, поднёс к морде мёртвого чудища.
Увиденное ошеломило: клыки сантиметров десять длиной; уши заострённые, волчьи; широкие покатые плечи; непропорционально длинные передние лапы.
— Это ньянг, — дрожа всем телом, выдохнула Айна. — Только он маленький ещё. Мальчик совсем. Ему по-нашему десять Больших Солнц будет. Может — двенадцать.
"Если это маленький мальчик, то с его родителями видеться точно не стоит, — понял Ник. — Пора сваливать отсюда — со скоростью…"
Определиться с величиной скорости предстоящего движения он не успел: всё вокруг наполнилось ужасным, нечеловеческим воем, полным тоски, скорби, ярости…
С какой скоростью они преодолели подземный коридор — вопрос риторический.
Нику показалось, что это произошло за одну секунду: жуткий вой, чуть не разорвавший на части его барабанные перепонки, — секунда — поверхность земли, освещённая вечерним, но всё ещё жарким солнцем.
Айна, зажав уши ладонями и запрокинув голову назад, заполошно бросилась в тундру.
Сизый, отшвырнув винчестер в сторону, бросился вслед за ней, успев на ходу попросить:
— Командир, «винт» мой подбери! Заводи авто и за нами давай!
Ник подобрал винтовку, бросился со всех ног к «багги». Но, пробежав половину расстояния, остановился и повернул назад.
Неожиданно пропал страх, от постыдной паники не осталось и следа.
Он знал, что должен сделать, знал, что успеет.
Голова была абсолютно ясной, каждое движение — скупым и осознанным.
На бегу вставил в гранату запал, остановился у входа в пещеру, не добежав полметра, вырвал кольцо, метнул гранату в подземный зев, отпрянул в сторону.
На счёт «четыре» гулкое эхо разнеслось по тундре, заметалось между хмурыми сопками и затерялось где-то в разноцветной дали.
Ник осторожно заглянул в пещеру. Чихая и разгоняя ладонями волны желтоватой пыли, понял, что план почти удался: метрах в пятнадцати от входа в пещеру свод всё же рухнул, образовав крепкий завал, но, явно, этого было недостаточно, учитывая мощь и габариты противника, оставшегося по ту сторону.
Эх, ещё бы одну гранату! Да где её взять? Вторая, вместе с Сизым, сейчас где-то по тундре странствует…
Уселся за баранку, завёл мотор, выжал сцепление, газанул.
Развернулся, отъехал метров на сто, огляделся.
Ну, где же эти бегуны-потеряшки? Ага, вон две крохотные точки мелькают. Что ж это такое? Получается, что до сих пор Лёха не догнал Айну? Что с ней? Может, с ума, тьфу-тьфу-тьфу, сошла от страха?
Прибавил газу и порулил в ту сторону, стараясь ехать по прямой.
Только в двух километрах от предательской скалы догнал своих товарищей по оружию.
Сизый всё же настиг свою сбежавшую жёнушку. Уложил её на спину, сам забрался сверху, прижал своими коленями руки Айны к земле и принялся активно отвешивать ей пощечины.
Как же, так на учебной базе обучали — с истерикой дамской бороться.
Только вот зачем всё так буквально воспринимать, проявляя чрезмерное усердие?
Голова девушки моталась из стороны в сторону, глаза безумно сверкали, белоснежные зубы обнажились в зверином оскале…
— Отставить! — продемонстрировал Ник всю мощь своих голосовых связок. — Тихо всем! — И уже специально для Айны добавил по-чукотски: — Каттам меркичкин!
Подействовало на обоих: Сизый свои длиннющие руки опустил, Айна осмысленно уставилась на Ника, даже улыбнуться попыталась, но не получилось — только заплакала. Беззвучно, но обильно: крупные слёзы десятками дождевых капель заструились по её лицу. Может, и ничего, в смысле — в здравом уме находится, так, только лёгкое нервное расстройство.
— Слезай, старшина, со своей законной жены, не время сейчас заниматься глупостями любовными, — попытался сострить Ник. — Давай, на руки её бери, держи покрепче да в машину усаживайся, сдёргивать — по твоему же выражению — будем.
Только Лёха с плачущей женой на руках устроился на заднем сиденье, от злосчастной пещеры вновь донёсся устрашающий вой, громкий, заполняющий собой всё окружающее пространство, неотвратимый, как стужа в январе.
Айна опять забилась в судорожных конвульсиях, Лёха крепче сжал её хрупкое тело в своих руках, обречённо втянув седую голову в плечи.
Ник посмотрел в сторону странной скалы.
Из пещерного отверстия сквозь клубы пыли один за другим вылетали крупные камни и весело скакали по тундре.
Вот наружу выбралось чёрное приземистое существо. Чудище поднялось на передние лапы и, поводя из стороны в сторону тяжёлой головой, украшенной огромными клыками, внимательно обозрело окрестности.
Увидев искомое, ньянг опустился на все четыре конечности и бодрым галопом направился в сторону стоящего автомобиля. Внешне — более чем неуклюже, но с угрожающей скоростью…
Ник никогда и не догадывался, что у него такие потрясающие способности к гонкам по пересечённой местности. «Багги» буквально летел над тундрой, перепрыгивая через промоины и ямы, из-под широких колёс во все стороны летела бурая болотная грязь, вырванная с корнем трава, сухие ветки куруманника. Иногда машина угрожающе кренилась на сторону, высоко подпрыгивала на горбатых кочках, пролетая над землёй добрый десяток метров. Прицеп, до сих пор каким-то чудом не оторвавшийся от автомобиля, истошно грохотал сзади. На заднем сиденье непрерывно стонали и охали остальные пассажиры.
Сколько длилось это безумное ралли? Ник не знал да и знать не хотел. Непреложно существовало только одно жгучее желание: мчаться вперёд, подальше от увиденной жути, мчаться безостановочно, бесконечно…
От непрерывной качки Ника начало слегка подташнивать, только тогда он позволил себе обернуться. Ньянга нигде не было видно.
С трудом оторвал затёкшую ступню ноги от педали газа, плавно нажал на тормоз.
"Багги" послушно остановился, над радиатором поднималось облако белого пара, уставший двигатель тихонько похрюкивал и жалобно свистел.
Ник смахнул ладонью со лба капельки пота, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, пытаясь унять сердце, бешено колотящееся в груди.
С заднего сиденья раздались странные звуки. Это незадачливые молодожёны синхронно блевали на колёса многострадального «багги», свесившись каждый на свою сторону.
Ник посмотрел на солнце, которое уже начало клониться к горизонту, пытаясь определиться со временем и сориентироваться в пространстве. Мчались они, похоже, часа два с половиной, но вот с какой скоростью? Семьдесят километров в час? Восемьдесят? Девяносто? Попробуй — узнай теперь. Да и с курса сбились: вместо юго-востока строго шуровали на восток. Не беда, это поправимо.
Вылез из машины, достал из прицепа канистру, первым делом залил свежей воды в радиатор, попил сам, передал Лёхе:
— Быстро попили, умылись, если кому надо пописать — писайте по-быстрому. Нам дальше ехать надо…
Теперь Ник повернул на девяносто градусов — прямо на юг. Ехал уже гораздо тише, безо всяких каскадёрских штучек, но гораздо быстрей, чем в начале маршрута. Очень уж не хотелось опять этот поганый вой услышать, от которого кровь стыла в жилах и неудержимо хотелось уши цементным раствором залить — раз и навсегда.
Когда солнце уже коснулось горизонта, неожиданно выехали на берег неширокого прозрачного ручья, звонко перекатывавшего прибрежную гальку.
Это означало одно: они вырвались из объятий Мёртвой Тундры!
Конечно, это просто отлично, бесподобно, беспримерно, но…
Прекратил ли ньянг погоню за ними? Вот в чём вопрос! Кстати, неплохо было бы узнать у Айны, а кто они собственно такие — эти ньянги? Откуда взялись?
Сделать это пока было затруднительно: после всех этих страшилок и приключений девушка уснула мёртвым сном на руках у Сизого.
Лёха, крепко прижимая Айну к себе, осторожно выбрался из машины, сделал страшные глаза: мол, чего стоишь, как пень распоследний, выбери место посуше, постели там чего помягче.
Ник достал из прицепа кусок брезента, свёрнутую в трубочку старую оленью шкуру, прошёл ближе к ручью, на подстилке из густого ягеля соорудил славное подобие походной кровати.
Сизый осторожно положил девушку на один край оленьей шкуры, заботливо укрыл другим, посмотрел на Ника.
— Извини уж, командир, меня — урку неразумную. Из-за меня ведь в ту пещеру полезли. Думаешь, чего я тебя тогда уговаривал? Думаешь, мне действительно туда хотелось? Врал всё: и про жилу золотую, и про прочее. Просто Айна против была, боялась, вот я и решил повыпендриваться перед ней, удаль свою показать. Вон оно чем обернулось. Кто ж мог знать? Извини уж, командир!
— Ладно, разжигай костёр, ужин готовь, — устало рукой махнул на него Ник и повалился лицом вниз на пахучий ягель, уже не пытаясь бороться со страшной усталостью…
Проснулся он от чудного запаха шашлыков, тех, первомайских, из другой его жизни.
Очень здорово это было: после долгой тягучей зимы выехать в весеннее тепло старенького садоводства, прихватив с собой парочку приятелей, протопить печку в застылом доме, прибраться, подмести со двора оставшиеся с осени жёлтые листья, побросать в рыхлый чернозём грядки семена свеклы, моркови и укропа и, уже ближе к вечеру, собрать старенький мангал, нажечь в нём углей, насадить на шампуры куски заранее промаринованного мяса и приступить к главному — приготовлению шашлыков.
Свежий весенний воздух, влажный, с лёгкой нотой первого ландыша, смешивается с ароматом шашлыков, пузырящихся на аметистовых углях, тревожно щекочет обоняние. Первая, разминочная рюмка холодной водки — под ломтик свежего огурца. Шашлычный аромат всё насыщеннее, всё тревожнее…
"Может, я вернулся обратно?" — молнией пронеслось в голове.
Ник резко вскочил на ноги, протёр глаза.
Нет, чуда не случилось: тихая ночная тундра, звонкий ручей, сопящая на оленьей шкуре Айна. 1938 год снова к вашим услугам, дорогой товарищ Иванов!
"Подумаешь! — пожал плечами Ник. — Нам и тут нравится!"
Да, а запах-то никуда не пропал! Надо разобраться.
У затухающего костра колдовал Сизый: тонкой веточкой выбрасывал в сторону горящие головешки, поворачивал время от времени деревянные палочки с насаженными на них большими тёмными кусками чего-то неизвестного. Палочки были пристроены на двух валунах, между которыми и был разожжён костёр.
Волшебный запах исходил именно с той стороны.
Ник подошёл к костру вплотную и чуть не захлебнулся от заполнившей рот слюны: шашлычный аромат заполнял собой все окружающее воздушное пространство, дразня и обещая неземное блаженство.
— Что это тут у тебя? — предварительно сплюнув в сторону, хмуро спросил у Сизого.
— Дык, это я этого… как его?.. порги этого долбанного приготовить решил, — весело откликнулся Лёха. — Из-за него же, урода летучего, в том числе всё это безобразие и произошло. Да и Айна просила. Бери, командир, крайнюю ветку, пробуй! Должон уже дозреть!
Ник жадно впился зубами в горячий, ещё шипящий кусок сочного мяса.
Ну надо же! Просто парная, в меру жирная свинина, замаринованная в белом французском вине! Причём создалось впечатление, что мясо даже посолили, хотя в их припасах соли давно уже не наблюдалось. Пивка бы ещё светлого, желательно — «Жигулёвского», бутылочки так три…
— Лёша, ты где? — донеслось из серого полумрака. — Чем это пахнет так?
Ник посмотрел на небо. Одни сплошные серые облака — от горизонта до горизонта.
Полярный день заканчивался, а тут ещё и облачность сплошная появилась, вот и непривычно темно стало.
Сизый, зажав в ладони палочку готового шашлыка и убежал на голос Айны.
Вскоре в той стороне зазвучали радостные охи, серебристый беззаботный смех…
Покончив с деликатесом, развели костёр, вволю напились пахучего тундрового чая, перекурили, никуда не торопясь.
Жизнь опять налаживалась, все кошмары уходили, навечно оставаясь в прошлом.
— Ньянги пришли давно, из Солнечной Земли. Вы её называете «Аляска», — медленно рассказывала Айна, глядя на пламя костра не мигая. — Они переплыли через море. Мой дед их видел. Ньянги вышли на берег — пятеро больших и двое маленьких. У больших — вот такие клыки! — Она провела ладонью одной руки по локтю другой. — Ньянги стали всех убивать: медведей, оленей, людей. У чукчей тогда не было ружей. Копьями ньянга трудно убить. Все стали убегать от них, прятаться. Было много Плохих Больших Солнц. Больше двадцати. Потом люди из Солнечной Земли стали привозить ружья. Менять их у чукчей на песцов, чернобурок. Тогда чукчи убили много ньянгов. Думали — всех. Оказалось, что нет, не всех. Хорошо, что у нас были быстрые нарты… — Она с благодарностью посмотрела в сторону «багги». — Мы убежали от ньянга. Больше он не придёт…
Вокруг заметно посветлело, на востоке серые облака превратились в светло-жёлтые, значит, уже взошло солнце.
— Эх, нам бы ещё парочку поргов этих, совсем бы жизнь в малину превратилась! — душевно зевнул Сизый. — Ну что, начальник, давай баиньки ложиться? Поспим часика три-четыре, дальше покатим. Только ты это, подальше от нас ложись. Метров на сто хотя бы в сторонку отойди…
С севера, со стороны Мёртвой Тундры, донёсся едва слышный, далёкий вой, полный лютой ненависти и смертельной тоски.
— Он идёт по нашим следам, — обречённо прошептала Айна.
— По таким следам — грех не идти, — пробормотал себе под нос Ник, с укором посмотрев на широченные чёрные колёса ни в чём не виновного "багги"…
