Книга: Тайный рыцарь
Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26

Глава 25

Тевтонский конь переступил через голову поверженного крестоносца. Прошел, повинуясь воле нового хозяина, дальше — по следам. Свернул за густой кустарник. Ага, вот они все! Тревога ушла, но и радости картина, представшая перед Бурцевым, не прибавила.
Аделаида — живая и невредимая — нервно всхлипывала на плече Фридриха фон Берберга. Девушка теребила свою любимую висюльку с взгужевежевской гильзой от «шмайсера». Рыцарь гладил русые волосы полячки, бормотал что-то успокаивающее. Рядом невозмутимый оруженосец вестфальца держал под уздцы коня убитого тевтона. Напуганное животное все еще вздрагивало и всхрапывало. Чуть поодаль растерянно хлопал узенькими глазенками Сыма Цзян.
Вид супруги, сидевшей чуть ли не в обнимку с немецким рыцарем, взбесил страшно. Внутри все клокотало, и сдерживать этот гнев Бурцев не собирался.
— Что тут происходит?
Китаец глянул на него с идиотской улыбкой. Польская речь все еще была недоступна пониманию Сыма Цзяна. Оруженосец фон Берберга тоже поднял было свои водянистые выпуклые глаза, но тут же повернулся к тевтонскому жеребцу: трофейный конь никак не желал успокаиваться.
Аделаида отстранилась от рыцаря, смущенно отвела взгляд. Блин, ну прямо как в анекдоте! Возвращается муж из командировки…
А вот вестфальский герой-любовник даже не шелохнулся. Но ответил Бурцеву именно он. Заносчиво ответил, дерзко:
— Не происходит, а произошло. Брат ордена Святой Марии едва не затоптал конем прекрасную Агделайду. Может быть, принял ее за прусскую девушку, может быть, просто не заметил. Но это не умаляет его вины. Я вынужден был поднять меч на соотечественника и вступить в поединок, поскольку вы, пан Вацлав, оказались не столь расторопны. Но зато теперь, как видите, княжна в полной безопасности.
Бурцев соскочил с седла. Двинулся, поигрывая секирой, к наглецу. Княжна, значит? Выходит, не удержалась Аделаида — открылась перед рыцарем. Впрочем, это дело десятое. Первым же делом сейчас будет махач не на жизнь, а на смерть. Кажется, пришло время проучить этого Фридриха. И плевать, что германский чудо-богатырь запросто половинит мечом человека в доспехах. Сейчас посмотрим, кто кого…
Клинок фон Берберга заскользил из ножен. На лице немца появилась глумливая ухмылочка. Он тоже жаждал драки. От соперника желаете поскорее избавиться, благородный рыцарь? Ну-ну…
Аделаида встала между ними непреодолимой преградой. Теперь в ее решительном взгляде не было ни капли смущения. А милое раскрасневшееся личико способно было свести с ума кого угодно.
— Фридрих фон Берберг, спрячьте оружие. Я запрещаю вам вызывать на бой моего мужа.
Покорный кивок белобрысой головы. Заточенная сталь с лязгом ушла обратно в ножны.
— А ты, Вацлав… Еще один шаг, и больше ты меня не увидишь. Никогда! Доблестный рыцарь из Вестфалии спас меня от смерти, пока ты был занят более важными делами, чем защита супруги. А посему тебе надлежит не злиться, а выразить ему признательность за этот благородный поступок.
Бурцев тяжело дышал. Все ведь верно — в словах жены звучала жестокая правда. Не потому ли он так взъярился? Правда — она всегда глаз колет.
— Благодарю… — процедил он сквозь зубы.
И добавил по-татарски, обращаясь к Сыма Цзяну:
— Жаль, что ты, отец, того тевтона своей палкой не зашиб. Тебе бы я сказал спасибо с большим удовольствием.
Китаец затараторил, оправдываясь:
— Рысаря на коне была. Рысаря быстрее была. А моя бегаться слиском медленно. Моя не успевать. Немца — успевать.
Бурцев снова хмуро глянул на фон Берберга:
— А теперь, я полагаю, вам пора продолжить свой путь, благородный рыцарь. После того, что здесь учинили ваши соотечественники, не стоит показываться на глаза пруссам. В селении погибло слишком много детей и женщин. И вам там не будут рады. Боюсь, пруссы готовы сейчас выместить свой гнев на любом немце, и даже Кривайто их не остановит. Так что…
Широкий и красноречивый жест: скатертью дорога. Грубо, зато по делу.
— Я не боюсь язычников, — презрительно улыбнулся в ответ фон Берберг.
Было видно — в самом деле не боится. Ни капельки! Удивительная самоуверенность… Но тут уж и Аделаида энергично закивала головой:
— Вацлав прав: вам нужно уехать немедленно. Фридрих! Умоляю, сделайте это ради меня. И помните, я никогда не забуду вашей смелости и благородства. А теперь позвольте мне попрощаться с вами.
Дерзкий взгляд в сторону Бурцева. Глаза в глаза. И ничего хорошего в том взгляде.
— Наедине попрощаться…
Аделаида взяла фон Берберга за локоть, отошла с рыцарем в сторонку. Оторопевший Бурцев едва не задохнулся от возмущения. Надо же — при живом-то муже! Если эти двое еще и целоваться вздумают на прощание — он за себя точно не ручается!
Целоваться не стали — и на том спасибо. Но ворковали голубки долго. И явно не о погоде. Прежде чем вскочить в седло, Фридрих фон Берберг демонстративно преклонил колено. Аделаида так же демонстративно сняла с шеи гильзу в золотой оправе и — Бурцев не верил своим глазам! — вручила подвеску вестфальцу. Нет, ему-то жалко не было, ничуть. Эту цацку жены Бурцев недолюбливал всегда. В конце концов, не его ведь подарок — пана Освальда — так туда ж ему и дорога. И плевать на дорогую оправу! Но…
Но княжна светилась и цвела от счастья. А лучезарной улыбке, которой она одарила напоследок фон Берберга, позавидовало бы даже яркое весеннее солнышко.
— Дуроська! — констатировал Сыма Цзян.
Бурцев вздохнул. Так-то оно так, да беда в том, что любит он эту дурочку безумно. А вот она его… Ох, не складывается чего-то у них любовь. И помидоры вянут целыми плантациями.

 

Назад: Глава 24
Дальше: Глава 26