Глава 14
Все происходило как во сне. И сон все явственнее оборачивался кошмаром. Бурцева вслед за императором втянули на стену. Отсюда можно было видеть воочию, КТО стоит под воротами замка. Во всей красе можно было видеть.
Перепачканный грузовик фирмы «Опель», с автоматчиками в черной эсэсовской форме. Еще в открытом кузове – прямо над кабиной – пулемет. Старый знакомый «MG-42».
Вокруг машины – плотное каре из всадников. Белые плащи, черные кресты. Латы – не кольчужки, не легкие панцири, а стальная одежда из цельнометаллических пластин. Щиты, мечи, шлемы с хищно вытянутыми мордами-забралами. Рыцарский эскорт эсэсовского авто… Над кабиной грузовика трепыхается флажок со свастикой. В руках у переднего всадника – штандарт с тевтонским крестом.
Рядом со знаменосцем – трубач в пестрой одежде герольда. Усердно надувает щеки. Изогнутый рог гулко и монотонно сотрясает воздух. Водитель грузовика помогает: стучит по клаксону.
Посольство, мля…
Нелепее картину трудно представить. Нелепее и грознее.
Бурцев шалел. Фашики?! Опять?! Но откуда им здесь взяться?
Откуда прибыл этот заляпанный грязью грузовик? С высокими бортами, за которыми так удобно прятаться от стрел. С пулеметом над кабиной. Неужели гнали по бездорожью из самой Пруссии! Или из Венеции? Или из Святых Земель? Или где там еще успело отметиться братство Святой Марии вкупе с эсэсовской цайткомандой?
Голова шла кругом. И никак не желала останавливаться.
– Это невозможно, – бормотал рядом фон Гейнц. – Та, вон, повозка подъехала к воротам сама! Без коней! Колдовство какое-то!
Рупрехт Пфальцский молчал. Ухмылялся и молчал. Минуты полторы. Потом процедил:
– Я наслышан о таких боевых колесницах, барон. Только не думал, что они существуют в действительности.
– Как прикажете поступить, Ваше Величество? – склонился к императору фон Гейнц. – На бесконной повозке – знак секретного посольства. Тот самый, по которому мы должны признать посланцев ордена и его союзников.
Знак? Посольства? Бурцев насторожился. Какой такой знак?
Рупрехт бесцеремонно сорвал с пояса пленника гиммлеровскую папку. Внимательно осмотрел свастику на коже. Потом – флажок на грузовике.
Император сунул пухлую папку Бурцеву под нос. Спросил:
– Откуда у тебя знак креста с обломанными краями? Кто ты? Кто тебя прислал?
Ах, так вот в чем дело! Теперь – только теперь Бурцев начинал понимать. За тайных послов ордена Святой Марии их приняли вовсе не из-за тевтонских крестов и одежд. Сами по себе белые плащи и черные кресты еще ничего не доказывают. Плащи можно сшить. Кресты – нашить.
А вот свастика – тайный знак и секретный пароль, о котором здесь, в пятнадцатом веке, знают немногие, – совсем другое дело. По воле случая знак этот оказался у Бурцева. А поскольку предъявителя знака ждали в Шварцвальдском замке, произошло то, что произошло.
Барон Альфред фон Гейнц, увидев папку с фашистским символом, счел ее достаточным доказательством. Да и император Рупрехт – тоже. Именно поэтому бреду, который до сих пор нес Бурцев, верили, не подвергая сомнению ни единого его слова. Увы, отныне кредит доверия исчерпан.
– Ты будешь отвечать? – Рупрехт ударил пленника. Папкой по лицу.
– Я посол ордена Святой Марии, – упрямо пробормотал Бурцев. Наверное, сейчас это было лучшее, что он мог ответить.
В конце концов, те, которые за стеной, в доказательство своих полномочий тоже могут предъявить лишь свастику.
Или не только?
И рог, и автомобильный гудок стихли.
К воротам подъехал всадник в округлом шлеме, похожем на колокол. Или на перевернутую молочную крынку. Или нет, скорее уж, на нахлобученный ковш, на этакую глубокую братину. Салад, так, кажется, именовался этот тип рыцарского головного убора.
Шлем прикрывал лицо чуть не до подбородка. И имел сзади длинный широкий и низкий назатыльник. Ручка «ковша», в общем… Горло и нижнюю часть лица рыцаря защищала сплошная пластина подбородника, жестко крепившаяся к нагруднику.
На гладкой, блестящей поверхности шлема виднелись небольшой гребень (с такого соскользнет и меч, и секира) и пупырышки заклепок. Ими, по всей видимости, крепился изнутри амортизирующий слой подшлемника. А еще – узкая смотровая щель от виска до виска. Такой шлем и лицо убережет, и голову повернуть не помешает, и дыханию не воспрепятствует, и боковой обзор не закроет. Удобная, в общем, кастрюля…
Рыцарь поднял весь шлем, как забрало. В пространстве между подбородником и откинутым назад, на затылок, саладе показалось бородатое горбоносое лицо. Сердитое, суровое лицо.
– Если вы, собачьи дети, приставленные к воротам, не желаете слушать моего герольда, послушайте меня, ибо я буду говорить только один раз! – зычным голосом объявил тевтон надвратным бойницам.
Из-за бойниц не доносилось ни звука. Хотя у каждой теснились по два-три человека. Стражники ждали распоряжений начальства.
– Я – маршал великого братства Святой Марии Фридрих фон Валленрод, – продолжал тевтон. – Со мной рыцари ордена и его верные союзники. Мы прибыли сюда по предварительной договоренности и безотлагательному делу. Я требую, чтобы о нашем визите немедленно сообщили барону Альфреду фон Гейнцу и его гостю. Я требую, чтобы нам сейчас же открыли ворота. В противном случае мы покинем Шварцвальдский замок, но с ваших плеч полетят головы!
Фон Гейнц повернулся к Рупрехту:
– Кажется, он хочет видеть вас, Ваше Величество.
Император помрачнел. Злобно покосился на Бурцева. Приказал:
– Открыть ворота.
– А если они все же не те, за кого себя выдают? – осмелился спросить барон. – Может быть, сначала поднять на стены весь гарнизон и ваших рыцарей? Мы бы могли…
– В этом нет необходимости, – сухо перебил император. – С доблестным Фридрихом, великим маршалом тевтонского братства, я знаком лично. И я узнал его. Так что открывайте ворота, да поскорее. Послов нельзя заставлять ждать.
Альфред фон Гейнц отдал необходимые распоряжения. Стража забегала, ворота заскрипели. Ложился на ров подъемный мост, поднималась решетка.
Любезный прежде барон теперь недобро поглядывал на своего бывшего гостя.
– То-то он ведьму от костра спасал, – шепнул фон Гейнц императору. – Может, сам… из этих… Его бы отдать отцу Бонифацию, да обследовать на предмет дьявольских меток.
– Успеется, – отмахнулся Рупрехт Пфальцский, – все это еще успеется. Сначала займемся послами. А этим…
Император снова навис над Бурцевым.
– …этим отродьем займемся позже. И им самим, и его сарацином, и его язычниками, и женщинами его, и ведьмой, и всеми остальными.
Рупрехт взмахнул рукой в кожаной перчатке. Ударил в сердцах. В челюсть.
Хрясь!
Ох, и тяжела же рука у старого кайзера! Бурцев сплюнул кровь. Повезло – хоть не латной рукавицей заехал!
– Связать покрепче – ив башню всех! – приказал император. – У двери поставить двойную стражу. И приготовить покои для орденских послов. Для настоящих послов.
Послы братства Святой Марии вступали в Шварцвальдский замок. Сначала – всадники в белых плащах с черными крестами. За ними на массивный прочный мост вкатился грузовик. Медленно, аккуратно – чтобы не задеть бортами стены арки, чтобы не повредить пулемет над кабиной о низкий свод, «Опель» въезжал в ворота. Пространства хватило. Оставлять машину снаружи не пришлось.
Изумленные послы внимательно разглядывали пленников императора, носивших, как и они сами, тевтонские плащи. Пленников уводили со двора. С глаз долой.
Послам объясняли ситуацию.