4
13 мая 2035 года
Прага – Шаунберг
В сон ворвался монотонный воющий звук. Радлов не сразу догадался, что его вызывают, и не через компак, а по внутренней сети отеля. С трудом разлепил веки, сфокусировал взгляд.
– Прием, – голос спросонья оказался хриплым, но иск «Красной розы» опознал его. Круглый динамик в стене у кровати зашипел и породил сердитое восклицание Иржи:
– Эй, сколько можно спать? Давай, поднимайся!
– А сколько времени?
– Семь тридцать. Нам пора выезжать.
– В воскресенье будить меня так рано очень негуманно, – пробормотал Семен и звучно зевнул. – Уаааууу… Ладно, сейчас буду.
Динамик вновь зашипел и замолк. Радлов привычным движением потянулся к лежавшему на тумбочке у изголовья компаку, но поспешно отдернул руку. Пока есть возможность хакерской атаки, придется обойтись без прибора, в середине двадцать первого века столь же необходимого, как расческа.
Поспешно умывшись и покидав вещи в чемодан, Семен выбрался из номера. Сошел вниз, на минутку задержался около администратора, сообщил ему, что уедет на несколько дней. Когда вышел на улицу, то не смог сдержать удивления – Иржи ждал на противоположной стороне улицы, а рядом с ним стояла не скромная «Шкода-Нокиа», а шестиколесный «Пежо-Армада», синий, как грозовое небо, с серебряными росчерками молний вдоль бортов.
– Она принадлежит моему племяннику, – ухмыльнулся Чапек, довольный произведенным эффектом. – Он согласился нас сопровождать. Сам понимаешь, едем в места дикие, мало ли что.
Дверца со стороны водителя открылась, стал виден крепкий светловолосый парень в черной майке со светящимся крестом на груди.
– Привет, – произнес он по-английски. – Меня зовут Матей. Дядя сказал, что надо бы с вами съездить. А мне что? Совсем не жалко.
Он улыбнулся, и улыбка дивным образом преобразила лицо, сделала его из грубого и даже сурового каким-то одухотворенным.
– Э… привет, – отозвался Радлов, едва удерживаясь от желания улыбнуться в ответ. – Я – Семен.
– Вот и познакомились, – Матей потянулся, под майкой обозначились выпуклые мышцы. – Забирайся на заднее сиденье. Поедем с ветерком. Чего зря время терять?
Семен залез в машину, кинул на заднее сиденье чемодан. Чапек занял место рядом с племянником, и «Пежо-Армада» мягко сдвинулся с места.
– Поедем втроем? Не мало ли? – поинтересовался Семен, когда они миновали Летну и спустились к Малой Стране.
– Чем меньше народу знает, куда мы отправились, тем лучше, – ответил Иржи. – Все равно это только предварительная разведка. Я захватил кое-что из оборудования, но понятно, что изучить замок полностью мы не сможем. Осмотримся, заодно тебя припрячем на время.
– Вот как… Ну ладно, – и Семен замолчал.
Проехали Смихов, справа остался железнодорожный вокзал, слева – пивоваренный завод «Старопрамен», над которым висел, переливаясь янтарным светом, исполинский баннер – кружка с выливающейся из нее пеной. На другом берегу мелькнул Вышеград – башенки костела Петра и Павла, старые крепостные стены, опускающиеся прямо к реке скалистые обрывы цвета охры.
Матей, напевавший что-то себе под нос, ожил в тот момент, когда они выбрались из пределов города.
– Копать едем, а? – спросил он, повернувшись к Иржи и, не дожидаясь, ответа, продолжил. – Эх, люблю я это дело. Куда только не ездили. Вот, помню два года назад какие-то танки под Брно…
Старший Чапек повернулся к коллеге и, словно извиняясь, развел руками.
Причина этого выяснилась очень быстро. Матей оказался невероятно болтлив. Вскоре Семен узнал, что его новый знакомый много лет занимается боксом, а также принадлежит к движению «Христианская молодежь Праги».
– Наш капеллан всегда меня отпускает, – рассказывал парень, – когда дядя просит. Говорит – изучать прошлое – богоугодное занятие. А мне что? Я готов прокатиться, особенно если дел каких не наблюдается…
Машина летела по шоссе, прямому, точно луч света. По обеим сторонам от дороги тянулся ничем не примечательный пейзаж – поселки, перелески фермы, поля, толстые черно-белые коровы.
– Кстати, – сказал Иржи, когда в словесных излияниях племянника наступила пауза. – Я попытался найти что-нибудь про Шаунберг, фон Либенфельса и его оккультное общество. Влез в закрытые хранилища.
– И что? – Семен подался вперед.
– Ничего! Я знаю исторический сектор Сети на пять баллов, но не отыскал вообще ничего! Словно этой темой никто никогда не занимался! – Чапек выглядел обескураженным, даже длинный нос как-то обвис.
– Вот, помню, месяц назад били мы морды этим, вьетнамцам… – вклинился Матей, – как же, святое занятие, с благословения архиепископа. Ну, не били, – тут парень напрягся, вспоминая сложный оборот, – а несли свет истины заблудшим душам, во. Чтобы они, эти души сами на депортацию согласились. И чего они к нам прикатили? Ведь их никто не звал? Приехали мы в эти самые Тржебоницы. Окраина Праги, жуткая дыра. Выходим из тачек…
Семен откинулся на сиденье, понимая, что не в силах слушать рассказы о подвигах одного из боевых христианских отрядов, каких за последние годы много стало по Европе. Под монотонную болтовню Матея и сам не заметил, как задремал. Проснулся оттого, что его потрясли за плечо.
– Приехали, – сказал Чапек. – Тут остановимся и перекусим.
– А где мы? – Радлов выглянул в окно. Машина стояла на стоянке в компании нескольких цветастых туристических автобусов, а солнце висело прямо в зените.
– Чешский Крумлов, – сообщил Матей. – Тут наши братья тоже есть. Только работы у них поменьше.
Семен вылез из «Пежо» и повертел головой, разминая затекшую шею. На солнце оказалось жарковато, пришлось включить вентиляцию костюма.
– Нам вон туда, – сказал Иржи, указывая в ту сторону, где виднелась остроконечная башня с флажком флюгера.
– Замок? – спросил Радлов.
– Один из крупнейших в Южной Чехии. Пойдем.
По подземному переходу миновали оживленную трассу. Прошли мимо рабочих, деловито устанавливавших столбы для такого же, как в Праге, силового поля. Через ворота, увенчанные красно-желтой башенкой с черепичной крышей, вступили в сам город.
Тут башня с флюгером открылась во всей красе. Стало видно, что она состоит из нескольких ярусов, и что каждый украшен по-особому. Один был разрисован в желтый кирпич, другой – покрыт розовыми разводами, третий окружала галерея. А венчала все зеленая крыша, утыканная башенками поменьше.
– Ничего себе, – Семен повел взгляд дальше и понял, что башня – часть длинного, растянувшегося на несколько сот метров замка. Кое-где изящный, местами нарочито грубый, он уступами поднимался к лесистому холму.
– Это точно, – согласился Иржи. – Эту красоту строили и перестраивали не один век. Больше двух десятков строений, сад, театр, мост, конюшни, аптека, пивоварня, куча фресок и скульптур.
Вскоре обнаружился нависший над улицей соединительный ход, украшенный двумя гербами. За ним потянулись улочки, перенесенные словно из средневековья – крохотные, теснящиеся друг к другу домики, остроконечные крыши, узкие переулки.
Не хватало разве что сточных канав и должного запаха.
Один за другим попадались сувенирные магазины, продававшие игрушки, мечи из плохой стали, доспехи-новоделы и «Бехеровку» в ядовито-зеленых бутылках. Между ними прятались крохотные лавочки, торгующие травами и «натуральной» косметикой. Туристов в Крумлове было если и меньше, чем на Староместской площади в Праге, то ненамного.
По старинному деревянному мосту перешли Влтаву. Когда прошли меж украшающих его скульптур – распятого Христа и Яна Непомуцкого, Матей перекрестился и пробормотал нечто похожее на молитву. Сразу после моста повернули направо, и мимо здания культурного центра выбрались к крохотному полуострову, целиком занятому рестораном «Рожмберк».
Замок написал на другом берегу, огромный и серый. Блестели высокие окна, ниже бугрилась дикая скала, послужившая основанием всему зданию. Две части строения соединял невидимый с других ракурсов мост, украшенный статуями святых. Слышались плеск волн и утиное кряканье.
– Здесь и пообедаем, – сказал Иржи, поднимаясь на уставленную столиками террасу.
Подскочил официант, тощий, глазастый и вертлявый. Гостей усадили в углу террасы, прямо над рекой.
– Посмотрим, что у них есть, – Матей развернул меню с таким видом, будто собрался набить ему морду. – А то я, это, проголодался…
В результате он, как и Семен, заказал жареную на гриле форель, Иржи – тушеного карпа. Принесли пиво «Эггенберг» в высоких бокалах, украшенных сложным гербом из пяти частей.
– Э… знаете что, – заметил Радлов, разглядывая картинку, где нашлось место и птицам и розам, колесу и якорю, – а я ведь почти сутки не был в Сети. Уж и не вспомню, когда такое последний раз случалось. У меня там наверняка куча сообщений висит, знакомые беспокоятся, что я исчез.
Погружение в виртуальность было настолько же привычным, как чистка зубов и посещение туалета. Многие годы Семен не мыслил себя без него. Когда оказался лишен доступа в Сеть, почувствовал самый настоящий физический дискомфорт. Зудели руки, одолевало желание вскочить и куда-то побежать.
– Хочешь зайти? – Чапек протянул свой компак.
– Хочу, но это… – Радлов смутился. – Через чужой как-то неловко. Я подожду, пока все не устроится…
Принесли форель с коричневой поджаристой корочкой, украшенную укропом и долькой лимона. Она оказалась настолько вкусной, что Семен оставил только кости и изрядно погрызенную голову.
– О, молодец, дружище, – с уважением хмыкнул Матей. – На вид хлюпик дохлый, а ешь, как настоящий пацан. Видит Христос, из тебя еще выйдет толк.
– Так вот, э… – Радлов замялся, не зная, поблагодарить за комплимент или обидеться.
– Пойдем, – спас коллегу от мучительного выбора Иржи. – Заглянем в ров с медведями и отправимся дальше. Нам еще ехать и ехать.
– Да, конечно, – Семен поднялся.
По узенькому мостику, идущему прямо от ресторана, перебрались на другой берег. Прошли под мостом со статуями, свернули направо и, пройдя вдоль замка, оказались у глубокого тенистого рва.
На его дне, около небольшого пруда с коричневой водой, лениво бродили меж валунов и бревен три бурых медведя.
– Хищники, – проговорил Матей с широкой улыбкой. – Мохнатые и здоровые, как я. Разве что не осененные светом истинной веры.
Толпившиеся у ограды туристы пялились вниз, вели съемку. Дети возбужденно пищали, взрослые одергивали их. Привычные ко всему звери не обращали внимания на гвалт наверху.
– Ну оттуда и воняет, – заметил Семен, уловив поднимающиеся изо рва запахи. – Как из помойки…
Иржи поглядел на него с непонятным сочувствием.
Когда вернулись к машине, Радлова на жаре чуть снова не разморило. Но Матей включил музыку, так что спать в машине стало невозможно. Чешский Крумлов с башней замка остался позади, и извивающаяся, точно змея, дорога, начала подниматься в горы, невысокие и лесистые.
– Шумава, – сказал Чапек. – За ними то, что раньше называлось Австрией.
Машина ползла по серпантину выше и выше, мелькали елки и сосны, в открытое окно проникал пахнущий хвоей воздух. Семен боролся с дремотой, вслушиваясь в вопли солиста какой-то христороковой группы. Пел тот нечто возвышенное о снисхождении в Ад.
Матей негромко подмурлыкивал и даже иногда попадал в такт.
После перевала подъем сменился спуском, стала видна уходящая на юг холмистая зеленая равнина. Вскоре попался первый городок – Фрейштадт. Разглядеть ничего не удалось, поскольку промчались через него на большой скорости. После Фрейштадта поселки начали встречаться чаще. Когда солнце ощутимо уползло к западу, пересекли Дунай у Линца.
Одна из самых могучих рек Европы выглядела тут довольно скромно.
– Немного осталось, – подбодрил Семена Иржи. – До Эфердинга сорок километров и там на север десяток.
Радлов уныло кивнул.
Когда стал виден Эфердинг, «Пежо-Армада», ревя мотором, свернул на разбитую грунтовую дорогу. Несмотря на компенсаторную систему, машину начало раскачивать, а пассажиров – трясти.
– Э… не думал я, что в Европе еще остались такие дороги, – сказал Семен, упираясь в потолок.
– Я тоже, – отозвался Матей и перешел на ручное управление.
Последние десять километров дались тяжелее, чем предыдущие триста девяносто. Когда впереди блеснула речная гладь, дорога неожиданно уперлась в висящие на столбах ржавые ворота.
Табличка была украшена надписью на немецком.
– «Особая территория. Находится под охраной правительства Австрийской республики. Въезд строго запрещен!» – прочитал Иржи. – Похоже, что здесь никто не был со времен падения советского строя.
В стороны от ворот протянулись остатки забора – кривые столбы с обрывками колючей проволоки. Матею не составило труда найти в нем дыру и въехать на особую территорию. Дорога после этого превратилась в набор ям и рытвин, а примерно через километр стал виден Шаунберг.
На месте ворот темнела неровная дыра. Покрытые трещинами и отверстиями стены невероятной толщины образовывали что-то вроде овала, а над ними поднималась башня, толстая и могучая, как старое дерево.
– Ух ты, ого! – воскликнул Матей. – Да его брали штурмом! Палили из пушек и бомбили! А вон там взрывали! – и он указал туда, где вместо одной из башен виднелась лишь груда развалин.
Он остановил машину. Затихло ворчание мотора, осела поднятая колесами пыль.
– Пять баллов, – сказал Иржи, первым выбираясь наружу. – Давно не видел столь мрачного строения. Но почему тут особая территория?
– Радиация или химическое заражение? – предположил Семен.
– Не, она бы заметила, – Матей похлопал «Пежо» по боку. – Там датчик, он пробы воздуха берет и эту радиацию считает…
– Значит, тут есть, что скрывать. Или было, – поправился Чапек. – А сейчас самое время выбрать место для лагеря.
– Мы что, останемся здесь? Не поедем в гостиницу? – Радлов захлопал глазами.
– Нет, ни в коем случае, – Иржи покачал головой.
– Но как же… тут никаких удобств. Ни ванны. Ни телевизора. И что мы будем есть? Где спать?
Радлов чувствовал себя полностью сбитым с толку. Он, конечно, знал, что можно ночевать вне помещения, но никогда не думал, что сам попадет в такую ситуацию.
– Не переживай, – Матей распахнул багажник и принялся в нем копаться. – У нас есть все, чтобы не пропасть. Палатка, спальные мешки, запасы еды. И вообще – тут свежий воздух и все такое.
– Но как же так… я не смогу, после дороги надо вымыться и это… посмотреть новости. Тут грязно!
– Ты же историк? – усмехнулся Чапек. – Должен знать, что наши предки долго могли не мыться, а жили и вовсе в жуткой антисанитарии. В пещерах, шалашах и хижинах, где не было телевизоров.
– Позвольте, но я… – Семен огляделся в тщетной попытке обнаружить рядом отель или хоть что-то пригодное для жилья. Взгляду предстал замок, столь же уютный, как бак для мусора, поросшие кустарником холмы и северный берегу Дуная, низкий и лесистый. – А ты сам уже ночевал вот так?
– Приходилось. Слушай, а как ты избежал археологической практики? – Иржи поглядел на коллегу с подозрением. – Вот у нас всех вывозили на раскопки. Так три недели мерзли и мокли под дождем.
– Я как лучший на потоке остался на кафедре сортировать и описывать находки, – Радлов покраснел, впервые тот давний эпизод из студенческой жизни показался постыдным.
– Хитрый жук. Кроме того, смотри, зарегистрируйся ты в любой гостинице, информация об этом попадет в Сеть. И кто угодно сможет узнать, где ты находишься. А тут нет не то, что консолей входа, а даже камер слежения. Ты выпал из их поля зрения, исчез, просто растворился.
– Ну, хм… это, конечно, хорошо. Но как-то непривычно.
Пока они разговаривали, Матей вытащил из багажника тючок размером с голову ребенка. Снял блестящий черный чехол и выложил на землю квадрат из светло-зеленого сертигласа. Нажал еле заметный сенсор и отошел в сторону. Квадрат зашипел, как злая гадюка и начал раздуваться.
Через пять минут он превратился в округлую симпатичную палатку с тентом и предбанником.
– Вот тут мы и поселимся, – Матей сделал приглашающий жест. – Вентиляция, система отпугивания мерзких тварей вроде клещей или комаров. Места хватит человек на пять. Сейчас достану спальные мешки…
И он вновь зарылся в недра багажника.
Мешок в сложенном состоянии оказался похож на крошечную подушку. После надувания превратился в мягкий на ощупь «стручок» длиной в два метра, достаточно просторный, чтобы вместить двух Радловых. Семен засунул его в палатку, чемодан бросил рядом.
Матей успел развести костер из брикетированного бездымного топлива и принялся возиться с упаковками консервов. Иржи притащил от замка несколько камней, достаточно больших, чтобы на них можно было сидеть.
– Живем почти как люди, – Чапек отряхнул ладони. – Сейчас поедим и можно будет на боковую. Так, кстати, ты не думал о том, чтобы переодеться?
– Но у меня нет ничего, – пожал плечами Семен. – Я же не знал, что мы отправимся, э… «в поле».
– Сейчас мы эту проблему решим, – Иржи повернулся к племяннику. – Матей!
Из безразмерного багажника оказались извлечены старые шорты. За ними на свет явились потерявшие цвет и способность светиться кроссовки, а также майка, только чудом избежавшая мусорного утилизатора. С нее Радлову в лицо оскалился похожий на декана динозавр.
Шмотки оказались велики. Но если кроссовки автоматически затянулись вокруг тощих лодыжек, то шорты полоскались, как парус на яхте, а майка обвисла до коленей, напоминая уродливый балахон.
– Э, ну как? – поинтересовался Семен, чуть ли не впервые в жизни испытывая смутное беспокойство по поводу собственного облика.
В обычной обстановке он не задумывался об одежде. Раз в полгода шел в кибер-ателье, проводил там несколько часов, и возвращался домой с комплектом одежды. Универсальные костюмы, деловые или домашние, не требовали глаженья и штопанья, а выглядели всегда безупречно.
Но зато через семь месяцев просто сгнивали, и приходилось идти за новыми.
– Честно говоря, тобой можно пугать детей, – Чапек не выдержал, прыснул в кулак. – Но мы давно вышли из детского возраста, так что переживем.
– Фигня, – Матей, судя по всему, подбодрил. – Для Господа нашего главное – не как ты выглядишь, а что у тебя в душе. Так, еще десять минут, и еда будет готова. Обождите чуток.
Пока Радлов переодевался, солнце укатилось к горизонту, небо потемнело. Выступил из фиолетовой мглы полукруг растущей Луны. Севший на камень Семен поднял голову и обнаружил, что небо утыкано звездами.
Дома он редко смотрел вверх, разве что во время грозы, и тем более не обращал внимания на тусклые огонечки, еле пробивающиеся через городскую засветку. Но тут, вдали от жилья, звезды были другие. Яркие, крупные, они напоминали о тех временах, когда человек не знал электрического света…
– Кушать подано, – голос Матея заставил вздрогнуть.
Семен опустил взгляд. Краем глаза заметил, что на вершине главной башни замка что-то сверкнуло. Пригляделся внимательнее, но не обнаружил ничего. Показалось, тень пошевелилась меж камней у ворот, но исчезла так быстро, что не успел понять, увидел на самом деле или почудилось.
– Ешь, а то остынет, – посоветовал Иржи, и Семен послушно взялся за пластиковую ложку, полез ей в высокую банку, украшенную надписью «Бобы с мясом» и рисунком – жирной улыбающейся свиньей.
То ли консервы и правда оказались неплохи, то ли Радлов за день в дороге проголодался. По крайней мере, банку он выскреб до дна и выпил три бутылки пива, закусив извлеченными из еще одной банки утопенцами.
– Сами дома мариновали, – с гордостью проговорил Матей, вытирая жирные пальцы о траву. – Ну что, спать что ли оправимся, помолясь? Хотя вам-то что, вы у нас к учению Христа равнодушны.
Крест на майке горел ярко, освещая лицо парня и делая его каким-то гротескным, превращая в маску из средневекового театра.
– Да, молитвы мы предоставим тебе, – кивнул Чапек. – А сами отправимся чистить зубы к Дунаю.
– Э, речной водой? – всполошился Семен. – А это можно?
– Сейчас узнаешь.
По довольно крутому откосу спустились к Дунаю. Радлов сунул зубную щетку в реку. Щетка яростно запищала и замигала, сигнализируя, что в воде много неопознанных микроорганизмов.
– Выключи диагностер, – посоветовал Иржи. – А то так и будет верещать, пока голова не заболит.
Семен спорить не стал, хотя щетка, насильственно лишенная половины функций, сделалась какой-то мертвой, чужой. Когда закончил чистить, слева, сверху по течению, донесся приглушенный шорох.
– Что такое? – страх стегнул будто плетью. Почудилось, что тьма вокруг оживает, тянет жадные щупальца.
– Мышка пробежала, хвостиком махнула, – спокойно ответил Чапек. – Не дергайся. Места тут дикие, и зайцы могут быть, и лисы, и еще какая живность.
Несмотря на убедительное объяснение, обратно Семен шагал, нервно озираясь по сторонам. Проскользнул внутрь, в свет крохотной лампочки. Торопливо забрался в спальный мешок, будто тот мог защитить от опасности.
– Ну что, спокойной ночи? – проговорил Матей, последним забираясь в палатку. – Пусть никто нас не съест до утра…
Он закрыл вход и выключил лампу. С шумным сопением влез в мешок и после небольшой паузы захрапел. Через несколько минут к нему присоединился начавший посвистывать Иржи.
Радлову же не спалось. Палатка казалась душной и неудобной, хотелось выбраться наружу, но пугали таящиеся во мраке опасности. Под опущенными веками мельтешили цветные образы – виденные сегодня пейзажи, куски рукописи, над которой работал вчера, что-то вообще непонятное. Привыкший к постоянному информационному шторму мозг пытался раскачать сам себя.
Но потом выключился и он.
