Глава 44

— Что это, синьор Базилио? — несмело поинтересовался купец.

С деланным интересом он рассматривал кусок лепешки в своих пухлых руках. Вопрос, по всей вероятности, был задан лишь ради того, чтобы возобновить беседу. Уж очень тяготило Джузеппе затянувшееся молчание за столом.

Бурцев хмыкнул:

— Это? Немецкое народное блюдо. Пицца.

— Пицца? В этом слове есть что-то итальянское.

Бурцев оскалился. Ну да, конечно, что-то там Джузеппе упоминал, когда ругался с женой. Пуцца, так кажется?

— Возможно. Тебе нравится?

— О да, безумно!

Демонстративно, но без особого, впрочем, энтузиазма толстяк отправил в рот приличный кус. Умудрился прожевать, не переставая угодливо улыбаться. Правда, едва не подавился при этом.

— А вот это? — Джузеппе, чуя сытое благодушие грозных гостей, потихоньку смелел. Его свинячьи глазки снова вперились в «вальтер». — Это что?

А вот это, дорогой Джузеппе, вообще-то не твоего ума дело! И все же Бурцев ответил:

— Это шумный палец. Немецкая народная э-э-э... дуделка.

Он приставил ствол к губам. Выдул из дульного среза резкий полувой-полусвист.

Дездемона поморщилась.

Джузеппе за малым не хлопал в ладоши:

— Браво! Изумительно! Бесподобно!

Бурцев кивнул, ухмыляясь:

— Я рад, что мои скромные таланты оценены по достоинству. Польщен, польщен. Но вообще-то, позвольте напомнить, эта вещь предназначена для вызывания грома смерти.

Джузеппе подавился пиццей, закашлялся. Дездемона тоже опасливо отодвинулась от стола. Больше о «вальтере» за трапезой не заговаривали. Другие темы тоже как отрезало.

Минут через пять молчаливого поглощения пищи Бурцев повернулся к купцу:

— А скажи-ка, друг Джузеппе, почему ты явился домой в столь ранний час? Твоя милая супруга, да пребудет с ней вовек преблагостная святость, сказала, будто какие-то неотложные дела задержат тебя, как минимум, до вечера.

Джузеппе смутился:

— Да как вам объяснить, синьор Базилио... Тут такое творится! Никто ничего не понимает, но Венеция словно сошла с ума! Говорят, ночью хоронили евреев с Джудекки. А на Греховном кладбище перебили банду каких-то головорезов. Вроде бы они там кого-то поджидали.

«Люди Джезмонда Одноглазого! — догадался Бурцев. — Кажется, наш папский брави остался без группы поддержки».

— Под утро в каналы вошли летающие лодки Хранителей, потом где-то здесь поблизости гремели смертоносные громы. И вот сейчас замок Санта-Тринита гудит как растревоженный улей. А на площади Сан-Марко глашатаи дожа объявили о заговоре против синьора Типоло и отца Бенедикта. Отец Бенедикт уже пал от рук заговорщиков. Глава гильдии стеклодувов и член сената синьор Моро — в числе подозреваемых и, вероятно, уже арестован. Я как узнал об этом — сразу бросил все дела и поспешил сюда. А то, знаете ли, вокруг моего дома давно уж вьется сынок синьора Моро — отъявленный мерзавец Бенвенутто.

— Отъявленный мерзавец? — усмехнулся Бурцев.

— Хуже того! Этот наглый тип положил глаз на мою жену! На ореол святости, сволочь, позарился!

Бурцев только качал головой. Да, быстро же купчишка меняет друзей и покровителей.

— Не волнуйся, Джузеппе. Бенвенутто больше сюда не сунется. И на супружницу твою не посягнет. Мы постарались — отвадили его от этого дома далеко и надолго.

— О, грацие! Я вам так благодарен, синьоры!

— Так может, окажешь нам ответную услугу?

Джузеппе напрягся:

— Я? Я могу быть чем-то полезным благородным синьорам Хранителям?

— Можешь, Джузеппе, можешь. Мы здесь недавно, поэтому плохо ориентируемся в вашем городе, а нам позарез нужно добраться до порта. Ну, а если ты еще и знаешь дорогу к некоей таверне «Золотой лев», считай, что мы квиты.

— Знаю! — радостно закивал венецианец. — Проведу! Сам же лично и проведу! Да хоть бы прямо сейчас.

Собственно, Бурцев не возражал. Солнце стояло высоко. Гвардейцы синьора Моро, прочесывающие окрестности, надо полагать, уже далеко. Да и на улицах в это время должен бы появиться народец. А в толпе затеряться будет нетрудно.

— Меня в «Золотом льве», кстати, тоже хорошо знают, — расхвастался Джузеппе. — Я там, можно сказать, свой человек. Так что лучшего провожатого вам не сыскать.

Хорошо знают? Свой человек? Вот даже как? И это в тайном-то притоне контрабандистов? Похоже, муженек новоявленного «ореола святости» не был ангелочком и состояние свое наживал не только как законопослушный торговец. Становилось понятно, почему Джузеппе так ловко лавирует между власть имущими. Тут, блин, поневоле будешь держать нос по ветру. Рыльце-то у Джузеппе в пушку, вот и стелет соломку где ни попадя. Сначала клан Моро обхаживал — собственную жену чужому молокососу подсовывал. Теперь, когда «моровцы» в опале, купчишка готов всячески угождать Хранителям Гроба. Этим нужно пользоваться...

— А сумеешь ли ты, Джузеппе, найти какой-нибудь корабль для поездки в Святые Земли? Сегодня? Сейчас? Мы бы хорошо оплатили твои труды...

Бурцев тронул кошель кондотьера. В поросячьих глазках венецианца вспыхнули алчные огоньки. Вспыхнули, но тут же поблекли.

— О, простите синьоры, — разочарованно протянул купец. — Это невозможно. Чтобы найти и снарядить подходящий корабль, потребуется не меньше суток.

Фигово...

— А завтра? Мы смогли бы отплыть завтра?

— Боюсь, что нет, синьоры. Завтра — сенсо. День обручения с морем. Вся лагуна будет очищена. Из порта не выйдет ни одно судно, кроме галеры дожа. Но ведь...

Джузеппе о чем-то вспомнил, как-то по-новому — искоса и подозрительно — глянул на гостей.

— Но ведь у синьоров Хранителей есть свой корабль. Почему бы не воспользоваться им?

— Потому что корабль синьоров Хранителей выполняет сейчас другие задачи, — сухо ответил Бурцев.

Фу, пронесло. Джузеппе поверил, притих. Промямлил:

— Тогда только послезавтра. И то в лучшем случае. По-другому никак не получится.

— Хорошо! — Бурцев поднялся. На самом деле было очень, очень плохо. — В любом случае к «Золотому льву» ты отведешь нас прямо сейчас. Благодарим за гостеприимство и...

И где-то совсем рядом — у порога грянула автоматная очередь. Вздрогнули и замолчали все. Потом стук в многострадальную дверь купеческого особняка нарушил гробовую тишину в доме.

Бурцев с Гаврилой переглянулись. Кажется, теперь в дерево били прикладом.