Отряд шел рысями по хорошо наезженному тракту. Вокруг, словно исполинские идолы, стояли вековые ели. Кто прорубил эту просеку, Степану так и не удалось выяснить. Вои только хмыкали или пожимали плечами. А Радож, ехавший в обозе, очнувшись после двухдневного беспамятства, так вообще выразился в том смысле, что такой дядька, как Степан, не должен задавать идиотские вопросы, а то язык отсохнет или что другое… Тракт вел в Куяб, и в этом было его назначение, а откуда он взялся, про то леший знает да птица-ворон, живущая тысячу лет. На том Степан и успокоился. Мало ли еще вопросов возникнет, по каждому голову ломать никаких мозгов не хватит.

Впрочем, с одним вопросом надо бы разобраться. Белбородко пришпорил смирную лошадку каурой масти, подаренную ему новообретенным начальством, и поравнялся с Любомиром.

– Ты будто спросить о чем хочешь, – усмехнулся тиун.

Степан утвердительно кивнул:

– Помнится, мне причитается пятая часть золота, что передал тебе Азей.

Тиун, хитро сощурившись, принялся крутить ус:

– Золото, говоришь? Добре, добре… А с чего ты взял, что отдал он мне то золото?

И правда, с чего? Сундука не видел, монеты не держал…

– Так ведь взял ты меня в дружину, вот и выходит…

– Востер ты умом, – покачал головой тиун, – правду говоришь, было у ведуна золотишко, вот только…

Степан вопросительно посмотрел на него:

– Что – только?

– Только ты здесь при чем? Мы договаривались как? Что ты мне это злато принесешь. А вышло что? Ведун сам подобру-поздорову отдал.

– Так и отдал?!

– А то, – подал голос Алатор, ехавший с другой стороны от тиуна, – мы ему сказали, что если отдаст, то в Куяб его возьмем.

– Ну?

– Он и отдал.

– Так он что, этот тать, в обозе, что ли, едет? – возмутился Степан.

Алатор засмеялся:

– Да ни, на что он нам. Людинам его вернули, пущай шкуру сдерут, заслужил. Мы ведь не клялись, а так…

Некоторое время Степан переваривал услышанное.

– И что же, выходит, я тебе еще за сброю и коня должен? – обратился он к тиуну.

– Да ни, – засмеялся Любомир в тон Алатору, – то мой подарок, глянулся ты мне. А о злате не печалься, еще добудешь.

– И на том спасибо. – Степан причмокнул и так сдавил бока каурого, что тот полетел, как стрела.

Елки мелькали со скоростью курьерского поезда, ветер бил в лицо. Бешеная скачка привела мысли в порядок. Степан осадил коня, спрыгнул и повел в поводу. Бедный скакун весь взмылился, бока тяжело вздымались.

«Будем считать, что въездную подать я заплатил, – думал Степан, – остается найти свое место в этом затерянном мире».

Конь влажными губами ткнулся ему в лицо, фыркнул. Степан потрепал его по холке:

– Ничего, каурый, прорвемся. Может, это даже не испытание, а шанс. Шанс начать жизнь заново, без денег и документов.

Он вскочил в седло и шагом пустил коня навстречу появившемуся вдалеке отряду.