Глава 19
Аделаида слушала Фридриха, раззявив рот. Еще бы! Настоящий странствующий рыцарь… благородный герой без страха и упрека, словно сошедший со страниц рыцарского романа, стоял сейчас перед ней во плоти и сверкающем железе. Бурцев тоже был озадачен. Он растерянно взглянул на мертвых вайделотов и на живых — толпившихся за Кругом Смерти. Забавно вообще-то получается. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь ему придется драться плечом к плечу с гостем тевтонского ордена против общего врага?
— А где же вы так хорошо научились говорить по-польски? — поинтересовался Бурцев.
— Моя мать была полячкой…
Ох, напрасно он задал этот вопрос. Сплоховал Васек… Княжна аж расцвела, услышав ответ вестфальца. Во-первых, благородный германец оказался непричастен к былым бедам малопольской княжны; во-вторых, на данный момент ничего еще не связывало фон Берберга с ненавистными княжне тевтонами и покойным магистром-интриганом Конрадом Тюрингским, и в-третьих — и самых главных, — немцем он являлся лишь наполовину. Фон Берберг мог, конечно, и приврать, но разве объяснишь сейчас это девчонке с горящими глазами?
— Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство? — обратился фон Берберг к Бурцеву. — И могу теперь просить представиться вас?
— Вацлав. Пан Вацлав. Рыцарь из Добжиньских краев.
— Рыцарь без меча, щита, коня, без оруженосца и даже без герба на котте?
На арийском лице появилась скептическая ухмылка.
— Я опоясан не очень давно и как-то не удосужился подобрать подходящий герб, — с вызовом ответил Бурцев. — Мой конь и мое оружие находятся сейчас в другом месте. Мои люди — тоже. Кстати, что касается оруженосца, я не вижу его и при вас, господин фон Верберг.
Немец поджал губы:
— Мой оруженосец отстал. У нас слишком тяжелая поклажа. Много трофеев, понимаете ли…
Самодовольный взгляд в сторону Аделаиды: вот какие мы крутые! Безмолвный, но не менее красноречивый ответ восхищенных глаз: «Ах!» Игра в гляделки затягивалась и начинала нервировать. Фридрих фон Берберг так и пожирал глазами княжну. Та тихонько рдела. Голубки, блин…
Да, Бурцеву происходящее, определенно, нравилось все меньше и меньше. Тут, блин, прусские жрецы обсуждают планы жертвоприношения чужеверцев, а его законная супруга снова вздумала флиртовать.
— И почему же вы бросили свои драгоценные трофеи? На кой вы поехали в этот лес?
Голос немца даже не дрогнул — в руках себя держать этот типчик умел:
— Я уже говорил, что помогаю обиженным и гонимым. А проезжая мимо двух языческих идолов, я увидел, как ты гнался за этой девушкой. Поступок, прямо скажем, недостойный истинного рыцаря. Почему она от тебя спасалась? Зачем ты преследовал ее, пан Вацлав? И почему не помог Агделайде, когда та умоляла избавить ее от пут? Уж не потому ли, что ты сам полонил и связал эту прекрасную даму?
— Что?!
Ох, ничего ж себе заявочки! Бурцев перехватил дубинку поудобнее. Похоже, опять будет драка! Фридрих фон Берберг направил острие трехгранного кинжала в его сторону. Даже прусские жрецы с удивлением наблюдали из-за камней лесного мегалита за странными святотатцами. Первой опомнилась Аделаида:
— Эй, уймитесь! Вацлав! Фридрих! Вы что это задумали? Вы же всех нас погубите!
Фон Берберг глянул на княжну:
— Этот человек говорит правду? Он действительно рыцарь, а не безродный разбойник? И он в самом деле не обижал вас?
— Обижал? Ну, не без этого, вообще-то… Нет! Нет! Остановитесь, Фридрих, прошу вас!
Лезвие рыцарского кинжала-мизерикордии ушло в сторону.
— Как скажете, — немец покорно склонил белобрысую голову.
— Меня связали прусские язычники, — спешила объясниться Аделаида. — Набросились из-за деревьев и притащили сюда. А Вацлав, и правда, не так давно посвящен в рыцари.
Одну вещь княжна упомянуть все же забыла. Умышленно ли, нет ли, но — факт. Бурцев ошибочку полячки исправил:
— А еще я, между прочим, являюсь мужем этой прекрасной дамы, — добавил он.
Это так — чтоб уж расставить все точки над «i». И дать понять благородному и прыткому господину фон Бербергу, что Аделаида ему не светит ни при каком раскладе.
Полячка тяжко вздохнула, снова переглянулась с рыцарем. «Вот ведь наградил бог муженьком» — читалось в жалостливо-растерянном взгляде дочери Лешко Белого. Фридрих фон Берберг сочувственно кивнул. Бурцев уже начинал жалеть, что вообще отогнал пруссов от сваленного с коня немца. Ишь, как перемигиваются!
Вышибить, что ли, глаз наглецу? Бурцев раздраженно сплюнул под Священный дуб. Вайделоты взвыли в голос, грозно выступили из-за камней. А что?! Выбить, на фиг, чтоб не пялился на чужую супругу, гад. Есть уже тут один одноглазый — так еще будет. Он глянул на волнующихся пруссов.
Опаньки! Ан — нету! Нет нигде кривого вайделота, что давеча сторожил Аделаиду. Причем давненько уже не видно калеку. Уж не побежал ли жрец за подмогой? И уж не потому ли бородатые лесовики ведут себя так сдержанно, пока под их Священным деревом хозяйничают чужеверцы?
