Глава 9
БУНТ СОСТОИТСЯ ПРИ ЛЮБОЙ ПОГОДЕ
Содержимое уже третьей бутылки плавно перетекло из бокалов в желудки. Нельсон усердно подливал в стакан Сержа янтарную жидкость и все выспрашивал, выведывал, вынюхивал.
Серега в душе смеялся. Какая разница, что он сейчас тут соврет. Все, что происходит, нереально, не взаправду, это всего лишь игра... Это не люди, а фантомы прошлых веков.
Болтать-то путешественник во времени болтал, но попутно, так, на всякий случай, пытался обнаружить подсматривающую телекамеру или микрофон. И ничего не находил. Да и манера вести беседу, общаться никак не соответствовала современной. Собеседники Сергея были изысканны, галантны, учтивы и в то же время грубы.
Но самое главное, что выдавало в них людей прошлых веков, — это состояние зубов и дурной запах изо рта. Рот капитана, которому было лет тридцать пять, походил на старый плетень, в котором было множество прорех. И у других собутыльников с зубами дело обстояло не лучше, их челюстей не касалась бормашина, и зубные щетки им были неведомы.
Да, действительно, офицеры вытирали рты батистовыми платками, отороченными нежными кружевами, но в то же время они громко отрыгивали, не стесняясь, ковырялись в зубах. Зрелище это было диким для цивилизованного европейца наших дней. Морские волки, ничуть не стесняясь, звучно портили воздух. Уф-ф. Ну и нравы! Хорошо хоть, что створки окна были распахнуты и прохладный морской воздух свежей струей врывался в затхлую атмосферу неуютного помещения.
Видимо, капитану на шпионскую деятельность Нельсона было совершенно наплевать, поэтому он его обрывал строгим окриком, как только «ботаник» начинал увлекаться и пытаться вести беседу в нужном ему русле. Капитан — это хозяин на корабле!
— Мистер натуралист! Заткнитесь! — в очередной раз прикрикнул Блай на назойливого, словно муха, шпиона. — Дайте мне спокойно выпить с этим славным офицером.
Сергей встал, и они чокнулись кружками с хозяином кают-компании.
— Господа! Я хочу сказать, что мы имеем честь пить этот замечательный ром с храбрейшим человеком, которого я когда-либо встречал! Я не люблю сухопутных крыс, вы это знаете, но мистер Строганов отныне не сухопутный! Я бы даже позволил себе смелость ходатайствовать перед первым лордом адмиралтейства адмиралом Сандвичем о присвоении ему звания лейтенанта флота Британии! Граф, за вас!
Штурман криво ухмыльнулся в ответ на эту напыщенную речь.
— Вы бездарность, Флетчер! — вновь рявкнул капитан. — Вы даже не можете проложить верный курс, а еще ухмыляетесь! Человек всю жизнь воевал в горах, степях, пустынях. Он не моряк, а сумел выжить в океане! Честь ему и хвала! За здоровье нашего гостя! До дна! — Джентльмены встали и выпили обжигающий желудок ром, а Блай продолжил речь: — Русский полковник проделал путь в десять тысяч миль! В одиночку! Четыре месяца! Флетчер, это вам не с голыми таитянками тискаться в шалашах.
— Капитан! Прошу не оскорблять меня при подчиненных и нашем госте! — воскликнул Флетчер.
— Лейтенант! Ты мне надоел своими возражениями до чертиков! Я, наверное, прикажу тебя завтра выпороть! — расхохотался Блай.
— Попридержите язык, капитан! Я вам не рядовой матрос и не плотник или садовник, которым вы вечно даете зуботычины. Я вызову вас на дуэль!
— Ха! Да я с таким мозгляком драться не стану! — ответил капитан, снизив до свистящего шепота голос. — Много чести, сопляк! Ты мне надоел! Тысяча чертей! Знаю, почему ты мне все время перечишь. Не можешь забыть шоколадных податливых девиц?! Соскучился по разврату и оргиям в компании обнаженных туземок? Вернемся в Лондон, и твоей карьере придет конец! Выгоню с флота. Быть тебе лакеем в портовом кабаке! — Капитан громко рассмеялся. Его круглый живот и пухлые щеки колыхались в такт раскатам хохота. — А будешь дерзить, вздерну на рее за открытое неповиновение командиру! Марш на вахту! Освободи помещение!
Возмущенный Кристиан Флетчер схватил треуголку и, густо покраснев, поспешно вышел из-за стола. Бормоча под нос проклятия, с горящими, как от пощечины, щеками, он покинул каюту.
— Мальчишка! Выскочка! — продолжал негодовать капитан. — Не умеет толком обращаться с секстантом и компасом, в картографии полное невежество, а туда же — офицер! Кто еще недоволен жизнью?
— М-м! Господин граф! Полковник! Расскажите нам о племенах в пустыне Гоби... — начал было сызнова допрос Нельсон, но капитан оборвал его на полуслове:
— Нет, «ботаник»! Увольте! Надоела мне ваша заумная болтовня! Все свободны! Ужин окончен. Граф — вы задержитесь! Я вас угощу джином!
Офицеры встали из-за стола и, спотыкаясь о мебель и сталкиваясь друг с другом, выползли из кают-компании.
— Видите, граф, с кем я вынужден плавать? Шайка негодяев! Этот «ботаник» меня доводит до бешенства по нескольку раз на дню! Я готов его вышвырнуть за борт на корм акулам. Меня удерживает от этого только одно: его послал в экспедицию лично первый лорд адмиралтейства. Но ничего, доберемся до Барбадоса, сдам его с рук на руки начальству, а вечером напьюсь и застрелю негодяя в кабаке, на нейтральной территории! Ходит по кораблю, вынюхивает, словно ищейка. Вы видели его лицо? Настоящая крысиная морда. Зубы торчат вперед... Так бы и дал в рыло кулаком, чтобы вправить их обратно! А лекарь? Потный, вислогубый, просто дурак дураком! Ничего толком определить не может: что болит, где болит, почему болит. Я подозреваю, что он обыкновенный коновал. У меня есть сведения из верных рук, что этот субъект никакой не доктор, а полковой ветеринар! Вот его я наверняка выпорю, если вновь ошибется с лекарством. Вчера попытался говорить с ним по латыни, а этот докторишка Томас Ледворд, будь он неладен, ни в зуб ногой. Доктор не знает латынь! Не верю в его знания и диплом врача — он, видимо, фальшивый.
Сергей иронически поинтересовался про Флетчера:
— Неужели и штурман так же плох?
— А то! Тупой, как обух топора! Щенок! Посмел мне перечить на острове при усмирении тамошних дикарей. Я на Таити был царь и бог для аборигенов, потому что я ученик и соратник самого Кука! А ничтожный штурман сам пожелал стать богом. Переговоры за моей спиной повел с вождями. О чем — до сих пор не знаю. Я быстро поднял паруса, вывел «Баунти» в гавань, вижу, недостает трех матросов. И экипаж преступников искать не желает. Беглецы спрятались в джунглях со своими подружками, ждут, когда шхуна уплывет. Не вышло. Взял я десять верных матросов, прочесал деревню, побил вождя, тот указал тайник, где дезертиры скрывались. Ох и всыпал я им! Розги, розги, розги! Лучшее средство заставить любить Родину! Знаю, что экипаж меня ненавидит, но я справедлив. Никогда по пустякам не наказываю, лишь за провинности!
— Полноте, капитан! Бог с ними! Давайте выпьем по чарке для успокоения нервов. Вы, я вижу, настоящий морской волк, совсем не то, что остальные! — решил польстить капитану Строганов, играя на его самолюбии. — Надеюсь, под вашим умелым командованием мы быстро дойдем до Большой земли.
— Не знаю, как быстро, все зависит от направления ветра. Но месяцев семь плыть предстоит! Ох и наговоримся мы с вами долгими вечерами в каюте о Севере, об Индии, Китае, о вашей таинственной и пугающей мир нецивилизованной России. И что это за Сибирь? Страна, провинция или целый континент?
— Сибирь — это Сибирь. В двух словах не опишешь! Хорошо, капитан, согласен! Постепенно расскажу об этом крае подробно. Давайте по чарке Джина за наше с вами здоровье!
Собутыльники выпили еще по одной, затем еще по одной и еще...
— Ка-а-апитан-н-н, ка-а-питан, улыбнитесь, ведь улыбка — это флаг корабля, — заплетающимся голосом пропел по-русски окончательно опьяневший Сергей, потом вернулся к английскому... и проболтался: — Будьте помягче с этими людьми. Вы настраиваете их против себя, они поднимут бунт!
— Да я их в бараний рог сверну! На рее всех вздерну! Или прогуляются у меня по доске за борт к акулам! Я, конечно, уважаю ваше звание полковника, признаю старшинство, но поймите меня, граф, я на судне старший морской начальник! Будьте любезны выполнять мои распоряжения и, по крайней мере, не перечить. Я человек вспыльчивый и, как вы успели заметить, слегка вздорный. Но я умелый моряк! С закрытыми глазами проведу любое судно через пролив Дрейка! Между рифами перемещаюсь на ощупь! На запах! На цвет! Чутьем! Я — лучший мореплаватель английского флота! Сам Джеймс Кук меня уважал! После его гибели — я лучше всех!
И капитан запел что-то нечленораздельное, но воинственное. Его речь Серега с трудом, но разбирал, а вот в песне, увы, ни смысла, ни рифмы не уловил, сплошные хрипы и вопли. Но поддержать голосом сумел, а чего не поддержать, бывало ведь, что и с дружественными афганцами на чистом фарси завывал, не зная ни слова. И сходило с рук — принимали за своего. А с этим пьяницей, да когда сам в стельку, петь — одно удовольствие.
— Йо-хо-хо! И бутылка рома! — не удержался и пропел граф, хорошо, что вновь по-русски.
Уильям обрадовался родственной душе, даже обнял Строганова за плечо и завыл еще громче. Серж поддержал его в такой же тональности. Блай полез целоваться своими мокрыми слюнявыми губами. Дорогому гостю еле удалось увернуться и вместо лица подставить ухо. Уф! Ну и перегар! И запах содержимого желудка просто ужасен! Сергей отстранился от этого противного запаха.
— Как я одинок, граф! Поговорить не с кем! Искренне рад, что вашу лодку прибило к нашим парусам и пути наши пересеклись! Вот вам моя честная рука, держите ее! Если Блай враг — то он враг, а если благородный Блай друг — то друг! И более не обращайте внимания на этого проходимца Нельсона! Отменная дрянь, первейшая сволочь, канцелярская крыса! Чернильница вонючая! И Флетчеру не верьте! Выскочка, авантюрист и проходимец, хотя и обедневший дворянин! Янг — тупая скотина! Не верьте никому! Кроме меня, конечно. Я всего достиг службой! Я, сын простого таможенного инспектора, за шестнадцать лет стал капитаном корабля!
— Капитан, — успокаивал распаляющегося моряка Сергей, — напрасно вы думаете, что я плохо разбираюсь в людях. К тому же я раньше много слышал о вас и вашем судне. Я знаю куда больше, чем вы подозреваете!
— Откуда! Ик-ик! — пьяный Блай опять норовил дыхнуть Сергею в лицо.
— Оттуда! Я же посланник императрицы. Мне было известно, что корабль британского флота отправлен в Тихий океан, на Таити, в целях доставки на Карибы рассады хлебного дерева.
— Шпионы! Вокруг одни шпионы! — рассердился Блай. — И что? В России уже знают, для чего мой корабль приплыл на другой край света?
— Конечно! Русские эскадры бороздят моря и океаны вокруг Китая, Японии и Формозы уже десять лет! — припугнул капитана Строганов. — Мы все про всех знаем.
— Я удивлен! Надо доложить в адмиралтейство. Как это мы прозевали, что русские медведи научились водить корабли? Раньше только голландцы, французишки, португальцы и испанцы под ногами путались, плели интриги. Теперь и вы подняли паруса! Подумать только, достигли Японии и Китая! Я искренне удивлен! Граф, и это действительно настоящий парусный флот, а не гребные галеры с рабами?
— Капитан! Не считайте нас дикарями! Мы учились у голландцев, а шведский королевский флот царь Петр Великий разгромил наголову!
— Сдаюсь! — поднял руки капитан. — Ладно, сегодня мы пьяны, поговорим завтра, на свежую голову.
— Свежими наши головы станут к следующему вечеру, не раньше, — улыбнулся Сергей.
— А куда нам спешить? Плыть еще много месяцев! Завтра так завтра! Значит, так, прошу ко мне в каюту на ужин!
Сергей с трудом доковылял до своей каморки. Лейтенант находился на вахте, в кубрике не было ни души, но шторка на окошке подозрительно колыхалась. Серж выглянул в него и увидел чью-то тень, которая втягивала на корму веревку. Видимо, этот ботаник-шпион проник в каюту через окно и, заслышав шаги нетрезвого русского офицера, успел убежать.
«Жаль, не поймал я его за руку, швырнул бы в океан, на корм акулам», — подумал Сергей и рухнул в гамак, не раздеваясь и не разуваясь.
Ночью пришел Флетчер. Строганов сквозь сон слышал, как он долго и нудно что-то бурчал себе под нос про негодяя капитана. От выпитого рома башка трещала так, словно ее сжали в тиски, а затем ударили о колокол, поэтому Сергей не разобрал, в чем причина возмущения лейтенанта.
Строганов, выспавшийся и протрезвевший, стоял на корме и смотрел вдаль, за горизонт, туда, где небо сливалось с морем в одну синюю линию. Горизонт, граница и место слияния двух бесконечностей — океана и неба. Легкий ветер шевелил водную поверхность океана, который тихо шелестел, а медленные волны монотонно бились о борта корабля.
Сержу было непонятно одно: каким образом и где именно образовался этот проклятый провал во времени? Где эта прореха? Где эта щелка? Или как еще ее?! Да, сюда он попал именно через то место, куда обычно нецензурными словами посылают друг друга по пьянке. Что это за отверстие такое, в которое поместился огромный кусок океана, остров, корабль и, возможно, еще что-то. И где края этой великой дыры? Дьявольщина! Если бы он верил в бога, в черта, в духов, в колдовство или магию, то молил бы все эти сверхъестественные силы о помощи, о чуде возвращения в свое время или заложил бы свою бессмертную и в то же время бесполезную душу черту.
«Но я не верю ни в какую мистику и сверхъестественную силу, — подумал Сергей. — Эх, путешественник во времени! Загадку природы, этот парадокс, под силу разгадать только науке! Физикам, метафизикам, астрономам. Что явилось причиной загадочного явления? Аномалия, чудо природы? Хм, а если описание его войдет в учебники как „Парадокс Строганова"? Новое слово в науке? Ерунда все это! Надо что-то предпринимать. Пора брать инициативу в свои руки. Я ведь знаю историю этих людей, по крайней мере из фильма, если то, что там показывалось, случилось с ними в действительности. Но произойдут ли все эти события, если их не подтолкнуть к этому? А если они не взбунтуются, а дружненько отправятся к своему королю? Меня же в Лондоне тут же разоблачат! Доставят к русскому посланнику, а тот и не в курсе, дескать, что еще это за графинчик-граф? И Серж Строганов тут же становится каторжником, разбойником и самозванцем Сережкой Строгановым. И тогда Строганова Серегу — сошлют к сибирскому острогу! Грустный каламбурчик! Нет, определенно необходимо начать играть свою партию! Краплеными картами, но по своим правилам. Закрутить интригу, заплести комбинацию, возбудить и возглавить массы по всем правилам. Поучаствовать в сотворении истории или ее изменении — это интересно и забавно! Эти чопорные олухи англичане ведь сами не пошевелятся. А мне и нельзя отсюда уплывать! Вдруг щелка вновь откроется? Как дыра меня поглотила, так она меня и выплюнет!»
Серега почесал щетину, потеребил нос. Для того, вероятно, чтобы лучше думалось. Строганова радовало, что его подобрали англичане. С португальцами было бы плохо, те бы долго не дискутировали, точно приняли бы за шпиона, с голландцами толковать и вовсе как с инопланетянами! А со своими, русскими, вышло бы еще хуже!
Домой, в Россию, направляться было никак нельзя! Доходчиво объясниться бы не удалось, документов нет, соотечественников, на рекомендации которых можно сослаться, он не знает. История ведь изучает крупные факты и события! А жизнь состоит из пустяков, мелочей быта, ссор и сплетен, скандалов и пустяшных происшествий, уголовных преступлений и любовных интрижек. Вот в них-то, в детали, в повседневную жизнь современной России, Серж и не был посвящен! На этом его в любую минуту могли подловить даже англичане!
Он не знал духа времени, его ритма, уклада, быта. Русские раскусили бы его через минуту, а тут он граф! Полковник! Важно было продержаться несколько дней, чтобы не догадались! А потом...
С кого начать организацию заговора? Кто был главным мятежником? Кажется, штурман Кристиан? А что дальше? Ладно, главное — ввязаться в авантюру, и неважно, порядочны будут его методы или нет. Ведь все эти люди давно покойники, кости их сгнили на старых кладбищах, большинство из них — преступники, приговоренные к смерти. И все как один похотливые насильники и негодяи!
Кстати, а где же упомянутые не раз прекрасные таитянки? Новоиспеченный граф не отказался бы снять стресс.
Сергей оторвал скрюченные пальцы от поручней, руки словно жили отдельно от его тела. Они не желали подчиняться воле хозяина, ноги тоже отказывались идти на преступление перед Историей. Итак, шаг назад, поворот и вперед, навстречу судьбе!
«Хватит раздумывать, да здравствует безрассудство! С кого начнем агитацию? Ах, да! Решил же, что с Флетчера! Именно он, помощник капитана, был инициатором бунта. А возможно, что на самом деле и не был, а приписал ему такую славу литератор. Ну, не был, так будет! Два слабых звена экипажа: Кристиан Флетчер и капитан. Оба своенравны, высокомерны и себе на уме. Однако Блай кроме этого еще и хам, за словом в карман не лезет. Экипаж его боится и ненавидит. Это точно. Флетчер — заносчивый, самовлюбленный болван. Осел, к тому же развратный, похотливый сластолюбец. Гм-м. Почти как я, — подвел итог своим размышлениям Сергей. — Надо признаться, лейтенант мне более симпатичен! Но если ты принял решение, надо его претворять в жизнь, не раздумывая, не останавливаясь ни перед чем».
— Хэллоу, сэр! — поприветствовал русского офицера появившийся рядом Флетчер и приложил руку к треуголке.
— Ага, привет, придурок! — ответил по-русски Сергей, которого рассмешили старомодные манеры. — А пошел бы ты на...
— Что? — переспросил, не поняв, лейтенант.
— Хэллоу, лейтенант! — приветливо сказал Строганов, уняв неуместный смех. — Как самочувствие? Голова болит?
— Йес! Болит! — скривил губы Кристиан Флетчер.
— Это все оттого, что не закусывал! Мы, русские, много пьем, но и закусываем от души. Откушаешь студня, грибочков, огурчиков, сала, вот и нейтрализуешь алкоголь! А вы, скупердяи-англичане, цедите три стакана весь вечер и заедаете одним кусочком мяса. Где закуска для гостя, сквалыги?
— Всему виною капитан! Он постоянно экономит на других. Каждую неделю снижает рацион для команды. Ни еды, ни воды, ни рома. Скупердяй проклятый! За пинту выпитого рома убить готов. Вышвырнул бы его за борт, была бы моя воля. Прости, Господи, за грешные мысли!
— Что, не дал опохмелиться?
— Нет. Сам-то Блай уже с утра навеселе. Скотина! Попивает в одиночку!
— Кристиан! Я пойду попрошу у капитана бутылочку для себя и для вас!
— О-о! Вы так великодушны в своих поступках, граф! Не знаю, как и благодарить вас!
— Сочтемся, — ухмыльнулся Серж. — Не забудь, лейтенант, принесу, и ты мой должник!
— Запомнил, господин полковник!
Строганов вбежал на капитанский мостик и, крепко пожав руку капитана, начал благодарить за гостеприимство.
— Капитан! Как я рад, что оказался на борту вашего корабля! Вижу, что экипаж, руководимый вашей уверенной и опытной рукой, словно шелковый. Беспрекословное подчинение, движения выверены до автоматизма, команда действует словно единый организм.
Сергей ковшами лил лесть в уши Блая. Самодовольный толстяк покраснел и надулся от важности. Верно нащупанное слабое место в душе врага — вот залог успеха! У капитана это болезненное самолюбие и страсть к дифирамбам.
— Господин полковник! Спасибо за оценку, данную вами моей команде, — ответил, радостно сверкнув глазами, капитан Блай. — Милорд, не желаете ли освежить горло? Бокал вина? У меня припасено несколько бутылок замечательных испанских и португальских вин.
— Желаю! О да, конечно, Уильям! — в данный момент Сергей был согласен дерябнуть и бормотухи самого худшего розлива. Важно завязать дружескую беседу.
Строганов спустился в каюту капитана, где Блай выставил на стол несколько бутылок и головку замечательного сыра. Серега с удовольствием осушил большой кубок хорошего вина, закусил. Когда капитан на минуту отлучился, Сергей спрятал за пазуху одну из бутылок для нового приятеля, как и обещал.
Несколько раз за время бражничанья Строганов прикасался к отворотам камзола капитана, к его руке, хлопал Блая по плечу. Зачем? Старался удостовериться лишний раз, что это не сон, не фантом, а реальность. Вдруг после хлопка этот толстяк лопнет и растворится в воздухе!
Нет, это не мираж! Капитан вполне осязаем всеми органами чувств.
Блай удивленно поднимал брови, но Серега сказал, что русские просто выражают так симпатию. Блай обрадовался, а то, мол, ненароком подумал нехорошее!
— Не люблю извращенцев! — заметил он категорически.
— Что вы, кэп! Вы мне просто импонируете! Я в восторге от мужественных мореходов, совершающих такие трудные путешествия по бескрайним морям! Океан — это как космос, такой же безграничный простор, неизведанный и таинственный мир, полный опасностей.
Блай расчувствовался и подарил Сергею бутылку вина, а затем принялся прощаться, вежливо пояснив:
— Дела! Служба, дорогой граф! Пейте доброе вино, наслаждайтесь букетом!
— Да! Понимаю! — ответил Строганов и тоже откланялся.
Сергей, довольный удачно проведенной операцией по захвату вина и приобретению расположения капитана, вышел из каюты, на ходу поправил утаенный херес. Естественно, «херес» в данном случае — это сорт вина. Строганов быстро спустился по деревянным ступеням в каюту, где его с нетерпением ждал лейтенант Кристиан Флетчер.
— Как вы можете, сэр, так долго пить и разговаривать с этим негодяем?
— Если бы я с ним не пил, то и эту спасительную для вас жидкость не принес бы. Вот он, живительный бальзам! Извини, «мудеры» не было — подали херес! — ответил грубой шуткой на упрек штурмана Серега и громко стукнул о столешницу двумя бутылками, дареной и краденой. Штурман русского юмора не понял.
Эти матовые бутылочки, старинные сосуды оригинальной конфигурации, да на аукцион бы выставить! Сколько она может стоить пустая? А с содержимым? Как раз на квартиру бы хватило, которой у Сереги нет!
Строганов поймал себя на том, что размышлял в двух временных плоскостях — реальной жизни там в двадцать первом веке, и реальной жизни тут, в восемнадцатом. Эта временная раздвоенность напоминала ему о том, что прожитая им реальная жизнь осталась... в будущем. Неужели он навсегда останется в проклятом неустроенном прошлом? От этих мыслей Сергей кусал губы, сжимал и разжимал кулаки, нервно теребил нос. Флетчер тем временем наполнил кружки, быстро выпил, затем повторил для себя и для гостя.
— За дружбу! — рявкнул лейтенант.
— Можно и за дружбу, — согласился Серж.
Вино смягчило гнев на судьбу и рассеяло панику. Строганов отхлебнул полкружки. Пора начинать претворять в жизнь намеченный план.
О, великая теория заговора! Идейно вдохновленный, сплоченный общими интересами коллектив расколоть сложно, для этого надобна череда невзгод и несчастий, которые должны создать моральное неравенство. Физические страдания — благодатная почва для недовольства. Затем требуется подкинуть новую идею, которая начнет бороться со старой. Следует предложить ощутимые выгоды и очевидные преимущества, нужна надежда на лучшее, светлое будущее, надобна сказка, необходим миф, воплощенный в понятной и простой форме! Чтобы идея была понятна большинству. Но это сложная, кропотливая работа. В атмосфере грубости, хамства, когда по воле одного тирана вершатся большие и малые преступления, постоянной несправедливости, унижения бунт поднять легче. Надо только показать, что угнетатель и деспот не всесилен, он уязвим, смертен. Его надо унизить!
Да, хорошо, что экипаж не сплочен! Здесь все готово для бунта, фундамент давно дал трещину, стены расшатаны и непрочны, атмосфера затхлая, в воздухе витают злоба и взаимная ненависть. Обстановка взрывоопасна. Нужна спичка и факел. Чирк — и все горит! Строганов по натуре бродяга и авантюрист! Герой-первопроходец! Ну что ж, пора ему организовать переворот. Да, обратной дороги нет! Ни шагу назад, полный вперед! Интрига и бунт! Нужен лишь повод...
— Лейтенант, отчего вас так не любит капитан?
— Не может простить, что я выслужился из простых матросов! И бабу у него на острове увел! Красавицу принцессу! Вот и обиделся на меня капитан.
— Возможно, пришла пора поставить его на место? Покажите капитану характер! Вы же теперь офицер! Обломайте рога этому старому лосю, если наставить их в данный момент невозможно! Вы не находите, что если Блаю обломать рога, то он будет похож на самого обычного осла?
— Ни черта не понимаю из того, что вы сказали, сэр! У вас ужасный акцент! Кто вас учил языку? Где обучались? В каком университете? В Англии, в Кембридже? Во Франции, в Сорбонне? Но от вашего диалекта веет североамериканскими прериями. Это не английский язык, это черт знает что!
— Хорошо, давайте перейдем на русский! — усмехнулся Сергей. — Владеете? Нет? Тогда не умничайте, а вслушивайтесь и постарайтесь понять.
Они выпили еще по бокалу. Глядя прямо в глаза лейтенанту, Строганов продолжил:
— Кристиан, почему эта толстая свинья вас притесняет? Почему за вами шпионит этот «ботаник»? Ни еды вдоволь, ни воды, ни вина, в конце концов! Ты говоришь, он даже девок взять с собой для утехи не разрешил? Негодяй! Вот скотина!
Лейтенант задумался на мгновение и решил быть откровенным с этим русским. Флетчера прорвало! Он выложил все свои обиды и подробно описал обстановку на корабле.
